Фаина Раевская - Методика очарования
Что именно хотела сказать Катерина, осталось пока тайной, потому что внизу домофон разразился требовательной, какой-то сердитой трелью. Должно быть, Сашка пришел.
— Александрова черт принес! — досадливо скривилась Катька и принялась сноровисто распихивать бумаги по портфелям: верхний ряд в портфель Михаила, нижний — в Никитин. — Иди открывай, Санчо, а я покуда улики припрячу... Да! А где кассета? — крикнула подруга, когда я с неохотой двинулась встречать гостя.
— У меня в комнате, в телефоне...
— Ты уже начала переводить сообщение американца? Хоть что-нибудь уже ясно?
Я заторопилась к двери, сделав вид, что не расслышала вопроса. Едва ли Катька придет в восторг от того факта, что я посвятила постороннего человека в нашу тайну.
Следователь отчего-то явился мрачным. Две поперечные складки залегли у него между бровей и говорили о крайне неудовлетворительном состоянии духа моего тезки.
— Привет, — сквозь зубы процедил Сашка, чем подтвердил предположение о дурном расположении духа. — Что это у вас сарай открыт?
Мои глаза как-то сами собой испуганно растопырились, я, кажется, побледнела, словно увидела перед собой пресловутый призрак коммунизма. В голове сразу начались метания: почему дверь в сарай оказалась незапертой? Я ведь точно помню, мы ее замкнули! Заглядывал Сашка внутрь или нет? Принимая во внимание его профессиональное любопытство — непременно. Может, именно тем, ЧТО он там увидел, и объясняется его плохое настроение? Хотя нет, вряд ли Александров, обнаружив труп в нашем сарае, обошелся бы всего лишь испорченным настроением. А если следователь в сарай заглянул и не устроил нам Великую Монгольскую революцию, то это значит... Значит... Черт побери! Это значит, что тела Макферсона там больше нет!
— Не может быть, — внятно произнесла я и принялась медленно и грациозно оседать на пол. То есть это мне казалось, что я делаю это медленно и грациозно, на самом деле я просто шмякнулась бесформенным кульком на пол, покрытый, слава богу, ковролином, иначе жесткого контакта с твердой поверхностью было бы не миновать.
— Ты что с ней сделал?! — коршуном набросилась на Александрова появившаяся в холле Катька. — Маньяк!
— Да ничего такого я не делал, — осторожно пожал плечами Сашка. Он, казалось, сам испугался не меньше Катерины. — Я просто спросил, почему у вас сарай открыт, а она... Ой!
Объяснить это растерянное «ой» было довольно просто — Катерина, услыхав про сарай, приземлилась рядом со мной. Вот интересно, в ее голове родились примерно те же мысли, что и в моей, или она просто решила поваляться рядышком за компанию?
— Эй, вы что? — вконец обалдел Александров и внес смелое предположение: — У вас, наверное, осеннее обострение.
Словно в подтверждение сказанного, Катерина нервно хохотнула. В смысле, это с моей точки зрения смешок вышел нервным, а со стороны он выглядел, наверное, как первый признак легкого помешательства. Буйная фантазия подсказала Сашке еще одну занятную версию:
— A-а, понял! Вы, должно быть, спрятали в сарае фамильные Санькины драгоценности и теперь думаете, что вас обокрали. Не волнуйтесь, дамочки, я в сарай заглянул и рад сообщить: на первый взгляд следов пребывания посторонних на вашем персональном стратегическом объекте, равно как и следов взлома допотопного замка, не обнаружено. Все лопаты на месте, — успокоил нас следователь, чем вверг в еще больший шок.
— Не обнаружено... — слабеньким эхом повторила я, а Катька внезапно пришла в крайнее возбуждение. Она резко вскочила на ноги и рывком вернула меня в вертикальное положение. Однако без посторонней помощи я долго так простоять не могла и буквально через несколько секунд заняла уже привычное положение на полу. Не обращая на меня внимания, Катерина вцепилась в Сашку и завопила:
— А ковер?! Любимый прабабкин афганский ковер?! Ты видел в сарае ковер?!
При этом подруга трясла Сашку так сильно, что я всерьез забеспокоилась, как бы она душу его ментовскую не вытряхнула из не слишком упитанного тела. Следователь нервно икнул и умудрился отрицательно мотнуть головой, зубы его при этом довольно громко клацнули. Катерина враз утратила к Александрову интерес, разжала руки и, обращаясь ко мне, угрюмо молвила:
— Слышь, Санчо, он вместе с ковром ушел, сволочь!
