Дарья Донцова - В когтях у сказки
– Приглашаю вас в «Пять окуней», – сказала мне вслед Анна Семеновна, – сразу после окончания мероприятия.
– Давайте лучше в другой день, – трусливо ответила я и удрала.
Глава 22
На пляже оказалось неожиданно многолюдно.
– У вас, смотрю, сегодня столпотворение, – сказала я женщине, выдававшей лежаки.
– И не говорите, – насупилась та, – Марина Ивановна разрешила всем, кто пришел на День открытых дверей, у нас купаться. Одного не пойму – откуда столько народища? В прошлом году…
– Ленка, дай лежак, – потребовал мужчина в красных шортах.
– Тю! А ты, Генка, чего тут делаешь? – поразилась служащая.
– Школу для ребенка подбираю, – заявил Геннадий.
Елена уперла руки в боки.
– Правда? Думаешь, я поверю? Знаю, сколько родители за год в интернате платят, тебе, оборванцу, столько за десять жизней не заработать. Иди отсюда!
Геннадий начал озираться и закричал:
– Николай Львович, подойдите, пожалуйста.
К деревянному домику приблизился бородатый мужчина лет пятидесяти в шортах и майке. Геннадий бесцеремонно показал на служащую пальцем.
– Вот она не хочет лежак родителям будущих учеников выдавать.
Николай Львович снял темные очки и обратился к Елене:
– Объясните, почему не предоставляете нашему гостю требуемое? Марина Ивановна предупредила вас, что все участники Дня открытых дверей сегодня свободно пользуются пляжем и всеми предоставляемыми услугами?
– Да, предупредила, – кивнула тетушка. – Но, Николай Львович, Генка Брыкалов обманщик! Он алкаш, и жена его пьяница, денег у них…
– Елена, выдайте гостю лежак, – сердито распорядился бородач и ушел.
– Ну, слышала? – с нескрываемым торжеством осведомился Геннадий. – Я здесь гость дорогой.
Служащая, поджав губы, посторонилась.
– Сам бери, не нанималась для тебя тяжести таскать.
Геннадий нырнул внутрь и вскоре вернулся, неся два шезлонга.
– Эй, задница-то у тебя одна, зачем взял пару раскладушек? – взвилась Елена.
– А Катьке моей что, на песке сидеть? – оскалился Геннадий и ушел.
Елена покраснела.
– Нет, что делается-то, алконавтов пригласили! Кому такая мысль в голову пришла?
Я молча слушала гневную речь. Мне не хотелось рассказывать сердитой тетушке про хитрость Марины Ивановны, решившей посредством телеканала «Болтун-ТВ» продемонстрировать массу родителей, которые рвутся зачислить своих детей в Дом здоровья.
– Ленка, Ленка, – раздалось со двора, – че расскажу! Дождались-таки Петька Спиридонов счастья, а Нинка денег – Ксения померла! Эй, слышь?
В домик вошла полная женщина в синем платье, поверх которого был завязан белый фартук. Она увидела меня и замолчала.
– Вы говорили про Ксению Васильевну, больную женщину в инвалидной коляске? – уточнила я.
– Вы ее знаете? – удивилась горничная.
– Сегодня впервые увидела, – пояснила я. – Бедная Нина, похоже, она мать очень любила. И Петр прекрасно относился к теще.
Прислуга скорчила гримасу.
– Это точно! Ладно, Лен, потом к тебе забегу.
– Слышь, Маша, а чего с Вороной случилось? – спросила Елена.
– Инсульт ее насмерть разбил, – пояснила Мария. – Сейчас Нинка из больницы Зойке звонила, просила денег в долг – похоронному агенту заплатить.
– Во дела! – изумилась Елена. – Вчера только я Ворону видела, в саду она сидела, чай с кексом пила. Подумала тогда: аппетит у старухи замечательный, не дождаться Спиридоновым миллионов, бабка их всех переживет. И еще подумала: не психическая она совсем, прикидывается. У моего мужа брат был, у того жену в дурку забрали – она кирпичи из стены выковыривала и есть их пыталась. А Ксения Васильевна кексик хрумкала. Нет, не может быть, чтобы она умерла. Небось очередную проверку родным устроила.
У Марии в кармане запел мобильный, горничная глянула на экран, буркнула: «На секунду отойти нельзя…» – и убежала.
– Почему вы Ксению Васильевну назвали Вороной? – спросила я. – Мне она показалась на мышку похожей.
