Иоанна Хмелевская - Девица с выкрутасами
— Собаку, по её словам, не видела, а калитку даже не проверяла. Не дай бог, оказалась бы та открытой, и что тогда?
— Вот именно, что? — деликатно подначила пани Ванда.
— Фигня тогда, а не изнасилование!
— А без собаки и капусты всё-таки изнасилование?
Патриция принялась закипать:
— Ты опять меня сбиваешь? Старательно уклоняешься от обсуждения сути проблемы, а именно: физических данных нападавшего и жертвы. Ведь Стася очень постаралась, чтобы, упаси господи, не задеть Лёлика. Разве не так?
— Задетый мог бы и осечку дать, — тонко намекнул Кайтусь.
— Что и требовалось доказать! — победно заключила Патриция. — А как она пережидала возню с брюками да с простынёй…
Адвокат вдруг кашлянул:
— Должен вам, господа, признаться, — смущённо начал он, — я позволил себе провести эксперимент со своей женой…
Это признание вызвало жгучий интерес всех присутствующих.
— Ну же, ну? — жадно торопила гостя пани Ванда.
— Просматривая протоколы, я случайно наткнулся именно на этот фрагмент показаний. Жена на эксперимент согласилась. Я держал одной рукой обе её руки, велел ей вырываться, а другой пытался снять брюки. Оба мы обычного телосложения, поэтому я позвонил парочке знакомых и попросил, чтобы и они попробовали. Сегодня утром по телефону я получил отчёты. Ни у кого не вышло. Невозможно. Либо жёны убегали, либо брюки оставались. Какие тут ещё нужны доказательства?
И крайне довольный собой и воткнутой в муравейник палкой, господин защитник взял добавку шарлотки — ещё одного кулинарного шедевра домработницы.
— Прошу меня извинить, коллега, но я не могу с этим полностью согласиться, — Кайтусь вложил в своё возражение максимум светскости, на которую был способен. — Любой мужчина, кого ни возьми, обладает некоторым опытом по части брюк. Возможно, тут дело в жёнах…
— В каком смысле? — заинтересовалась пани Ванда, да и адвокат взглянул вопросительно.
Всем своим видом Кайтусь изобразил лёгкое замешательство и нечто вроде сожаления.
— Существует определённая вероятность, что некоторые жёны, в особенности, как бы это… слегка поднадоевшие… не вызывают сильных желаний…
— Наглое животное, — немедленно возмутилась хозяйка дома.
— А может, скорее, слишком интенсивно эксплуатируемый муж не в состоянии проявить требуемой страсти? — задумчиво поделился глубокомысленным выводом её муж.
— Войтек!
— Прости, это я не о присутствующих… — Он опомнился и, окончательно смутившись, кинулся подливать гостям белое вино, отлично сочетавшееся с шарлоткой.
У Патриции мелькнула коварная мысль, и она искоса глянула на Кайтуся.
— А может, сам попробуешь? Все и так нас сватают, что тут скрывать. Никакие опровержения не помогают, так что от нас не убудет. Только давай определимся: я — надоевшая или ты, заэксплуатированный?
Идея всем участникам застолья очень понравилась, особенно пани Ванде, которая единственная ориентировалась в сложных взаимоотношениях Патриции с её жильцом. Она с увлечением следила за перипетиями их романа и с нетерпением ожидала, когда же та сдастся, хотя из женской солидарности целиком и полностью поддерживала Патрицию и считала, что Кайтуся требуется должным образом помучить.
Неожиданное предложение Кайтуся озадачило, и он, на всякий случай, галантно пробормотал:
— Лично я не допускаю ни первого, ни второго. А что?..
— А то, что прокурору самому не мешало бы поучаствовать в таком страстном акробатическом этюде, а я охотно помогу. Или ты предпочёл бы какую-нибудь иную даму?
— Нашлась бы парочка желающих, но ни одна не подходит…
— С чего бы это? Слишком податливы?
Кайтусь опять оказался на тонком льду и пока не решил, как поступить. Что ещё за каверзу придумала эта полоумная? Как собирается его одурачить? Оказаться в дураках совсем не хотелось, но предложение выглядело таким заманчивым!
— Я по-прежнему уверен, что даже отчаянно сопротивляющаяся дама не справится с насильником!
— Спорим?
Невзирая на всю свою осторожность, Кайтусь совершил ошибку и клюнул:
— Да ради бога Хоть сейчас. На что?
— На машину. Останется за мной независимо от приговора суда.
Глаза у пани Ванды заблестели, она потребовала, чтобы муж принёс очередную бутылку. Госпожа прокурорша была на стороне Патриции, радовалась, что в ней не ошиблась, уже предвидела поражение Кайтуся и даже немного его жалела. Пан Войтек, чрезвычайно увлечённый аполитичными экспериментами и всё ещё терзающийся угрызениями за свою неловкость, рысью затрусил к холодильнику за новым белым вином, а Кайтусь принялся кусать локти. Какого рожна он согласился? Но надежды не терял, не выцарапает же она ему глаза, в конце концов?..
