Татьяна Луганцева - Убийства в шоколаде
– Ничего не пропали! Нельзя так сразу опускать руки, – Влас опять тянул ее из очередного сугроба.
Варвара снова подчинилась, полностью расслабившись. Уж она-то знала, как облегчить старания своим партнерам.
– Ты как перышко, тебя легко тащить из сугроба, – ухмыльнулся Влас. – Словно взлетаешь. Ты бы еще подпрыгивала и танцевала.
– Это я могу. Это лучше, чем голой перед извращенцами…
– В следующий раз, когда решу убегать от бандитов, буду спасать только балерину! С вами легко, хотя, с другой стороны, тяжелее, – пытался шутить он.
– Это с какой стороны тяжелее? – поинтересовалась Варя, чтобы хоть как-то отвлечься.
– Мужики на вас сразу обращают внимание, вот и влипаете в неприятности, – пояснил Влас.
– Только не говори, что все произошло из-за меня! Эти их фантазии – голая балерина!
– Нет, лучше спасаться со страшной бабой. Вернее, с ней и спасаться, может, не придется, – продолжал ее тянуть Влас. – Она не вызывает такого живого интереса.
– А я все, как в кино, жду, когда за нами раздастся лай собак, – уже еле дышала Варвара. – Сердце уже в висках стучит.
– Я не видел у них на территории собак, хотя я вообще мало что вижу, – ответил Влас.
Она заметила, что ему тоже очень тяжело, но парень не сдавался. Темные волосы в хвосте сзади спутались, очки периодически запотевали. Он их протирал прямо на ходу, оставляя на стеклах снег, и двигался дальше.
– Влас, извини, я не могу… серьезно…
– Можешь! Даже не думай останавливаться, – предупредил Влас. – Мы должны двигаться! Мы должны, чтобы не замерзнуть! Ты понимаешь, что если мы сядем, то уже можем не встать? Заснем и замерзнем. Поэтому мы должны двигаться!
– Я не чувствую ног и рук… – пожаловалась Варвара.
– Так это же хорошо! Значит, боли не будет! Не чувствуешь и не надо! Просто задай себе установку – идти! Главное – это мозг.
Варя открыла в себе второе, вернее уже десятое, дыхание, и они продолжили путь. Сколько они шли и как, Варвара не захотела бы вспоминать никогда в жизни, даже в страшном сне. Но настал момент, когда они упали просто сразу и оба пластом. Без дыхания, без жизни, без теплоты, без искорки и без надежды.
– Хреново, – прошептала Варя, не узнавая свой голос.
– Не очень, ты права, хорошо, – согласился Влас.
Они оба, фактически без дыхания, сидели, прислонившись спиной к сосне, все в том же холодном и мокром снегу. Но даже он не мог охладить их горячие сердца.
– Похоже, все? – тихо спросила она. – У меня в глазах звезды от усталости.
– Звезды не у тебя в глазах, они на небе. Такие яркие зажглись, даже я вижу, – устало ответил Влас.
– Галлюцинации? Мы даже назад не можем пойти… – вздохнула она.
– Уже не можем. Зашли. Извини. Надо было тебе на танцы голышом соглашаться, осталась бы живой…
– Ты ни при чем. Просто не повезло, – Варвара поежилась и прижалась к Власу. – Господи, как же холодно.
– Так зима. Новый год…
– Ага! Я все про елки натуральные разглагольствовала! Мол, от искусственных запах не тот и вообще, они не то… И вот – ирония судьбы! Мы под этими самыми елками посреди леса! Вот тебе и запах! С ума сойти! Чувствуешь, как пахнет хвоей? Я уже ничего не чувствую. Не надо было даже думать о плохом в праздник, вот и материализовалось, – сокрушалась Варя.
– Совпадения…
– Они или случайны, или не случайны.
– Эти случайны, хотя и необычны. А вообще, я слышал, что вот так заснуть в лесу и замерзнуть – это не страшная смерть, – вдруг выдал Влас.
– Хорошая смерть, – фыркнула Варвара.
– Ну, если бы к смерти была применима такая градация: хорошая и плохая. Гореть в огне?
– Плохо?! – предположила Варя. – Медленно тонуть плохо.
– А вот заснуть и не проснуться все хотят. Так тут то же самое! Лежишь себе и засыпаешь. Мы даже холода не почувствуем и выглядеть будем хорошо. Такие свеженькие, замороженные, как в морге. И согласись, лучше уж так умереть, чем от рук этих извращенцев.
Влас что-то монотонно бубнил, а Варвара его уже не слышала и не слушала. Она шла по широкому полю с нежно-зеленой травой и ярко-желтыми одуванчиками.
– Как же красиво! О каком холоде речь? Почему мы не любим одуванчики? Они приносят такое удовольствие, живут сами по себе, неприхотливы! Размножаются вопреки всему, пробиваются сквозь асфальт и радуются солнцу. Единственный минус для бедных одуванчиков: они очень быстро стареют. Влас! Почему ты молчишь? Влас, ты где?
