Маргарита Южина - Сыщицы-затейницы
Петя на секунду прекратил копаться в вещах и с вызовом произнес:
– То, что принадлежит по праву всем нам, а не только Владьке. Хотя… вам этого не понять, – махнул он рукой и вновь стал громоздить кучу из вещей.
– Ты напрасно так думаешь. Нам понятно очень даже многое, особенно относительно тебя. У нас прямо-таки целая папка интересных сведений на тебя отыскалась. Может, сам что пояснишь? Кстати, бежать не советую – такой крик подниму, все соседи оглохнут.
Петя, не обращая внимания на лихо построенную речь Люси, молчком швырял носки и подштанники в центр комнаты. Теперь туда уже летели и детские вещи.
– Что он делает? – обратилась Василиса к девочке. – Чем собирается заниматься?
– Самосожжением, – понуро сообщила Таточка.
– И по какому случаю кострище?
– Это не кострище! – взвился Петя. – Нас не захотела понять самая лучшая женщина! Ей не нужен ни я, ни мои дети! Пусть не мои, но все равно не нужны! Да! Я собираюсь взойти на костер! И прямо здесь! Вместе со своими детьми! Если хотите – присоединяйтесь.
– Постой, а Маша знает, что ты в ее квартире собираешься на костер взойти? – всполошилась Люся. – Я, Петя, тебе сразу говорю – от маленького огонька тебе ничего не сделается, а квартира…
– Ты видишь, сколько я тряпок собрал? Из них и сделаю костер. И он не будет маленьким! Такого огня хватит всем. Дети! Вставайте на тряпки, сейчас будем обливаться бензином. Нам нет места в этом мире!
Василиса всерьез перепугалась.
– Петя!! Отпусти детей и немедленно самосжигайся во дворе! Там хорошо, там ветерок, не так жарко будет! Ты слышишь?! Сейчас здесь заполыхают все этажи!! Потомки тебя не поймут! Пе-етя! Ты что, хочешь, чтобы люди плевались при одном твоем имени?!
Пока Василиса висла у Пети на руках и орала, Люся вытаскивала перепуганных ребят из квартиры.
– Бегите, бегите быстрее отсюда, он совсем ошалел!
– Петя! Иди во двор, а мы будем тебя оплакивать! – держали они Петю за руки, но он упрямо вырывался.
Просто удивительно, откуда у такого тихого, безропотного Петюни взялось столько силы и ослиного упрямства.
– Во дворе мне не дадут сгореть, – с горечью объявил он. – Потушат.
– Да ну, – убеждала камикадзе Люся, – у нас во дворе каждый день мусорные баки полыхают, и никто их не тушит. Вещички разложишь… А то, может, и не надо гореть-то, а?
– Уйдите!! Где мой бензин?!
– Его ребятишки с собой на улицу взяли. Сказали, что тебя там подождут.
Петя с сожалением крякнул, собрал вещи и подался во двор предаваться пламени. Люся кинулась к телефону. За минуту были вызваны и пожарники, и милиция, и «Скорая», и даже, кажется, горгаз.
– Люсь, ты всех вызвала? – глядя в окно, спросила Василиса.
– Ага, сейчас подъедут.
– Сейчас звони обратно и говори, чтоб не приезжали.
– Как?!
– А так! Петька вместе с ребятами на такси куда-то умчался. Провел нас, как новорожденных. Звони, а то машин понаедет – не расплатимся.
Люсенька снова принялась накручивать диск.
– Это он что – сжигаться в другом районе будет?
– Не будет он сжигаться и не собирался. Он убежать надумал, а мы его застали. Вот и выдал нам спектакль по всем правилам. Да как здорово! Артист! Ну, Людмила Ефимовна, едем!
– За Петей?
– Да нет, за ним теперь не угнаться. Поедем в больницу к Осипову. Пусть он нам расскажет, как нужно с балконов прыгать.