Я согласно закивала, дескать, сволочь — он сволочь и есть, хотя искренне не понимала, зачем покойному Макферсону понадобился старый ковер и как он умудрился уйти, раз он — покойник? Макферсон, разумеется.
Сашка тем временем пришел в себя после горячих объятий Катерины и выразительно покрутил пальцем у виска:
— Всегда подозревал, что вы психические, но чтоб так... — После вынесения диагноза он вдруг подозрительно повел носом: — Да вы пьяны! От вас водярой свежевыпитой за километр несет! Теперь понятно, почему вам ковры ходячие мерещатся: белая горячка...
Я снова затрясла головой, только на этот раз соглашаясь с Сашкой, а сама между тем пыталась поставить мозги на место. В основном выражалось это в стремлении ответить на один-единственный вопрос — куда делся американец? Даже при наличии у Макферсона огромного желания вырваться на волю самостоятельно проделать подобный трюк он бы не смог, потому что был мертв, в чем я имела несчастье убедиться лично. Попробуем допустить совершенно абсурдную мысль, что мы с Катькой ошиблись, и янки все-таки жив, но все равно — у него не получилось бы покинуть место заточения без посторонней помощи, не наделав при этом никакого шума, — я четко видела, как Катерина собственноручно навесила замок. Сашка уверяет, будто сарай открыт. Не доверять ему нет никаких оснований. Из этого следует совершенно однозначный вывод: кто-то помог мертвому Макферсону «уйти», причем с ковром вместе. Мысль о присутствии постороннего на нашей территории заставила меня похолодеть. Он, несомненно, видел, как мы с Катькой волокли коверный сверток. Опытный взгляд без труда определит, что именно находится внутри. А что, если... Следующая догадка заставила меня сжаться в комочек и тихонько заскулить. Еще бы! Вполне вероятно, что этот «кто-то» не только осуществил телепортацию мертвого американца из нашего сарая в неизвестном направлении, но и помог ему перейти из категории живых людей в разряд покойных несколькими часами ранее. Иными словами, убийца где-то поблизости! Тут уж я не сдержалась и завыла в голос.
— Нешто можно так из-за ковра убиваться? — усмехнулся следователь. По его презрительно
перекосившейся физиономии было ясно, что мысль о белой горячке сильно ему понравилась и расставаться с нею он не собирается. Несмотря на это, желая соблюсти приличия, а может, из-за сочувствия к ближнему Сашка предложил: — Ну, хочешь, пойдем вместе поищем пропажу?
Сашкино предложение отчего-то особого энтузиазма у меня не вызвало, зато Катерина активизировалась.
— Я сама схожу, — торопливо заговорила она, — а ты, товарищ милиционер, за Александрой присмотри. Видишь, мается человек? А как же? Добро-то прабабкино, почти антиквариат, по наследству досталось, цены ему нет... Может, где за граблями коврик-то и завалялся? Пойду гляну...
Катерина исчезла, оставив нас с Александровым наедине. Правильно, между прочим, сделала, потому что я, зная о близком присутствии убийцы, остаться одна в доме ни за что не согласилась бы. Следователю отчего-то вдруг враз расхотелось насмешничать. Он опустился передо мной на корточки, осторожно взял мою руку и не без сочувствия поинтересовался:
— Сань, ты правда, что ли, из-за ковра так расстроилась?
Естественно, я отрицательно помотала головой, но выть не перестала, а перешла на жалобное поскуливание.
— А что ж тогда? — Сашка предпринял попытку заглянуть мне в глаза, что оказалось весьма затруднительным, потому что с глазами у меня творилось что-то неладное: они то съезжались к переносице, то разбегались в разные стороны, а то и вовсе крепко зажмуривались, не испрашивая на это никакого моего согласия.
— Страшно, — мне удалось наконец сосредоточить взгляд на добром лице следователя.
— Почему? — удивился Александров.
— Да-а, тебе бы так, — по-детски протянула я, шмыгнув носом, и чуть было не рассказала ему о последних событиях. Одна только мысль — о том, как разгневается Катька и какую страшную епитимью наложит на нас Александров — удержала меня от необдуманного поступка.
Тут очень вовремя вернулась Катерина. Судя по ее лицу, ничего хорошего в сарае она не увидела, то есть дела обстоят именно так, как и говорил Сашка: дверь открыта, а внутри никого нет — ни ковра, ни мертвого Макферсона. Ни слова не говоря, подруга легким движением руки поставила меня на ноги и лично отконвоировала до удобного дивана в гостиной. Потом она, по-прежнему молча, достала из бара бутылку коньяка, три пузатых бокала и наполнила их примерно на треть. Александров следил за всеми манипуляциями подруги с явным неодобрением, однако тоже пока молчал.
