Наталья Александрова - Трамвай в саду
В бывшем трамвайном парке на Среднем проспекте Васильевского острова несколько лет назад был создан Музей городского электротранспорта, в просторечии именуемый Трамвайным музеем. В этом музее собраны трамваи, ходившие по улицам нашего города с тысяча девятисотого года и до наших дней, а также несколько отреставрированных ретротроллейбусов. Есть даже один вагон городской конной железной дороги, или попросту – конки. По вторникам и четвергам экскурсии проводятся с десяти часов утра, по средам и пятницам – с трех.
На следующий день после событий в частной психиатрической клинике экскурсовод Трамвайного музея Никифор Холодцов заканчивал экскурсию. В этот день директор музея Леонтий Петрович отсутствовал, он улетел в Амстердам на конференцию музейных работников, и Никифор временно замещал его.
Как обычно, под конец экскурсии он показывал немногочисленным посетителям музея свой любимый экспонат:
– Этот трамвай, модель МС-1, в народе называли «Американка». Он изготовлен на заводе «Красный путиловец» в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Этот трамвай возил жителей нашего города в трудные предвоенные годы и даже в суровые дни блокады. Старожилы города хорошо помнят его силуэт с открытыми площадками в передней и задней части вагона, а также характерный штурвал, расположенный на месте кондуктора...
– А можно его покрутить? – подал голос мальчик десяти лет, которого привел в музей папа.
– Нельзя, вагон музейный, представляет историческую ценность... – машинально ответил Никифор. – На этом наша экскурсия заканчивается, мы всегда рады видеть вас в нашем музее...
Посетители потянулись к воротам, только симпатичная девушка с фотоаппаратом задержалась возле исторического вагона.
– Позвольте сфотографировать вас на фоне этого трамвая! – обратилась она к Никифору. – Я делаю репортаж о музеях города для ежедневной газеты «Утреннее какао», и ваш музей, несомненно, займет в моей статье достойное место.
Девушка была очень мила – темные яркие глаза, приятная улыбка.
Никифор приосанился, поправил свои редеющие волосы и придал своему лицу значительное и одухотворенное выражение. Он представил, как хорошо будет смотреться на страницах газеты.
– Встаньте сюда, – попросила его корреспондентка. – Нет, вот сюда, на ступеньку... ах нет, здесь плохое освещение! Повернитесь к свету... нет, лучше вот так...
Фотосессия неожиданно затянулась.
Никифора прежде не баловали средства массовой информации, и он был так увлечен процессом, что не заметил событий, разворачивающихся в дальнем конце музея. Тем более что бойкая «корреспондентка» старательно загораживала ему обзор.
К задним воротам бывшего трамвайного парка подъехал огромный четырехосный автофургон. Водитель автофургона выбрался из кабины и окликнул музейного сторожа.
– Чего надо? – спросил сторож, подойдя к воротам.
– Дядя, – вполголоса проговорил водитель, – как бы мне у вас трамвай взять напрокат?
– Чего? – переспросил сторож, удивленно вылупив глаза. – Ты что, парень, не в своем уме? Тут музей, а не ателье проката, и трамвай – это тебе не швейная машинка!
– Да брось ты, дядя! – Водитель перешел на шепот. – Вон у тебя как много этих трамваев, я один возьму – никто и не заметит! А ты только отвернись, я быстро управлюсь! А к завтрашнему утру привезу... и тебя, само собой, не обижу!
Он достал из кошелька несколько красивых бумажек и зашуршал ими перед сторожем.
– Да как это можно? – возмущался сторож, но в голосе его не было прежней уверенности.
Уж очень приятно шуршали бумажки, навевая мысли о спиртных напитках, которые на них можно приобрести...
– Ну, по глазам вижу, что согласен! – проговорил водитель и добавил еще одну купюру.
Сторож покосился на одноэтажное здание бывшего депо, где размещалась контора музея, открыл ворота и отвернулся, делая вид, что не имеет к происходящему никакого отношения.
Фургон въехал на территорию музея и остановился возле небольшого старинного трамвая. Водитель обошел фургон, открыл заднюю дверцу и спустил на землю рельсы – направляющие. Затем он зацепил за трамвайную «колбасу» крюк лебедки, включил мотор – и ретротрамвай въехал по направляющим в кузов автофургона. Водитель закрыл фургон и поехал к воротам.
Прежде чем открыть ворота, сторож строго предупредил водителя:
– Только смотри, не повреди вагон! И к завтрашнему утру непременно привези его обратно, а то если Леонтий Петрович увидит, что трамвай пропал, он мне голову снимет!