Прежде чем смотаться из квартиры Маши, Василиса набрала номер телефона больницы.
– Алло, это завотделением? С вами говорит редакция журнала «Здоровые будни». Мы хотим осветить на наших страницах нелегкую работу медперсонала… Да-да, именно о вашей больнице и только самое хорошее… Да, к вам сегодня подойдут Петухова Людмила Ефимовна и Курицына Василиса Олеговна, вы уж разрешите им и с персоналом, и с больными… Нисколько не сомневалась в вашей любезности.
Василиса бросила трубку, и подруги пулей вылетели из квартиры.
– Люся, давай сначала домой. Все же надо изобразить из себя корреспонденток. Подумай хорошо, что наденешь, только попробуй на этот раз без каблуков.
Дома подруг ждала ужасная трагедия. Оказывается, у них не нашлось ничего такого, в чем ходят корреспонденты порядочных журналов.
– Ну, прямо хоть беги и покупай! – сокрушалась Люся, надеясь втайне, что Василиса предложит именно бежать и купить, но подруга превращалась в каменную статую, когда дело касалось денег.
– Нет, Люся, у нас на покупки нет ни времени, ни денег. Давай так выкручиваться. Я вот видела, что по телевизору показывали – ведущая сидит в обыкновенном свитере. А вниз можно и джинсы. По-моему самый оптимальный вариант.
– Ах, ты не понимаешь! Это же такой журнал! Надо придумать непременно что-нибудь вычурное. Ну хотя бы забыть юбку надеть, что ли.
Однако Василиса была неумолима и Люсеньке шокировать лечебницу запретила.
Яков Иванович был переведен в обычную палату, и состояние его здоровья безудержно шло на поправку. До тех пор пока он не увидел две нелепые фигуры – одну длинную и худую, как бельевая веревка, другую щуплую и маленькую, похожую на голодающего подростка.
– А мы к вам, – радостно заулыбались гостьи. – Ваш завотделением любезно позволил нам пообщаться, так что давайте не будем зря тратить время. Расскажите, что с вами произошло?
Яков Иванович быстренько прикрыл глаза и выдал жалобный стон, стараясь показать, насколько он слаб и неподготовлен к разговору.
– Мы уже беседовали с вашим лечащим врачом, он утверждал, что вы относительно здоровы, – сразу же предупредила Василиса, растянув рот в улыбке до самых коренных зубов. – Итак, что же с вами стряслось?
Больной нервно передернул плечиками и затравленно огляделся по сторонам. На соседней койке скучал дедок и, открыв рот, разглядывал женщин. Два мужика с переломанными руками на койках напротив с интересом уставились на Якова. Им было тоже жутко любопытно – и что же с ним такое произошло.
– Ах, все ясно, наш разговор не для посторонних ушей, – понимающе заворковала Василиса и тут же произнесла проникновенным грудным голосом: – Дорогие мужчины, очень просим, оставьте нас наедине с этим господином. После разговора с ним мы возьмем интервью и у вас, а потом поместим на самых первых страницах нашего журнала «Здоровые будни». А если пожелаете, то и в журнале «За рулем». – Мужчины недоуменно переглянулись и потянулись к выходу.
– Ну так что? Только бога ради, не лопочите про балконы и любовниц, – приготовились слушать больного подруги. – Поймите, нам многое уже известно, остается добавить незначительные детали.
– Кто вы? Зачем я вам нужен? – уставился на них выздоравливающий.
– Кто мы – вы примерно знаете. Чтобы вас не слишком мучить, объясним – считайте, что нас нанял один человек, которому позарез нужно узнать, что же творится в вашем семействе. Если это не выясним мы, он обратится в следственные органы. Подумайте, что для вас удобнее.
– Что вы хотите узнать?
– Ну ясное дело, не телепрограммы на завтра. Либо вы все рассказываете нам, либо милиции. Поторопитесь, у нас не так много времени.
