Маргарита Южина - Жертва Гименея
И в самом деле, на здоровенной кухне, помимо большого холодильника, стояла морозильная камера. Наумчик присел, нажал на какие-то тайные кнопки, и все нутро морозилки отъехало в сторону.
– Чего только не увидишь в лачугах скромных олигархов, – вздохнула Аллочка.
– И, главное, заметь, Аллочка, как ловко наш юный друг справился с сейфом! – поддела Гутя.
Парень перепугался не на шутку, а потом даже обиделся:
– Что вы такое вообразили? Да вы посмотрите, что у нее в этом сейфе хранится-то! Одни бумажки ненужные и квитанции за квартиру. Она сама мне показала, как он открывается.
– И с чего это она с тобой так откровенничала? – не унималась Гутя.
– Да какая тут откровенность? Она… тут же… понимаете, дело в том, что у всех богатых на сейфы мода пошла – ну надо, чтоб он был, и хоть ты тресни. И Трофимова, чтобы не отставать от моды, тоже заказала сейф, да не простой, а вон какой, как морозилка. Она говорила, что хотела удивить знакомых. А кого удивлять, если у нее и знакомых-то не было? Ну, он все равно стоял. А класть туда было нечего – деньги, драгоценности и ценности она хранила в банке. Потому что очень боялась – придут грабители и найдут у нее несметные сокровища. А так – пусть хоть всю квартиру вытащат, ничего не найдут. А сейф она регулярно показывала своим молодым людям. Ну и, надо думать, при таком раскладе она в нем ничего важного не держала. Только документы какие-то. Бумажки, письма ненужные…
– Сам ты не нужный! Нам как раз эти письма необходимы. Гутя, сложи их в пакет. Наум! Где у Трофимовой пакеты лежат?
Парень достал пакет из одного из многочисленных ящичков и, пока Гутя аккуратно укладывала все документы, нашел расписку и убрал ее в карман.
– Дома порву, – пояснил он.
– Лучше съешь. Точно никто не найдет, – посоветовала Аллочка. – Наум, и все-таки, ты говорил, что…
Развить мысль ей не дали. Зазвонили в двери, и «милиционеры» мигом спали с лица.
– Кто это? – побледнел Наум.
– Сейчас узнаем, – не успела испугаться только Аллочка. Она настолько вжилась в роль оперативника, что, если бы даже встретила сейчас группу захвата, представилась бы им майором милиции. Или даже полковником!
Но за дверями стояла бабуся-соседка, а рядом с ней топталась кругленькая женщина в цветастом платье.
– Здрассьте, – склонила голову женщина. – Я – Петровская, Ирина Пална Петровская, соседка снизу. Тут баба Стеша сказала, что можно кой-какие вещи забрать, так я б телевизор взяла. А?
Аллочка поняла, какую грубую ошибку допустила она с бабой Стешей, и грозно зашипела:
– Да вы шшшшто? Мародерством занимаетесь? Да? Вы под статью хотите?! Да я вас всех!..
Петровская мгновенно посинела с перепугу, тихо сползла по стене и только слабо пропищала:
– Бабка… Стеша… убью паскуду… так под милицию меня подставить…
Пришлось потратить полчаса на то, чтобы привести в чувство несчастную соседушку.
– Ну что? Очухались? – спросила Аллочка, когда та уже внятно бормотала извинения. – А теперь рассказывайте!
Петровская Ирина Пална чуть снова не отдала богу душу.
– Ой, что рассказывать-то? Только что бабка Стеша принеслась и кричит: «Беги, мол, дуреха, к Верке. Там милиция раздает вещи! Даром! Торопись, а то, мол, тебе ничего не останется. Сами все разберут!» Ну, я и поторопилась… А вообще я…
– Да я вас не об этом спрашиваю! – прервала ее Аллочка. – Расскажите, что вы знаете о Трофимовой. Вы же ее соседка!
– Ах, вон чего-о! – с облегчением протянула Петровская. – Так я расскажу, а только что рассказать-то? Она вообще ни с кем не общалась. Ну, конечно, куда там – королева! А мы – сброд всякий. Нет, вы не подумайте, мы все – очень интеллигентные люди. Очень.
– Да я и не сомневаюсь, – фыркнула Аллочка. – Вот как только вы за телевизором заявились, я сразу и сообразила – интеллигенция поперла.
– Ну и вот! А она с нами и не общалась никогда.
– А вот бабуся ваша сказала, что Трофимова ее даже на именины приглашала?
– И что? Правильно, приглашала. Так это потому, что когда Трофимова заболела, баба Стеша ей и супчики варила куриные, и в магазины бегала, а ведь сама-то тоже не девочка. Один только раз и пригласила. А потом, баба Стеша-то ей вон какие часы подарила, а Трофимова ей на день рождения, стыдно сказать, парик этот лохматый, уродский!
Аллочка вздохнула:
– Ну почему же уродский, раньше так модно было.
– Так это раньше. Раньше, между прочим, еще модно было короны носить, брильянтами усыпанные! А Трофимова почему-то на ту моду не посмотрела.
