Иоанна Хмелевская - Закон постоянного невезения

Настольная лампа у меня действительно была, и на этом правда кончалась. Подкручивать в ней было нечего.

– Потому что в этом случае, девочка моя, точность стрельбы заметно снижается, – начал он убеждать меня, едва переступив порог. – Можно попасть только с близкого расстояния, причем пулей, а дробь – она что? Патрон с дробью дает разброс, и кому это надо? Так почему дуло, даже два дула, почему их обрезали? Это очень подозрительная вещь, это обрезание дула, разве тебя такая вещь не насторожила?

Ты не должна бросать на себя подозрений, тебе нельзя быть соучастницей преступления. Так что же тогда все это значит?

Беспокойство так и било из него фонтаном, кроме того, явно было видно, что он все больше расходится и того и гляди припишет мне убийство Доминика, поэтому я постаралась увести его в сторону от этой темы.

– Меня это, видите ли, дядя, совершенно не касалось. И не касается. А если кому-то нравятся подобные вещи, если он коллекционирует разные там выкрутасы, то и пусть себе обрезает, что хочет. Убитый как раз это любил. У него дома были различные фокусы…

– Но ведь ты с ним не имела дела, так откуда ты знаешь, что у него было дома? Ты же сказала, что никогда не была у него дома?

– Я действительно не была. Это факт.

Дядя подозрительно оглянулся на закрытую дверь и придвинулся ко мне еще ближе.

– Мне ты можешь сказать правду, – озабоченно шептал он. – Я на твоей стороне, и Филипп тоже, одна только Иза. Изе ты лучше ничего не говори, она лично заинтересована Особенно, если ты кого-то убила, то я помогу тебе это скрыть…

Вот тебе и на, мы опять вернулись к убийству.

– Дядя, я никого не убивала, честное слово. Я вообще не знаю, где это, где находится его нынешний дом. А что это значит, что тетя Иза лично заинтересована?

Дядя явно смутился и снова бросил взгляд на дверь.

– Ну, понимаешь… Это наследство.., тебе не следовало бы об этом знать… Очень симпатичная у тебя эта квартира… Твоя бабушка немного капризничает, но на самом деле все было бы в порядке, вот только…

Ну, ни к чему это все… Убийство как раз сейчас…

– Что поделать, дядя, не везет. Обычное невезение. Впрочем, как легко догадаться, если бы я кого-то убила собственными руками, то вполне могла бы подождать с этим до конца каникул, не так ли?

Дядя начал нервно вертеться на стуле, который едва ли был достаточно удобным для человека его комплекции.

– Вот именно, вот именно. Но Иза… Возможно, он мог бы тебе чем-то навредить, этот убитый… Чтото разгласить.., какую-нибудь компрометирующую тайну. И тебе пришлось…

От всего этого здорово запахло семейными интригами, о которых я не имела ни малейшего понятия. И что этой тетке Изе в голову пришло? По какой такой причине она на меня ополчилась? Я с удивлением смотрела на дядю, который стал крутиться еще интенсивней и попытался опереться локтем о небольшой столик рядом со стулом.

Вполне возможно, что я сумела бы узнать еще что-то, если бы в моей комнате и в самом деле не было крайне тесно. Книги, чужие рукописи, многочисленные научные справочники, атласы, компьютерные распечатки, разные документы и чрезвычайно обширная переписка никак у меня не помещались в ящиках и на полках, столик также был весь завален, так что дядя столкнул локтем солидную стопку каталогов декоративных растений. Растения рухнули с таким грохотом, словно все они полностью одеревенели. Сердито вопрошающий окрик тетки Ольги долетел до нас даже сквозь закрытую дверь, и дядя смертельно перепугался.

– Никому не говори, что я тебе что-то рассказал!.. Сейчас я тебе помогу…

Если учесть, что он немедленно споткнулся о ботанические развалины, заодно перевернув стул и чуть не разбив лампу, которая и послужила предлогом для его визита, его предложение не показалось мне лучшим выходом из ситуации. Я подхватила качающийся столик и категорически отказалась от предложенной помощи. Я обратила его внимание на крик тетки, он заколебался, вылез из каталогов и, расстроенный и обеспокоенный, рысью покинул негостеприимное помещение.

Я подумала, что невезение преследует меня гораздо сильнее, чем тетка Иза. У меня был шанс раскрыть семейную тайну, и вот – фиг тебе!

19

Сотовый телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я уже засыпала.