Яков Иванович откинулся на подушку, потом, глядя в потолок, негромко заговорил:
– Вы знаете, я не боюсь милиции. Но я узнал от дочери, что в нашем доме некто устроил погром, и я знаю, кто это. Мало того, я боюсь, что на этом он не остановится, и только поэтому расскажу вам все, что знаю.
Когда мы с Владей, с Владленой, поженились, их семья была небогатая. Да и откуда богатству было взяться – легкомысленная мать, приходящие мужики, куча детей да полоумная бабка. Но, видно, о больших деньгах мечтает каждый – от малолетнего до глубокого старика. Короче, детки росли, бабке с ними управляться становилось с каждым днем труднее, вот и придумала она хитрость – ляпнула однажды внукам, что есть у нее якобы икона, которой чуть ли не саму Наталью Гончарову благословляли. Огромных денег, значит, стоит. И передаст она эту икону самому любимому внуку. Правда, бабка все время путалась: то, говорила, благословляли Гончарову, то Нину Чавчавадзе – жену Грибоедова, то якобы сама Екатерина перед той иконой голову склоняла. Но молодежь верила и старалась угождать старушке во всем. Дальше – больше. Эта басня о чудесной иконе стала давать черные плоды. Из – за нее, например, была убита сестра Владлены. Конечно, девчонка была молода, красива, и все списали на ревность влюбленного парня. Но на самом деле…
– Минуточку, а сестру звали…
– Носова Ульяна Федоровна.
– С ума сойти от этих родственничков! – взвилась Люся. – Так, значит, Петр был ей родным братом? А фамилии? У них же разные фамилии! Я понимаю, Владлена вашу взяла, а…
– Так я же говорил, мама у них одна, а пап – целая куча! – пояснил Осипов. – Они все от разных отцов. Ульяна у них была самая младшая, с Владей десять лет разницы, а с Петром уже все четырнадцать. Все случилось двенадцать, нет, уже тринадцать лет назад. Грешен был, женился на Владе, а как Ульяну увидел – онемел. Прямо присушила меня эта ведьма. Стал бегать к ней чуть не каждый день. А она только посмеивалась. Нравилось ей старшую сестру за нос водить. Да по ней не только я сох, мужики стаями бродили. Парнишка еще был – Ромка, зять наш. Тот вообще, как шнурком привязанный, за ней таскался. Вот и принял наказание за любовь свою – пришел как-то к Ульяне, а любимая мертвая лежит. Парень от горя чуть рассудка не лишился – часа три выл собачонкой над ней, пока соседи милицию не вызвали. Стражи порядка приехали, покумекали, да и решили, что парень убийство сотворил, уж больно много против него улик было. Да тот не сильно и оправдывался. Посадили его. А уж потом, на какой-то пьянке Петька проболтался, что был в тот день у Ульяны, икону у нее хотел вытрясти. Был слух, что старушка-покойница вроде самой младшей икону оставила. А Ульяна ему в ответ только смеялась да шутила – дескать, икону я, братик, в чистые руки передала: молодому, ретивому, тому, кто любит меня искренне, по-настоящему. Тут уж долго думать не надо – Ромке и передала. Вот и показалось мне, что это сам Петя сестру удавил, а парня подставил. Доказать ничего бы я не смог. Да и родня он как-никак. Но вот в своем доме с тех пор привечать Петрушу перестал. А парня жалко было. И вот, спустя столько-то лет объявился Роман да нашу дачу купил. Я тогда сразу решил – неспроста это. Знать, кто-то там наверху так распорядился, чтобы мы могли перед ним вину свою искупить. Признаюсь, тогда я сам свою дачу и сжег, хотел, чтобы парень к нам перебрался. А после и вовсе все свое нажитое ему и Жанке передать. Все так и вышло, да только недолго он с нами прожил, опередил парень нас с матерью. Такая нелепая смерть.