– Не волнуйся, дядя, – успокоил сторожа водитель фургона. – Ничего твоему трамваю не сделается, и вовремя будет на месте!
Без десяти минут три автофургон остановился неподалеку от частной психиатрической клиники. Он развернулся и встал так, чтобы старые трамвайные рельсы оказались возле его задней двери.
Из припаркованной рядом машины появился Леня Маркиз. Но сейчас в нем очень трудно было узнать лучшего мошенника и афериста всех времен и народов. Леня был одет в синюю форменную тужурку довоенного трамвайного кондуктора, на голове у него была залихватски заломленная фуражка, в довершение образа он наклеил густые, лихо закрученные усы. Тужурку и фуражку Лола позаимствовала в костюмерной маленького театра, где служила когда-то, накладные усы имелись в собственной Лениной коллекции.
Леня подошел к кабине и постучал в стекло:
– Привет, Ухо! Ну, где обещанный трамвай?
– Я тебя когда-нибудь подводил?
Ухо вышел из кабины и открыл заднюю дверь фургона.
– Вещь! – проговорил Леня, заглянув в фургон. – Высший класс! Настоящий раритет!
Вдвоем они установили направляющие, так чтобы трамвай по ним съехал из фургона прямо на старые трамвайные рельсы. Ухо забрался в кабину трамвая, Леня занял место кондуктора и провел кое-какие приготовления. Ухо снял трамвай с тормоза, и антикварный вагон покатился по направляющим.
Выезжая из фургона, трамвай разогнался, дальше старые рельсы тоже шли под уклон, поэтому к забору психиатрической клиники он подкатился на большой скорости. Это было очень красиво – мчащийся со звоном и дребезжанием ярко-красный старинный трамвай казался машиной времени. В воздухе за трамваем летела огромная гроздь разноцветных воздушных шаров, отчего зрелище стало еще красивее.
Трамвай на полном ходу врезался в забор, проломил в нем большую дыру, прорвал проволочную изгородь, проехал еще метров пятьдесят по саду, окружающему клинику, и только тогда остановился.
В клинике было время прогулки, и большая часть ходячих пациентов находилась на открытом воздухе. Когда в сад с грохотом и треском въехал старинный трамвай, больные пришли в возбуждение и с громкими криками забегали по дорожкам, как самые настоящие сумасшедшие. Леня перерезал веревку и выпустил воздушные шары на свободу. Красные, зеленые, голубые шары разлетелись по саду. Пациенты еще больше разошлись, они гонялись за шариками, кричали и налетали друг на друга. Немногочисленные санитары безуспешно пытались навести порядок.
Старший санитар обежал здание и обратился к охраннику, который невозмутимо нес дежурство перед главными воротами клиники, меланхолично пролистывая каталог загородной недвижимости:
– Сделай что-нибудь, там в саду трамвай!
– Что? – Охранник посмотрел на санитара как на сумасшедшего. – Ты что, Витя, травы накурился или от больных заразился? Пойди к главному врачу, он тебе вколет успокоительного!
– Да говорю тебе – к нам в сад въехал трамвай! Он стоит за домом, и еще там, наверное, тысяча воздушных шаров...
– Отвяжись! – отмахнулся охранник. – Некогда о твоих глюках разговаривать! – И он вернулся к своему каталогу.
– Да разуй глаза наконец! – заорал санитар. – А, черт с тобой! – И побежал назад.
– Надо менять работу... – пробормотал охранник, – а то и правда подцепишь какую-нибудь хрень психическую. Вон Витька уж до чего здоровый бугай, а тоже заразился...
В саду творилось нечто невообразимое. Двое стариков вполне профессионально фехтовали с помощью тростей. Толстый мужчина, радостно смеясь, вырвал у медсестры шприц и теперь тыкал им в шарики. Они лопались с оглушительным треском, и тогда мужчина хлопал в ладоши.
Старая, когда-то известная актриса держала несколько шаров, как букет цветов, прижимала руки к груди и кланялась с застывшей улыбкой. Еще одна пара танцевала без музыки вальс, а старуха с палкой отбивала по забору такт и громко считала – раз-два-три, раз-два-три...
Солидная дама с высокой старомодной прической зажала санитара в угол и говорила что-то громко и неразборчиво.
Когда суматоха в саду достигла немыслимого уровня, Леня покинул трамвай и нашел среди беснующихся пациентов Рваклю. На его, как всегда, нечесаных волосах красовалась ярко-красная клоунская кепка. Он поймал большой голубой шарик и теперь бегал с ним по дорожке с детским счастливым выражением лица.
