Маргарита Южина - Богат и немного женат
В кустах он полазил, но, кроме направления, откуда бежал несчастный, ничего тоже найти не смог. Да и с направлением были кое-какие проблемы. Если судить по тому, что в тот раз бедолага сидел лицом к Дусе, то получалось, что он бежал с восточной стороны. Однако ж... ну глупо же предполагать, что он как прибежал, так и не повернулся ни разу! И потом, откуда бы он ни принесся, завидев Евдокима, он бы в любом случае повернулся к нему лицом, а это значит... а это значит, что даже направление найти практически невозможно – надо просто тупо ходить по дворам и спрашивать – не видел ли кто-нибудь голого мужчину... А дворов здесь! Специально, что ли, все до самого последнего метра застроили?
Но Дусю не испугали трудности. Он понимал, что потеряно уже очень много времени и надо срочно что-то делать, другого пути у него нет. Нет, конечно, куда удобнее шерстить несчастных родственников, но... Они не виноваты, это Дуся чувствовал, а интуиции своей он доверял, иногда у него ничего, кроме нее, и не было, а ведь как-то же расследовал такие преступления!
В самом же первом дворе, куда направил свои стопы Евдоким, на лавочке возле одного из подъездов Дуся увидел маленькое скопление старушек – штуки четыре.
Старушки теребили какие-то тряпки и вовсю спорили о последнем чемпионате по футболу.
– Ой, бабыньки... – махала рукой крупногабаритная старушка в кедах на босу ногу. – А я вам так скажу – вот говорили ж, что Аршавин – лучший игрок, и я так с имя согласная! Ить как глянула, как они с голландцами-то играли, так ить сердце зашлося!
– Ой, дак и у меня ить закатилося! – поддержала ее старушка в фартуке, на котором был изображен чайник. – Ить как их разделали-то! Любо-дорого!
– А у меня как закатилося, так и выкатилося, – недобро блеснула глазами еще одна болельщица – сухонькая бабушка в коричневой кофте. – Я ж ить не поленилась – съездила ить через две остановки, там энтот... куда деньги ставят! Все пензию поставила, а эти обормоты испанцам проиграли! Я ж потома цельный месяц у соседки Нюрки-то деньги взаймы брала! И по сей день выкрутиться не могу!
И тут Дуся понял, что наступил его звездный час:
– Дорогие мои женщины! А я вам могу помочь – с деньгами-то! Я могу дать...
– А ну пошел отседова! – неожиданно отреагировали старушки на такое заманчивое предложение. – Один тожа давал-давал, обещал сапоги зимние купить, а сам добро нажил да и...
– Да и сел! И ему-то там хорошо, его кормют, а вот здесь хоть с голоду сдохни!
– Дамочки, дамочки! – защебетал Дуся. – Я ж у вас ничего взамен не требую, никаких вложений. Вы мне только кое-что расскажите, а я вам – деньги.
– Да уж знамо дело – за болтовню много ли платют? – не верила толстая бабушка. – Я вон завсегда товаркам толкую: надо на земле кормиться! Вот я никуда ничего не тащила, а завсегда сыта. А потому что земелькой кормлюся!
– Ой, да и чаво ты тама кормисся? – махнула на нее другая бабушка, сухонькая. – Видала я твою земельку – вся как есть дуванчиками заросшая!
– И не одуванчики это вовсе! – накинулась на подругу полная дама. – Она у меня вся окультурена – это вовсе даже календула, а не одуванчики!
– Ох уж и не знаю, у кого окультурена, вот у меня – точно... – покосилась на Дусю еще одна бабушка, вероятно, пытаясь получить вознаграждение за свою старательность. – У меня ить как: земля-то и огорошена, потому что гороха посеяла, и охреневшая, хреном цельну грядку засадила...
– А сама ты – опупевшая, потом что пуп надорвала, – усмехнулась еще одна собеседница, которая до сих пор молчала. – Я вам так скажу, бабоньки, сейчас-то за говорильню как раз самые большие деньги и платют! На телевизоре-то – что не ведущий, то в хоромах живет, что ни политик, то в деньгах купается, а вы в своей земельке только грыжу зарабатываете! Спрашивай, милок, чаво тебе надо-то?
Милок быстренько достал деньги из кармана и страшным голосом заговорил:
– Вы знаете, в этом районе завелся маньяк. Бегает по улицам раздетый...
– Ах ты, батюшки! Тоже, видать, на наших поставил, а испанцы выиграли... – с глубоким сочувствием проговорила полная бабушка.
– Нет, это он раздетый, потому что маньяк – специально, чтобы женщин пугать да детишек, – нагонял страху Дуся. – Так вот мне надо его найти. А вы мне должны сказать, если видели, откуда он бежал и куда и кто за ним гнался.
Старушки призадумались. По их лицам сразу можно было догадаться, что никакого маньяка они за всю свою жизнь не встречали и сейчас об этом горько сожалеют. А еще бабушки сожалеют, что вот в этот момент уходят у них из-под носа самые настоящие рубли. И ведь делать-то ничего не надо – только языком поработать...