– Тогда уж скорее на крысу, – поморщилась Елена. – Вороной ее все именовали за карканье. Идешь по улице мимо дворца Спиридоновых, а Ксения у ворот дежурит. Увидит тебя – репейником прицепится, заведет: «Что за юбку ты натянула? Колени все наружу!» Ладно бы она к молодежи цеплялась, это хоть как-то объяснить можно: пожилая женщина решила несмышленышей уму-разуму поучить. Хотя тоже странно – у них родители есть, без нравоучений чужой бабки ребята обойдутся. Так нет же! Ксения даже мне, шестидесятилетней, замечания делала. Она всех поучала. Один раз Миру Абрамовну отматерила за то, что та без нательного креста ходит. Ей наш батюшка внушение сделал: «Мира Абрамовна иудейка, а евреи распятие на груди не носят». Старуха не смутилась: «Пусть покрестится!» Отец Александр снова вразумить ее попытался: «Мира Абрамовна не собирается веру менять». Так бабка на батюшку «телегу» его начальству накатала, мол, настоятель православие не проповедует.
– Решительная женщина, – усмехнулась я.
– Вам весело, потому что рядом с ней не жили, – надулась Елена, – остальные от бабки тоже стонали. Больше всех доставалось, конечно, Петру, Нине и их детям. Старуха очень богатая была – при советской власти работала директором ювелирного магазина, но ума хватало жить скромно, не высовываться. А после перестройки Ворона развернулась – купила землю и рынок организовала, ларьки поставила, потом торговый центр возвела.
– Молодец, – удивилась я. – Думала, она просто пенсионерка, причем не совсем полноценная умственно.
Елена рассмеялась.
– Придуривалась небось. Лет пять назад она дочерям сказала…
– Дочерям? – переспросила я. – Вы все время упоминали только Нину.
Служащая легла грудью на прилавок.
– Еще Ира была, старшенькая. Ворона девочек в черном теле держала, одевала в обноски, плохо кормила. Ей всегда на родных денег жалко было. Она нищим охотно помогала, а своим ни-ни. Дом возвела километровый, сад огромный, но домработницу не держала. Нина с Ирой в четыре утра вставали, комнаты мыли-скребли, потом на работу бежали. Вернутся со службы – и за грабли, тяпки, секатор. Ни минуты отдыха мать им не давала. И зятьям тоже. Все пахали, если не в доме, то на клумбах или в ее торговом центре. А денег им от доброй маменьки – шиш без масла. Лет пять-семь назад Ворона объявила, что у нее онкология, помирать ей скоро. Такой спектакль устроила! Охала, ахала, еле ходила, таблетки глотала, в кровать слегла, велела из-под себя горшок таскать. А потом вдруг Иру с супругом выгнала и – выздоровела. Народ прям попадал от изумления. Как так, вчера бабка голову от подушки оторвать не могла, а сегодня козликом скачет? И что оказалось-то… Придумала себе Ксения болезнь, чтобы проверить, как к ней родня относится. Нина с Петей испытание выдержали, молча за матерью ухаживали, любой ее каприз исполняли. А Ирка как-то раз в саду с подругой сидела и брякнула ей: «Сил больше нет выпендреж старухи терпеть, когда уж наконец она помрет!» Не сообразила, дурочка, что окна в доме открыты. Мать услышала слова дочери, и – упс! В последний год Ворона сумасшедшей прикидывалась, в коляску села. Потому я и сомневаюсь, что она умерла. Небось живехонька-здоровехонька. Могла деньги доктору дать, чтоб он ее покойницей объявил, вознамерилась посмотреть, станут ли Ира с Ниной рыдать или от радости запрыгают. Такие шуточки очень даже в духе Ксении Васильевны. А вас где поселили?
– В коттедже, – пояснила я, – там раньше жила дочь Борисогубских.
Елена перекрестилась.
– Ну-ну!
– Плохое место? – тут же отреагировала я. – Слышала, что в доме постоялица умерла.
Собеседница показала два пальца.
– Двое. Имен не помню. Одна старуха, вроде Клавдией ее звали…
– Может, Карелия? – подсказала я.
– Точно! – обрадовалась Елена. – Она реально ненормальная была. Кричала про конец света и прочее, ей, мол, по телевизору в новостях сказали, что Судный день наступил. А еще мужчина на тот свет отъехал, кажется, от инфаркта.
– Не очень приятно обитать в комнате, где до тебя покойники жили, – передернулась я.
– Это да, – согласилась Елена. – Но с ними ничего плохого не случилось, просто умерли, не убили их. Постойте, вы вроде детективы пишете? Ага, вспомнила, где лицо ваше видела – на книжной обложке! Точно, вы Смолякова!
– Арина Виолова, – представилась я.
– А-а-а-а, – с очевидным разочарованием протянула служащая. – Если вам про усопших послушать интересно, поговорите с Владимиром. Он в Доме здоровья математику преподает, а в свободное время экскурсоводом подрабатывает, водит людей здесь по территории и в Тамбовске достопримечательности показывает. Он все точно знает. Между прочим, сам книги пишет.
Елена засмеялась.
– Кстати, как раз из-за них ему один мужик морду отрихтовал.
– Странно, вообще-то писатели редко сталкиваются с открытой агрессией, – заметила я.
