Елена Логунова - Красота спасет мымр

– Короче, тебе нужен сценарный план в приблизительной раскадровке? – поняла я. – Пять минут душераздирающих инфернальных пассажей?

– С возможностью их зациклить и пустить по кругу до бесконечности, – подтвердил Гоша. – Только это срочный заказ, я обещал человеку уже завтра отдать готовую работу. Ты придумаешь к утру?

– За срочность надо бы прибавить, – нажала я.

– Деньгами не могу, только поцелуями и разным прочим бартером! – ответил Грохотулин. – Что мы, не сговоримся? Давай, ваяй нетленку, жду тебя завтра в студии!

Категорически отказавшись от грохотулинских поцелуев и прочего эротического бартера в ассортименте, я положила трубку и задумчиво посмотрела на подругу, продолжавшую стоять у моей постели, как скифская каменная баба.

– Что еще за срочная работа? – с подозрением спросила Ирка.

– Так, кое-что обдумать надо, – уклончиво сказала я, с головой накрываясь пледом.

Это возымело результат: подруга удалилась из комнаты. Скрипнула прикрываемая дверь.

– Точно! Сначала будет длинный таинственный скрип двери, – шепотом сказала я, безотлагательно начиная работу над заказанным мне мистически ужасным сценарием.

Я вынырнула из-под пледа, включила торшер, порылась в сумке, оставленной на полу у дивана, нашла блокнот, ручку и насторожила уши. Очевидно, Ирка еще не успела далеко уйти и услышала производимые мной негромкие шумы, потому что в коридоре предательски скрипнула половица и послышался приглушенный голос подруги:

– Ленка, ты спишь?

У меня хватило ума не ответить: «Да, конечно!», и через несколько секунд подруга вновь отошла от двери. Мне было слышно, как она крадется по коридору, ступая размеренно и тяжко, как шествующий на задних ногах дрессированный слон.

– А сразу за скрипом двери послышатся шаги! – осенило меня. – Тяжелые, бухающие, как поступь Каменного Гостя! Или нет, пусть это будет легкая побежка босоногого карлика, и сразу же – смешок! Противный такой, пронзительный, как крысиный писк! А за ним– зловещий хохот, гулкий, как из подземелья, с долгим эхом!

Я замолчала, торопясь законспектировать придуманное. Древний зáмок, сырой, замшелый, богатый жуткими легендами и убийственными сквозняками, уже виделся мне, как наяву! В отличие от Гоши Грохотулина, я никогда не жаловалась на скудость воображения и отчетливо понимала, что мне с моими страшненькими фантазиями будет трудно уложиться в заказанные пять минут. Даже в черновом варианте мои выдумки, по самым скромным прикидкам, тянули на полнометражную картину. И все за пятьсот рублей! Я вздохнула, подумав, сколько мне заплатили бы за целый сериал…

Мягкий абрикосовый свет торшера диссонировал с холодным мерцанием одинокой белоснежной кости, мысленно увиденной мною посреди кривого коридорчика с опущенной поперек него ржавой решеткой. Чтобы не отвлекаться на мирную действительность, я сунула голову под одеяло и рассмотрела пугающую сцену во всех подробностях.

Кость была безупречно белая, даже с голубизной, длинная, как тазобедренная кость коровы. Вот издалека дунул пронзительный ледяной ветер, и косточка со зловещим стуком покатилась по каменным плитам! Дзинь – ударилась о решетку! Тут раздался жуткий скрежет, который Гоша Грохотулин легко сотворит, если покрутит перед микрофоном заржавленную мясорубку, а потом – раздирающий уши визг (в этом месте нужно будет поэкспериментировать с ножом и стеклом). Ба-а-аммм! Решетчатая дверь резко открылась и ударилась о стену. Мелко завибрировали, зазвенели ржавые доспехи, грудой наваленные на полу за углом коридора…

Я самозабвенно творила, периодически выныривая из-под пледа лишь для того, чтобы при свете торшера записать в блокнот новую гениальную фразу. Если бы не необходимость стенографировать, я бы, наверное, задохнулась под одеялом!

Подумав об этом, я приписала в блокноте: «Прерывистый слабеющий вздох, мучительные хрипы, характерный шум падающего тела». В принципе, на этом можно было поставить точку. Я решила немного передохнуть и затем перечитать все написанное.