Варя огляделась. Ей не хотелось оказаться в лесу, но и бескрайнее поле, уходящее на четыре стороны за линию горизонта, навевало не очень хорошие мысли. И почему-то вместо Власа рядом с ней стоял сгорбленный старикашка в старомодной одежде и держал монокль на палочке.
– Здравствуйте… – растерялась она.
Он злобно зыркнул из-под седых кустистых бровей.
– Здрасьте! Любуется она этими тварями! Цветочки солнца! Сорняки, окутавшие землю своими корнями-паутиной! – заорал старик, сотрясая в воздухе скрюченными ручонками с моноклем. Палочка монокля внезапно начала увеличиваться на глазах.
«Не может быть!» – как зачарованная, смотрела Варвара.
А старик уже огромным, длинным моноклем с остервенением сшибал головки одуванчиков, которые почему-то за несколько секунд из желтых и плотных превратились в белые и воздушные фонарики. Они очень легко лопались под ударами старика и разлетались на миллионы легких белых зонтиков. Вокруг Варвары их летали уже миллионы. И этим белым покрывалом было уже покрыто все поле, такое большое, снежное и холодное.
Варя вздрогнула и открыла глаза, словно от внутреннего толчка, словно этот злобный старикашка ударил и ее своим огромным моноклем. Темные стволы деревьев и безмолвие снега. Даже птицы не шумели и звери не рычали. Варя не чувствовала ни рук, ни ног.
«Надо же, все-таки заснули от холода, усталости и монотонного трепа», – подумала она.
Варя с трудом повернула голову и содрогнулась, увидев Власа. Глаза закрыты, цвет лица не внушал доверия. Бледно-синюшного оттенка кожа, припорошенная белыми, блестящими в лунном свете кристалликами льда. Такие же припорошенные ресницы и брови. Страх, который испытала Варвара, словно вдохнул в нее новые силы, прорвавшиеся в крике и действиях. Она схватила Власа за плечи и начала его трясти, бить по щекам, стряхивая с его кожи ледяную красоту.
– Не смей! Нет, ты не можешь умереть! Такой холодный! Господи, помоги! Открой глаза! Живи! Нельзя спать! Очнись!
Ее не покидала паническая мысль, что он уже промерз насмерть! Оставаться одной с трупом Варя не хотела и поэтому продолжала возрождать Власа к жизни.
– Так нечестно! Подлец! Я должна была первая! Я не хочу умирать одна!
– За что ты меня так? – разлепил Влас синие губы.
– Жив?! Не может быть! Я уже подумала, ты того… Это нечестно! Давай, ты сначала дождешься, чтобы я умерла, потом захоронишь меня по-человечески, а уже потом и сам умирай, – предложила Варвара.
– Ну уж нет, – прошептал Влас. – Мне еще и могилу рыть? Я не буду этим заниматься!
– Я-то тебе точно не вырою, я слабая женщина! Нас не найдут. Нас дикие звери съедят! Влас, открывай глаза, нам нельзя здесь оставаться!
– Не открываются, ресницы заморозились.
– А ты поплачь, – посоветовала ему Варя.
– Спасибо за предложение. Вот тебя хоронить буду, тогда и поплачу. А пока так, на ощупь…
– У меня же бутылка коньяка есть, сейчас я тебя разотру.
Варвара не успела закончить фразу, как Влас с криком открыл глаза, сделав самоэпиляцию ресниц, и уставился на Варю остекленелыми глазами.
– Коньяк?!
– Целая бутылка, – подтвердила она. – Ой, живой, миленький мой! Прямо не нарадуюсь! Впервые так сильно я испугалась! Честно!
– Успеешь еще нарадоваться! Откуда у тебя целая бутылка? – смотрел он на поллитровое коричневое чудо.
– Так сам же сказал, когда мы собирались. Бери все необходимое! Я-то уже догадывалась, что лесом бежать придется, подумала, что замерзнуть можно. Вот и запихнула в сумку.
– Чего же раньше не говорила?
– Так бежали, не до того было, а потом сразу заснули. Если бы не дед с моноклем, совсем было бы плохо! Это он меня разбудил и спас нас!
– Какой дед с моноклем? – Влас поморщился от боли.
– Злой такой! Ты не поверишь! Он мне приснился! И как начал бить по одуванчикам огромным моноклем. Может, он Дед Мороз? А они резко из желтых стали белыми и накрыли все своим белым пухом, то есть снегом. Вернее, он оказался потом снегом, – щебетала Варвара, словно у нее открылось второе дыхание.
Влас смотрел задумчиво.
– Тише-тише! Все хорошо! Успокойся! Не знал, что отморозить можно и голову!
– Да я серьезно! Он мне приснился! Если бы не этот дед, – Варвара захлебывалась эмоциями от пережитого ужаса.
– Я верю, верю тебе! Ты, главное, успокойся, – Влас говорил ласково, точно с умалишенной.
– Сейчас я тебя разотру, – вздохнула она.
– Нет уж, – Влас выхватил у нее из рук бутылку, откупорил и отпил три больших глотка. – Ох, хорошо! Еще переводить такое добро наружу! Только внутрь! И ты пей!