– Слышь-ка, – толкнула Аллочку бабуся. – Это она чегой-то? Опять, что ль, мои волосья энти ругает? Ирка! Ну чаво ж тя пучит-то с их? Мне-то ить как нравится! Вот у нас ишо отопление-то не включили, холодишша, а я энту шапочку надела, и мне тяпло-о-о! Ушки не мерзнуть.
– Во-во, – мотнула головой Ирина, – я и говорю, она всем нам уши нагрела.
Уж непонятно, чем так разозлила несчастная Трофимова свою соседку снизу, но больше она ни слова о ней не сказала, взяла бабу Стешу за руку и вышла вместе с ней из квартиры.
«Милиция» тоже не стала задерживаться.
– Пойдемте во двор, чтобы перед глазами не маячить, – предложила Аллочка, ухватив под руку молодого человека. – А ты, Наумчик, не вырывайся. У меня к тебе тоже парочка вопросов образовалась.
– А я-то зачем во двор пойду? Я же все вам рассказал, – возмутился парень.
– Прямо и не знаю, – не поверила Аллочка. – Ну, садись вот на эту скамеечку, представим, что я – твоя возлюбленная и устраиваю тебе разборки.
Они еще не успели примоститься на скамеечке в полуразвалившейся беседке, а Аллочка уже терзала парня допросами:
– Вот ты мне скажи, разлюбезный, отчего так получается? Никаких близких отношений у вас с Трофимовой не было, говоришь, ты даже в ее дом редко заходил, а каждый уголок в квартире знаешь?
– Правда-правда, – подала голос Гутя. – Даже сейф открыл на счет «раз».
– Ну я же рассказывал! Она в этом сейфе ничего такого не хранила, а знаю я о нем, потому что… У нас же не всегда такие прохладные отношения были. Сначала я даже думал, что мы будем жить богато и счастливо. А что? Вон, у меня дружок, Толик, пригрелся возле бриллиантовой тетушки, она его старше на двадцать лет, а выглядит, как девочка. И кормит его, и поит, и подарки классные дарит. Толик такую тачку от нее получил! А сам, между прочим, приятелям говорит, что это – его мама, и гуляет от нее направо и налево. А я? Мне Вероника Семеновна только и подарила, что тряпье. И то, это Толик меня научил. Ты, говорит, когда с ней куда-нибудь пойдешь, специально оденься победнее, зачем тебе на «спецодежду» тратиться? Ну, я и оделся – плюнуть жалко. Она и в самом деле, купила мне костюмчики, не поскупилась, но вот о машине даже и не заикалась никогда. И квартиру не торопилась дарить. Да я был согласен и в ее хате пожить, знал ведь, что она долго не протянет.
– Это почему же знал? – зацепилась за слово Гутя.
– Так она же старая! – выпучил глаза Наумчик. – Вот я и думал, подожду маленько, а она на меня эту квартиру и перепишет. Думал, влюбится в меня. А она… никакой совести!
– И в самом деле, – фыркнула Аллочка. – Неужели в такого красавца – не влюбилась?
– Так в том-то и дело! Относилась ко мне, как к дивану. Есть я – и есть, а нету, можно и другой купить. Нет, не любила она меня! Да она вообще, кого, кроме себя, она любила-то? А уж сама-то красавица, можно подумать! Да если б не ее деньги! Я бы на нее… фи!
– А пока она на тебя «фи», а все потому, что у нее-то деньги были, а у тебя – нет, – напомнила ему Гутя.
– Правильно! – возмутился парень. – Она ведь тоже не сама их зарабатывала. У нее ж сын. Мне б сын все и переписал, так я бы тоже королем ходил! Нет, она что придумала – вообразила, что у нее все болит, я поверил, жалел ее каждый вечер, регулярно, а она взяла и в какого-то докторишку втрескалась. А потом он ее и убил.
– В какого докторишку? – насторожилась Аллочка. – Имя, фамилия?
– Какая фамилия! Кто мне ее скажет? А вот имя, вообще, хоть вешайся: Фома! Представляете? Доктор Фома! Убиться об колено!
Аллочка крякнула от неожиданности, а Гутя даже поперхнулась.
– А с чего… с чего ты взял, что это он ее убил? – наконец, выговорила она.
– А кто же? Наверняка он знает, что ему денежки на счет переведены.
– Да у него и счета никакого нет! – кинулась на защиту зятя Гутя. – Что ему туда класть?
– А вы-то откуда знаете?
– Знаю! Потому что… потому что у нас все врачи живут без счетов. У них же зарплата – слезы.
– Это у простых, а тот Фома в частной клинике работает, знаете, какие у них бабки?
– А если у них такие бабки, так на кой черт ему было убивать эту Трофимову? – поддела Наумчика Аллочка.
– Так она ему надоела, и все. И грохнул.
– Ты так легко об этом говоришь, наверное, сам, того – и грохнул! – уставилась на него Гутя.
– Я не мог! Ну, вот кто-то убил Веронику, и что теперь? Раньше я хоть деньги у нее занимал, а сейчас и вовсе – гол, как церковная мышь.