Разнузданными сценами никто любоваться не собирался, поэтому ограничились распахнутыми створками двери в соседний салон, куда и перебралась парочка противников. Видимость для публики была несколько ограничена, зато слышимость — отличная, что позволяло делать необходимые выводы. Кайтусь потребовал предоставить ему угол, поскольку в подвале Климчаков имелось целых четыре угла, в один из которых Лёлик якобы и загнал Стасю. Хозяин дома с превеликой готовностью отодвинул здоровенную пальму в кадке, а домработница предусмотрительно унесла подальше два стула. Кайтусь получил не угол, а мечту.
Да только всё напрасно. Опытом Патриция располагала немалым, частенько приходилось уклоняться от слишком навязчивых ухаживаний. Кайтусь же, наоборот, не привык к отчаянному сопротивлению своих дам. Ему никогда не случалось использовать силу, достаточно было прикинуться разочарованным отказом и слегка упрекнуть капризулю, чтобы та немедленно одумалась, а то, не дай бог, и в самом деле разочаруется. Насилие было ему столь же чуждо, как охота на акул. Или на страусов.
Не повезло господину прокурору с самого начала. Патриция не дала загнать себя в угол. Кайтусь чуть было не высказал претензий по этому поводу, но, вспомнив, что обвиняемый действовал куда последовательней, постарался приложить усилия. Без толку. Патриция ловко увернулась. Кайтусь опять поднапрягся и врубился коленом в стул, отодвинутый всё-таки недостаточно далеко.
— Нет, так не пойдёт! — возмутился он. — Никто не говорил, что жертву ловили по всему помещению. Не валяй дурака! Речь шла только о брюках!
— Ага! Выходит, Стася полезла в угол добровольно?
— От неожиданности… Он её врасплох застал…
— А что она собиралась там делать, в этом милом подвальчике? Играть на пианино?
— Маяковского декламировать. У нас пари или как?
— Ладно, ладно… Довожу до всеобщего сведения, что в угол я встала добровольно! — громко адресовалась жертва к открытым дверям.
— Мегера! — столь же громко воскликнул Кайтусь.
Слушатели наслаждались представлением. Доносившийся шум свидетельствовал, что Кайтусю никак не удаётся ухватить сразу обе руки противницы, он вынужден действовать двумя руками, что напрочь исключает какие бы то ни было манипуляции с одеждой.
— Что? Так и будем за ручки держаться до самого утра?
Кайтусь неожиданно сменил тактику. Такие манёвры были ему привычны, а в отношении Патриции его так и подмывало их задействовать. Выиграет не выиграет, а своё возьмёт. Надо же пользоваться случаем. Он отпустил руки мнимой жертвы и схватил её в объятия, не жалея при этом страстных поцелуев. Патриция, не без удовольствия исполняя роль Стаси, и не думала уклоняться от нежностей насильника, тем более что брюки своего местоположения не изменили, а значит, она могла спокойно получать удовольствие. Воодушевлённый Кайтусь перешёл к более интимным действиям, оставаясь тем не менее в полном обмундировании. Патриция, ловко скрыв нежелание менять диспозицию, воспользовалась первым же удобным случаем, слегка оттолкнула агрессора и расхохоталась.
— У меня нет пуговиц, так что же ты хочешь оторвать?
— Чёрт тебя дери, ты можешь хоть минуту постоять спокойно!
— А Стася стояла спокойно?
Здорово разозлённый Кайтусь предпринял попытку повторить эксперимент с тремя руками, двумя её и одной своей. Патриция мгновенно вырвалась и уже с порога салона воскликнула:
— Что, съел?! Мне даже и царапаться не пришлось!
— Зато и синяков у тебя нет!
— Синяки потом появились. И вообще, насколько я помню, это никого не взволновало…
— Ступай назад, в угол!
— …Стася вроде бы на козлах посидела. Там доски были и прочие стройматериалы, кто поверит в идеальный порядок в подвале строящегося дома? Могла сколько угодно себе синяков насажать и без всякого участия ухажёра. Обращаю также внимание, что за тобой ещё простыня. Расстели-ка её одной рукой. И сколько мне ждать продолжения страстных ухаживаний?
Кайтусь охолонул и, в конце концов, сдался. Стало совершенно очевидно, что придётся вступить с этой заразой в настоящий бой, следствием чего явились бы серьёзные травмы. Опять же он вовсе не собирался в первый раз заниматься с Патрицией сексом в салоне пани Ванды. Прокурор вспомнил также, что мужчина с приспущенными штанами, ну, скажем, до уровня колен, резко теряет свободу движений да и выглядит, мягко выражаясь, не особо эстетично, и он чуть было не очутился в таком глупом положении. Вот уж свалял бы дурака! Честно говоря, он и сам ни минуты не верил в винегрет с руками, брюками и простынёй, да и в изнасилование тоже, но не признаваться же в этом публично! Злой больше на себя, чем на Патрицию, он принялся ломать голову, как бы вернуть двухмесячное право на машину.