– Простите, что я звоню так поздно, – сказал майор Бежан, которого мне не пришлось узнавать по голосу, так как он сразу же представился, – но я понимаю, что у вас дома сейчас довольно сложная ситуация, и не хочу ее еще больше усложнять. Как бы нам переговорить с вами с глазу на глаз, не вызывая ненужных проблем.

Я еще не совсем заснула, поэтому моментально пришла в себя.

– Видимо, мне пришлось бы, пан майор, тайком выйти из дома поздно ночью.

– Как, например, сейчас?..

– Даже еще попозже. Но мне было бы удобней договориться с вами заранее и быть наготове, чтобы три раза не переодеваться. Я уже легла спать.

– Значит, договоримся на завтра?

– Пожалуйста. Я выйду украдкой в полночь под предлогом того, что нужно поставить машину в гараж. Пойдет?

– Договорились…

20

Бежан положил трубку в квартире покойной Михалины Колек и посмотрел на Роберта Гурского.

– Ах, эти долгие ночные разговоры поляков… – пробормотал он. – Лучше всего поговорить с ней завтра, а не сегодня – к тому времени мы будем знать больше.

– И так уже неплохо, – оптимистично возразил Роберт, указывая на небольшую стопку различных бумаг. – Половина из этого уже утратила силу, но остальное – просто золото.

– Точно. Шестеро убийц один к одному.

Прямо от Лукаша Дарко они приехали в дом жертвы, и не прошло и часу, как им стали известны все ее секреты, так как в квартире царил образцовый порядок. Бумаги занимали там сравнительно мало места, и найти их было легко. Две записные книжки с номерами телефонов, календари за последние пять лет, немного статей и фельетонов, вырезанных из периодической печати, несколько номеров иллюстрированных журналов, несколько копий судебных постановлении, личные документы, начиная с метрики, и немного писем, несомненно важных, исключительно от ее божества, Доминика. Кроме того, два небольших альбома и коробка с фотографиями. Ни одной книги, если не считать телефонного справочника двухлетней давности.

Из личных документов следовало, что Михалина Колек закончила среднюю школу и какие-то таинственные партийные курсы, фигурировавшие под названием «специальный курс для работников аппарата». После чего вышла замуж за сотрудника МВД, с которым неизвестно что произошло, так как решение суда о разводе, принятое перед самой сменой общественного строя, говорило о полном распаде супружеской жизни без малейшего упоминания о самом супруге и причинах распада оного. В тот же период она начала получать пенсию по инвалидности III группы, что привело и Бежана, и Гурского в неописуемое изумление. Что же это, Езус-Мария, за инвалидность такая, что за болезнь могла мучить эту могучую, пышущую здоровьем кариатиду?..

Иллюстрированные издания были в основном посвящены моде и секретам макияжа, половина фотоснимков представляла саму Михалину в разном возрасте и различных ситуациях, почти половина – посторонних людей, и где-то около одной сотой части снимков – Доминика, впрочем, плохо различимого. Статьи из прессы и судебные материалы также затрагивали людей посторонних, никоим образом, казалось бы, с Михалиной не связанных, а записные книжки и календари были целиком заполнены информацией, вполне возможно, – абсолютно бесценной.

Бежан с Гурским моментально отделили зерна от плевел и занялись тем, что представлялось наиболее важным, в самую первую очередь обратившись к переписке. Много читать там нечего было, хватало всего лишь одного взгляда.

– «Найди Мариушка», – прочел Роберт. – Чудесное письмо. Кратко, содержательно, однозначно…

Кто это такой, этот Мариушек?

– Это мы еще выясним, – заверил его Бежан. – «Не появляйся до вторника». Тоже красиво. Во, а тут еще лучше: «Веток весь вторник». Причем «весь» подчеркнуто. Хорошо бы еще узнать, не делал ли он орфографических ошибок. Потому что, возможно, это нужно читать раздельно: «В сток». Но все равно непонятно.

– Ну то, что это не любовная переписка, и так ясно. Взять на заметку этого Мариушка?

– Не задавай глупых вопросов, у нас мало времени…

Между судом и прессой царило полное единодушие: почти все материалы касались компрометации уже сходящих со сцены партийно-правительственных руководителей, а из их круга выделялись шесть фамилий людей, все еще находящихся у власти. Так что на основе документов Михалины шести людям можно было при желании запросто поломать карьеру, а то и саму жизнь. Бежан ничуть не сомневался, что еще больше подобных материалов находится в бумагах Доминика, однако, чтобы кто-то из подозреваемых мог решиться на такую вещь, как убийство собственными руками, – в это все-таки трудно было поверить. Они не слишком-то увлекались физическим трудом, для этого у них имелся соответствующий персонал.