– А ить знаш, милок, я ить видала! – созрела, наконец, одна из старушек. – Вот как есть видала, маняка-то твово! Значитца, бегит он во-о-он с того дому...
– С какого, вы говорите? – насторожился Дуся.
– Ну вон с того ж! – куда-то неопределенно махнула сморщенной рукой бабуся. – И значитца... ага, бегит, говорю, и ажно подпрыгиват! А дело-то раненько было, чуть свет зарябил и...
– Ну ж, Федосевна! Чево уж врать-то? Когда ж ты чуть свет вставала-то? – не поверила ей бабушка в фартуке. – Ты ж ить токо к обеду глазья продирашь!
– Ну и да, ну и к обеду, а тут меня кто как подбросил – вот хочу в туалет, и спасу никакого нету! А сама-то – нет, чтоба по прямому назначению-то бегить, я к окошку, а там!.. И скачет энтот маняк! И даже рожу скривил страшенную, чтоба детишков пугать сподручнее было...
– И откуда он бежал? – снова спросил Дуся. – С какой стороны?
Теперь бабуся махнула рукой в противоположную сторону.
Бабушка врала, это Дуся уже сообразил, но денег не дать не мог.
– Вот вам, возьмите, – протянул он ей сотенную бумажку. – А больше никто маньяка не видел? Учтите, он охотится за детьми и женщинами.
Старушки завороженно смотрели, как в глубоком кармане Федосевны тонет вожделенная деньга.
– А вот я тоже с маньяком встречалася... бегал, паразит такой, голай, как есть весь! – немедленно заговорила еще одна бабушка.
– Ой, да и чаво ты там видала! А вот я! Я ж ишо когда молода-то была, так на меня ить в самделе напал маньяк! И ить такой страшенный! – У его даже рога были!
– Ай, да ну тебя – рога какие-то выдумала! А вот я! Иду... так когда ж это было? Аккурат этой зимой!..
Дуся слушал россказни бабусь и все больше убеждался: настоящих свидетелей среди них нет. Бабушки только честно отрабатывали сотни, которые щедро передавал им Дуся.
Он переслушал все семейные предания, наслушался народного фольклора и даже воочию увидел, как рождаются русские народные сказки. Измотался, устал, проголодался, но ничего ценного не добыл. В конце концов он бодренько попрощался с бабушками и направился в маленькое кафе, единственное на всю округу.
Его уже манил запах щей, он уже приглядел себе столик и даже сделал заказ, когда возле его уха раздался знакомый голос:
– Следишь ты за мной, что ли?
Он резко обернулся. Возле него, покачиваясь на каблуках, стояла Раечка.
– О! А ты как тут?
– Я? Я работаю! – надменно произнесла девчонка.
– Официанткой устроилась, да? – предположил Дуся.
– Сам ты официантка! – обиделась бывший финансовый директор. – Я ищу преступника, того, кто Иннокентия убил.
– Вот черт... рассказал на свою голову... и как ты его ищешь? – спросил Евдоким. – Учти, я опросил старушек во дворах, похоже, никто раздетого Глохова не видел.
– А ты опросил... кстати, я к тебе пересяду. – И девушка быстро перетащила тарелки к нему за столик. – А ты во всех дворах побывал?
Дуся с завистью посмотрел, как она уплетает гуляш и сглотнул слюну. От голода он раздражался.
– Ну как я все дворы-то опрошу? Я ж... у меня ж только две руки!
– А я тоже опрашиваю, – охотно поделилась новостями девчонка. – Только я не со старушками беседую. Я с женщинами... ну такого, среднего возраста, у которых, по моему мнению, есть любовники. Этот Иннокентий ведь от любовницы бежал. Ну я и...
– Ага, так они первой встречной все про своих любовников и рассказали!
– А вот и рассказали! Потому что я не просто так хожу и спрашиваю, а... имею к каждой тонкий подход!
– Да знаю я твой подход, – недоверчиво хмыкнул Дуся. – «Марьванна, вы – шлюха! А твоя-то, а твоя!», да?
– А вот и не да! И так я вовсе никогда не выражаюсь! – У Раечки загорелись глаза. – Я представляюсь тележурналисткой, дескать, веду телешоу, а сейчас у нас программа «Верность – это девиз невезучих». И ничего, раскрываются.
– И чего, даже удостоверение не спрашивают? – не поверил Дуся.
– А что, у тебя еще и удостоверение есть? – округлила глаза Раечка. – Нет, Дуся, не спрашивают. У нас, Дуся, очень любят телевидение. И всякие телешоу тоже.
– И чего нашла?
– Ой, если б ты знал, сколько мне рассказали семейных тайн! А сколько рассказали небылиц всяких! Мне ведь что интересно – чем страшнее женщина, тем сильнее и краше у нее любовники!
– А я верю! – дернул головой Дуся. – Вот как только вспомню Пашкину Валентину, так сразу и верю, что у страшных куча ухажеров.
