Иоанна Хмелевская - По ту сторону барьера

Роман обернулся на внимательно слушавшего его Гастона, но тот только делал вид, что все понимает и согласен. На самом же деле француз мой любимый по-польски ни бум-бум. И Роман закончил:

— Так что милостивая пани может отсюда уехать, вы полицию не интересуете. Можете в Париж ехать, можете в Трувиль вернуться.

Видимо, главное до Гастона дошло. Видя, что я заколебалась, не зная, как мне поступить, он нежно обнял меня и, с улыбкой глядя в глаза, проговорил:

— Ма шер[7], тебе просто необходимо хоть один день пожить спокойно и безо всяких отрицательных эмоций!

Какой же он милый, заботливый! Угодил в точку! И со своим обращением «на ты» — тоже подвел черту под нашими отношениями, придав им сразу неофициальный характер. Долой все эти надоевшие «мадам», «месье»!

Краем глаза я заметила, как Роман одобряюще кивнул. А Гастон продолжал:

— Лучше поедем в Париж, там пообедаем, а еще лучше — поужинаем, может, развлечемся и ты придешь в себя. А я уж постараюсь, чтобы ты не думала обо всех этих неприятных событиях. Они тебя и в самом деле fie касаются. Правильно я говорю?

Последнее относилось к Роману. Ого! С чего это Гастон ищет его одобрения, а главное, как до него дошло утверждение Романа о том, что данное преступление меня никак не касается?

А Роман флегматично подтвердил:

— Совершенно правильно. И уверен — нескольких часов хватит мадам графине, чтобы вновь обрести душевное равновесие. Уж я ее хорошо знаю. С детства, точнее, с самого рождения.

И оба мужчины обменялись таким многозначительно-понимающим взглядом, что, не знай я Романа действительно с детства, подумала бы — уж не заговор ли это какой против меня? Впрочем, даже заговор, если его участником является Гастон, я восприняла бы с восторгом.

— Полностью согласна с вами, господа, — заговорила я, — да вот только... хотелось бы прежде знать, что здесь полиция обнаружила. И вообще... интересно увидеть, как работает полиция, ведь никогда не видела, впрочем, благодарение Господу.

И опять Роман понял меня лучше Гастона. Уж он-то хорошо знал мою натуру, а поскольку не усмотрел в этом никакого для меня вреда, не возражал.

— Так и быть, пусть пани графиня здесь немного поотирается, понаблюдает, а Париж от нас не убежит. Да и я со своей стороны постараюсь раздобыть новости. А в Трувиль я вас отвезу завтра.

И этим «вас» Роман объединил в одно общее меня с Гастоном, пошли ему Господь всяческих благ.

Глянула я на Гастона — неужели и у меня столь же глупо-блаженное выражение лица? Ну да какое это имеет значение!

Гастон по-своему расценил мой взгляд и тоже кивнул.

— Все, чего пожелаешь, дорогая! Сделаем так, как сочтешь нужным, моя милая. И если ты уже чувствуешь себя лучше, можем пойти поближе к той части дома и посмотреть, что там сейчас делается. Ведь ты находишься в очень выгодном положении: к тебе не может быть никаких вопросов, не только подозрений, и в то же время ты являешься владелицей дома, в котором совершено преступление. Это просто не может тебя не интересовать.

Я как-то неприлично быстро восстановила равновесие духа и обрела присущую мне энергию, совсем позабыв, что еще полчаса назад почти теряла сознание от ужаса. Мне и в самом деле очень хотелось увидеть, как в теперешние времена полиция ведет следствие.

Главное, труп Луизы Лера уже унесли из дома, я видела в окно, как прикрытые чем-то носилки засунули в специальную машину. Еще держался неприятный запах, но примененные полицейскими какие-то медицинские средства значительно его уменьшили. Если надушенный платочек держать у носа — выдержать вполне можно. Жаль, одежда моя непременно пропитается этой вонью, ну да я сменю ее в отеле «Ритц». Да и было этой одежды на мне всего ничего. И опять с благодарностью и радостью подумала я о современной манере одеваться, представив, сколько всего было бы навздевано на мне в мои времена. Вряд ли все эти нижние юбки, сорочки, корсеты, не говоря уже о верхнем платье, удалось бы отстирать, скорее всего, пришлось бы просто выбросить.

Роман как-то быстро и ловко втесался в группу лиц, занятых своим расследовательским делом, а мы с Гастоном пока лишь смотрели на них, стоя в сторонке. Гастон заботливо мне пояснял, какие именно следственные действия производят сотрудники полиции. И для чего это делается.

