Татьяна Луганцева - Девочка на шару
– В районе Помпеи. Раскопки-то там ведутся давно, но они то затихали, то правительство снова вкладывало деньги, и работы возобновлялись. Потом, в двадцатом веке уже, восстановили большую часть города и запустили в Помпею туристов, но раскопки и археологические исследования не прекращались, и нет-нет да появлялось периодически на свет божий что-то новое и интересное. Так вот, тогда был обнаружен еще один богатый дом, и пригласили Ивана как специалиста, способного оценить ценность находок. Обычно мозаики, какими бы они ни были – с изображением боя гладиаторов, известных поэтов, воинов и даже просто собак с надписью «злая собака», – делались при входе на полу или под крышей в виде орнамента, пропущенного по стене. Мозаика с портретом этой женщины была выделена на стене как картина. Только ее портрет, и никаких больше орнаментов и посторонних лиц. Это был первый такой случай. Весьма оригинальное решение интерьера по тем временам. Удалось выяснить, что женщину звали Хелена и она не была замужней, жила со своими родителями в их доме. Ей было уже за двадцать, даже ближе к двадцати пяти годам, что очень много для незамужней девушки. Почему такая красавица была не замужем? У меня лично один ответ: она сама не хотела, отличаясь от других современниц необычным нравом и темпераментом. Портрет был сделан, скорее всего, в ее покоях, и там же были обнаружены воинские доспехи малого размера, а в броне на грудь были сделаны два углубления для женской груди. Сейчас доспехи хранятся в национальном музее в Риме. Это была своего рода сенсация! Историки до сих пор спорят по этому поводу, и многие не соглашаются с гипотезой, что то была единственная женщина, участвовавшая в гладиаторских боях. Может быть, ей удалось это сделать только один раз, а потом она была изобличена? Может быть, Хелена только готовилась к бою? В любом случае, наличие таких доспехов неоспоримо доказывает ее неординарный характер и силу воли, отличавшие ее от других женщин, которые в те времена были покорны, словно овцы, и сидели по домам. Существовала легенда, что женщина тогда три раза покидала дом: первый раз, когда выходила замуж, второй раз, когда хоронила своих родителей, и третий раз, когда хоронили ее.
– Ужас, я бы так не смогла! – ответила Яна.
– Вы – современная женщина, а в те времена такое было нормой.
– Хелена считала иначе, – напомнила Яна.
– Вот-вот! Представляете, что это значило для той эпохи? Два тысячелетия назад! И такой нрав! Такой характер и такой прогресс! Женщина, которая сама вышла гладиатором на арену, наравне с мужчинами, и видела вокруг одних мужчин, расположившихся в амфитеатре. В первых рядах всегда находилось руководство – правители, представители знатных родов, выше сидели ремесленники, торговцы, на самом верху прочий люд, челядь, а замыкающий ряд занимали женщины, то есть самое низшее сословие. А Хелена, как я уже говорил, смогла спуститься в самый низ, на арену.
– Неудивительно, что она осталась незамужней, если все мужчины ее времени имели такой отсталый взгляд на женщину. Ей нужен был партнер на равных, – согласилась Яна.
Тут их увлекательную и мирную беседу нарушил Бруно, появившийся возле столика с круглыми деревянными тарелками в руках. На них дымились с пылу с жару огромные пиццы, правда, очень тоненькие. Овощи и грибы с ветчиной на них были нарезаны тоже очень тонко, но аккуратно, они укрывали все тесто тонкой лепешки и успели хорошо прожариться. Яна заметила, что тертым сыром твердого сорта пицца посыпалась уже тогда, когда пиццы были вынуты из печи, то есть он не заплавливался в печи. Официант, молодой парень в бордовом фартуке, принес фужеры и графин красного вина.
– Виноградники, откуда я получаю вино, принадлежат моему другу, выпейте, не разочаруетесь, – улыбнулся Бруно, розовощекий и разгоряченный после работы у печи. Глаза его озорно поблескивали, а усы топорщились.
От пиццы исходил дурманящий аромат.
– Приятного аппетита, друзья, – пожелал Бруно.
И он тут же вернулся к огню – выполнять другие заказы, которые посыпались на него, как из рога изобилия. Одно дело, когда пиццы готовились на кухне и выносились клиентам оттуда на блюдах, и совсем по-другому раззадоривался аппетит посетителей, когда весь процесс приготовления национального блюда происходил у них на глазах, возбуждая все органы чувств сразу.
Яна разрезала пиццу специальным круглым ножом на небольшие кусочки-треугольники и отправила один из них – с запахом дымка и хрустящей корочкой – в рот.
– Какая прелесть! Пожалуй, это самая вкусная пицца из тех, что я ела! – воскликнула она. – Хозяин ресторана рядом с моим домом, где я заказываю пиццу себе, похоже, мухлюет.
– Мухлюет? – переспросил Эрос, услышав незнакомое слово.