Занявшись простым и понятным делом – писательским трудом, я почувствовала себя лучше. Почти забыла о больной руке, взбодрилась, у меня даже аппетит проснулся! Пребывая в физическом и моральном упадке, вечером за столом я почти ничего не ела, только тортик поковыряла, и теперь мне вдруг ужасно захотелось какой-нибудь более существенной еды. Я закрыла глаза, и перед моим мысленным взором, заслонив туманные силуэты бледной нежити, сама собой нарисовалась жизнеутверждающе торчащая вверх палка колбасы. Я сглотнула слюнки. Колбаса была красивого красно-коричневого цвета, бугристая, твердая, с трогательным растопырчатым хвостиком, перетянутым веревочкой. Веревочка соединяла колбасу с темной дубовой балкой. Я присмотрелась и определенно узнала в этой конструкции деревянное перекрытие Иркиной нижней кладовки. Таким образом, стало ясно, где следует искать примечтавшуюся мне колбасу.

Набросив поверх ночнушки плед и сунув ноги в тапки, я тихонько, чтобы никого не побеспокоить, вышла из комнаты и шмыгнула по лестнице в подвальный этаж. В большом доме моих друзей там расположены гараж, бильярдная, винный погреб и просторная кладовая, которую хозяева, в отличие от кладовки на верхнем этаже, называют холодной или просто нижней.

Два слова об Иркиной холодной кладовке. Это помещение полтора на два метра представляет собой воплощенную мечту полярника, вынужденного зимовать в голодной и холодной снежной пустыне. Отопления в кладовке нет, на то она и холодная, но там найдется немало такого, чем можно неплохо согреться. Например, одну палочку сырокопченой колбасы, по моим подсчетам, можно жевать от двух до пяти часов, и все это время жующего будут согревать сжигаемые организмом многочисленные калории. А если учесть, что колбасы в нижней кладовой висят связками, как бананы на пальме, то хватит их надолго. Плюс к тому, на полках тесными рядами стоят банки с вареньями, соленьями и маринадами, на полу высятся мешки с мукой, сахаром, крупами и картошкой, громоздятся ящики с корнеплодами и яблоками, стоит бочонок с квашеной капустой – так что голодовка обитателям дома не грозит даже в случае продолжительной осады!

Сойдя с лестницы, я оказалась в подобии холла – в квадратной комнатке с дверью в каждой стене. Поскольку у меня не было желания покатать шары или самой покататься на Моржиковой новой машине, двери в гараж и в бильярдную я проигнорировала. Распахнула дверь кладовой и с упоением вдохнула восхитительный аромат копченой колбасы. Палочка, которую я видела в своем воображении, висела прямо передо мной. Я протянула руку и сдернула ее с балки. Крепкий нож на всякий хозяйственный случай лежал на крышке бочки, и я тут же покромсала колбаску на удобные для поглощения кусочки. Потом открыла бочку, пошарила в капустных залежах, нашла крепенькое моченое яблочко и со вкусом захрустела им.

– Ик-р-р-р! – длинно скрипнуло за моей спиной.

Я обернулась: сквозняком закрыло дверь, ведущую на лестницу. Звук, которым сопровождался этот процесс, напомнил мне о необходимости проверить, укладывается ли мое демоническое сочинение на тему «Экскурсия в Замок Дракулы» в заявленные пять минут. Блокнот с наспех накорябанным текстом был при мне, в кармане ночной сорочки, а часы с полным набором стрелок, включая секундную, болтались у меня на запястье. Я доела яблоко, вытерла засаленные колбасой пальцы чистым листочком из того же блокнота, откашлялась, засекла время и приступила к работе.

Мне пришлось повторить громкую читку с листа несколько раз, пока я выяснила, где у меня по тексту имеются неоправданные длинноты, а где, наоборот, страсти и ужасы напиханы слишком густо. С третьего раза я приноровилась использовать для озвучивания своего сочинения подручные предметы, и дело пошло быстро и весело.

– Ты все двери запер? – прислушавшись, спросила Ирка Моржика.

– Парадную запер, черный ход запер, въезд в гараж закрыл изнутри, – перечислил тот, не отрываясь от книжки.

Моржик читал литературную новинку, рекомендованную ему Коляном, – новый роман модного японского писателя Харуки Мураками. Японский мастер пера расстарался, закрутил увлекательное произведение с мистическим сюжетом, и Моржик не мог оторваться от книжки, хотя порой от нездоровых самурайских фантазий ему становилось не по себе. Но он продолжал читать, только опасливо поджимал под себя ноги и плотнее притискивался к теплому боку жены. Ирка мирно листала дамский журнал, по большей части состоящий из однотипной рекламы косметических средств, применение которых на то или иное количество процентов увеличивает упругость кожи, блеск волос, белизну зубов и прочность ногтей.

– Я чувствую сквозняк, – сообщила Ирка, приподнимая одной рукой свой длинный локон и придирчиво изучая его на предмет интенсивности блеска. Будучи светло-рыжим, локон сиял, как самоварное золото, и слегка покачивался на ветру.