Вот они распылили из пульверизатора какой-то порошок, чтобы потом исследовать все отпечатки пальцев. Я уже слышала об этих отпечатках и не стала расспрашивать Гастона, для чего это делается, ведь он с таким видом упомянул эти отпечатки, что даже дураку стало ясно — всем понятно, зачем же мне такой идиоткой выглядеть в глазах любимого? Правда, если из моей конюшни похищали лошадей, так мы тоже находили похищенное по отпечаткам копыт, но ведь те копыта отпечатывались или в грязи, или в дорожной пыли, а в комнате паркет блестел и еще ковер большую часть пола застилал. Что на таком могло отпечататься? А полиция все равно выглядела очень довольной. Уже потом мне объяснили — довольной она была из-за ужасающего запаха, который сразу всех распутал, никто из присутствующих при вскрытии двери в комнату с трупом не кинулся и следы, оставленные преступниками, не затоптал.

Не выдержав, я все-таки спросила Гастона об этом, и он пояснил, что даже на самом ослепительном полу без капельки пыли непременно след останется, и этот след человеческий глаз не увидит, а особый прибор — не проглядит. И с удивлением я узнала, что именно следы рассказали полиции: последними, кто был в этой комнате, оказались жертва и ее убийца, а убийца был мужского пола. Вернее, на ногах у него были мужские ботинки, что вовсе еще не означает стопроцентную уверенность в мужском поле преступника. И до чего дошла наука! По следам этих предполагаемых ботинок смогли не только сами ботинки со всей определенностью описать, но и с их помощью вычислить рост и вес преступника. И я опять решила про себя, что надо бы почитать мне побольше книжек криминального характера, постараться найти и научную книгу на эту тему. Одной энциклопедией никак не обойтись. Сколько же всего предстоит мне прочитать, жизни не хватит! Зато сколько интересного узнаешь об этой современной жизни во всех ее областях, теперь вот в криминальной.

Полицией неопровержимо установлено, что жертва — Луиза Лера, теперь уже никаких сомнений. И я перестала удивляться тому, что эта особа, от которой мы с месье Дэспленом ожидали столько неприятностей и всяческих гадостей, никак себя не проявляла. Присоединившийся к нам месье Дэсплен признался, что имел основания ожидать от этой особы целый ряд исков и даже передачи дела о наследстве в суд, не говорил мне, чтобы заранее не огорчать, но сам со дня на день ожидал этих неприятностей и удивлялся, что их нет. Теперь, когда все так трагично кончилось, он испытывает большое облегчение, хотя и не пристало так говорить воспитанному человеку в доме, где столько времени безраздельно царила смерть. И все равно хорошо — одной проблемой меньше.

Не удержавшись, месье Дэсплен, человек, несомненно, хорошо воспитанный, но весьма язвительный, добавил:

— Как бы хотелось надеяться, что и проблема, связанная с месье Гийомом, разрешится... ну если не подобным, так пусть хоть каким другим образом!

Потом полиция перешла к опросу свидетелей. И тут выяснилось, что главным свидетелем является... пес Альберта: он наверняка не врет, ничего не придумывает и не скрывает, и его нельзя подкупить. Мне казалось, люди тоже говорили правду, и мне очень хотелось послушать, что именно, но это оказалось невозможно, потому что с каждым свидетелем беседовали с глазу на глаз, вызывая его в особую комнату и плотно прикрывая дверь, и в ту комнату больше людей не пускали.

Правда, каждый из таких свидетелей, как его только из той комнаты выпускали, начинал громко и с энтузиазмом рассказывать всем желающим, о чем его спрашивали, что он ответил и что он вообще думает об этом деле. Можно было не жалеть, что не присутствовала при допросе каждого.

Подошел Роман и сообщил нам новейшие сведения.

— Тут все уверены — у мадемуазель Лера были свои ключи от дома. Дополнительная связка, о которой юристы не знали, опечатывая дом. Эту связку нашли рядом с ее трупом. После того, как дом опечатали и все ушли, она с помощью своих ключей проникла в дом через кухонную дверь. Об этом свидетельствуют следы на кухонном крыльце. Все говорит о том, что пришла она вместе с убийцей. Тот убил экономку и ушел через ту же дверь, заперев ее. Не хватает в связке как раз двух ключей от замков в комнате, где произошло убийство. Дверь черного хода убийца просто захлопнул. А ключи от замков буфетной, видимо, унес с собой.

— А это произошло ночью или днем? — спросил Гастон.

— В том-то и дело, что днем. Ночью сторожа получили приказ особо тщательно стеречь запертый дом, а днем они не обращали на него внимания. К тому же на ночь выпускают собак, их тут много, не только этот коронный свидетель Альберта. Уже выяснено, когда произошло убийство, установили также, что, убив женщину, преступник не мог сразу же покинуть дом, в тот день вокруг дома крутилось много людей, и все местные, постороннего сразу бы заметили, к тому же у полиции есть основания полагать, что преступник что-то искал по всему дому. Пришлось ему дождаться темноты, он попытался уйти, да наткнулся на сторожей. И в результате покинул место преступления на следующий день. Тут как раз начали свозить лошадей, появилось много чужих, собаки уже не знали, кого облаивать, так что он наверняка смешался с толпой пришлых и, никем не замеченный, ушел из парка.