– Лепешка у него не такая тонкая, а начинка не такая сочная. Знаете, это как в юмореске «Тиграм в зоопарке не докладывают мяса!».
Эрос рассмеялся и разлил вино.
– Я хочу выпить за вас, Яночка! Вы – чудесная женщина, и мне искренне жаль, что вы погубите моего спасителя и друга Ивана Соло.
– Аминь! – ответила Яна, подняла бокал, и они чокнулись по русскому обычаю.
Вино своим качеством соответствовало качеству всего окружающего. Оно было полусухое с терпким, приятным вкусом домашнего, с любовью выращенного винограда.
Хозяин ресторана включил в зале фоновую мелодичную музыку – какие-то итальянские напевы, что вполне соответствовало общему настроению.
– Знаете, Яна, а я ведь думаю, что Хелена нашла героя своего романа, – хитро взглянул на спутницу Эрос.
– Почему вы так думаете? – искренне удивилась та.
Старый археолог рассмеялся, закашлялся и принялся извиняться:
– Ой, сейчас… одну минутку… Все время забываю, что одной ногой уже на том свете… Кажется, все. Я представляю, Яна, что вы думаете обо мне: сумасшедший старикан, возомнивший о себе черт знает что. Откуда он может знать, что было на заре новой эры, когда те люди, жившие две тысячи лет назад, давно обратились в прах. А ведь знаю! Мне помогли археология, которой я посвятил всю свою жизнь, и исторический нюх или интуиция, которая развита у вас, у женщин. Раньше ведь за женщин тоже давали приданое, только сейчас предпочитают в качестве него деньги и квартиры, а раньше благосостояние оценивалось золотом, украшениями, которые были в собственности у девушки. То, что семья Хелены была небедной, ни у кого не вызывает и капли сомнения. Во-первых, никто не тронул ее за такие выкрутасы, что говорит о высоком положении родителей. А высокое положение и безнаказанность обеспечивало богатство.
– Надо же, почти ничего не изменилось, – отметила Яна.
– Люди изначально склонны к пороку и не борются с этим на протяжении развития человечества, – согласился с ней Эрос и налил еще по бокалу вина. – Во-вторых, Хелена жила в очень большом доме, а лишние квадратные метры тоже говорят о благосостоянии семьи.
– Действительно, ничего не изменилось с тех времен, – вздохнула Яна и показала язык рыбе, которая уже долго и внимательно рассматривала, как казалось Яне, ее своими выпуклыми желтыми глазами.
– В-третьих, вы сами видели, сколько дорогих, массивных украшений изображено на ее портрете. Остается только предполагать, сколько еще драгоценностей у нее было.
– В этом Хелена точно похожа на меня, – кивнула Яна, – я тоже люблю обвешиваться всякой бижутерией и драгоценностями, хотя многие говорят, что это полная безвкусица.
– А вы отвечайте, что таков ваш стиль, – предложил старый ученый.
– А я так и говорю!
– Вот и молодец!
– Вы очень интересно рассказываете, Эрос, вам бы книги писать о своих раскопках. Думаю, что люди, даже далекие от археологии, читали бы их с превеликим удовольствием и интересом, – сказала Яна и подняла бокал: – За вас!
– Спасибо, Яна. Дело в том, что я пишу и книги, и учебники, которые действительно пользуются спросом. А еще иногда меня, даже в инвалидном кресле, приглашают читать циклы лекций студентам в Америке, Великобритании, Франции и Италии.
– Думаю, тем студентам повезло. Наверное, они любят ваши лекции, – предположила Яна, которую уже значительно повело от вина, которое оказалось весьма коварным – пилось легко, и так же легко возникало от него хмельное состояние.
– Мест свободных на лекциях нет, – хитро улыбнулся Эрос. – Но я продолжу.
– Я вся внимание, – откинулась на мягкую подушку Яна и полностью расслабилась. Половина пиццы была съедена, и половина вина выпита.
– Почему еще раскопки города Помпеи были так интересны, как вы думаете? – задал вопрос Эрос.
– Ну… так хорошо сохранившийся до наших дней город…
– Это для настоящих ученых, настоящих знатоков. А для неблагочестивых людей он… место наживы. Город-то был портовый, зажиточный, да еще такой развитый по тем временам, с двумя амфитеатрами, с гладиаторами. Короче говоря, почти в каждом дворе, огороженном хорошо сохранившимся мраморным забором, нашли много драгоценного металла: монеты, украшения и так далее. Иногда обнаруживали даже просто слитки золота! Может быть, они служили вместо денег расплатой за продукты или услуги. Один дом особо тронул своей трагичной судьбой. Видимо, когда началось извержение Везувия и люди пытались не только спастись сами, но и свое добро, они собрали все драгоценности и поспешили к воротам. И вот тут их настиг поток магмы – там и обнаружили груду сокровищ, перед выходом на улицу.
