Дмитрий Леонтьев - Дипломатия греха

       “Дело обречено на провал, -подумал я, -может, это и к лучшему”.

       Заметив в скверике, позади собора, могучую фигуру Разумовского, я направился к нему.

       -Отвратительно! -сказал я вместо приветствия. -Не нужно было связываться со спецслужбами. Надо было попытаться привлечь ФСБ.

       -Да, -недовольно согласился иерей, оглядываясь во­круг. -Кто ж знал, что они расставят вокруг молодых пар­ней. Что людей не хватает -это понятно, но в таком случае было бы обойтись без них вообще. Достаточно снайперов на крыше.

       -Они уже там?

       Разумовский кивнул.

       -Несколько часов не такой уж большой срок, -ска­зал он. А выгоды это им сулит немалые... Ты видел, объяв­ления в газетах?

       -Видел. Две опубликовали, а третья не сочла нужным. Да и в двух опубликовавших удалось пропихнуть их только по блату. Не получится у нас ничего. Слишком заметно.

       -Может быть, может быть, -задумчиво пробормотал иерей. -Но уж больно хороша приманка. Этот парень на­верняка считает себя профессионалом экстра-класса. Знаешь, как это бывает, когда слишком зарвешься...

       -Думаешь, примет вызов?

       -Надеюсь на это. Если относиться к нам без должного уважения, то не только примет, но и сам бросит вызов. Чего гадать, через пару часов узнаем.

       Он указал на свадебный кортеж из трех машин, выезжающих на Преображенскую площадь. На отведенном для стоянки месте машины остановились, и из них стали выходить

облаченные в праздничные костюмы люди. Рощин, одетый в черный смокинг, открыл дверь черной “ВОЛГИ”, опоясанной ленточками и цветами, и помог выйти красивой черно­волосой девушке в свадебном платье.

       -Красивая у него невеста, сказал я. Батюшка, если что-нибудь произойдет сверх задуманного, я тебе голову оторву!

       -Я ее сам себе откручу, -признался Разумовский. Гости проверены? Там есть, кому об этом позаботиться, -отозвался я.

       Увидев, что мы смотрим на него, Рощин взглядом спро­сил, все ли готово. Я кивнул, и процессия направилась ко входу в собор.

       -Ну, все. Мне пора, -сказал Разумовский. В нас с то­бой необходимости особой нет, но все же... Все же будь по­близости.

       -Я и так ближе некуда, сказал я, -как свидетель.

       - Тогда с Богом, -иерей быстро перекрестился и вошел в собор. Я нервно почесал кончик носа и похлопал себя по карма­нам в поисках сигарет. Как я ни был уверен в том, что затея провалится, но все же волнение охватило меня.

       “Старый авантюрист, -мысленно обругал я Разумовско­го. Спецслужбы мы обманули, Рощина в это дело втяну­ли, как бы самих себя не перехитрить... Где же сигареты?”

       Ни сигарет, ни зажигалки в карманах не оказалось, види­мо, я оставил их на столе, в отделе. Я вздохнул и огляделся по сторонам в поисках курящих. Но за исключением трех спортивного вида парней, с деланно равнодушным видом прогуливающихся вокруг собора, площадь была пуста.

       -Ну, эти-то точно не курят, пробормотал я, -здоро­вье берегут... Спортсмены! Мое внимание привлекла черная “Волга”, доставившая Рощина. Сквозь приоткрытую дверь был виден развалившийся на переднем сиденье водитель, лениво и с наслаждением

затягивающийся сигаретой. Я уверенно направился к нему. Привет, коллега, постучал я по крыше машины, сигаретой не выручишь? Он с удивлением посмотрел на меня: Шофер, что ли? спросил он, протягивая пачку “Кэмела”.

       - Такой же, как и ты, улыбнулся я. Ты так развалился, что твою пушку с другого конца площади видно.

       Водитель закашлялся, поперхнувшись сигаретным дымом, и одернул пиджак, из-под которого торчала рукоять писто­лета Макарова.

       -Только я и спички посеял, нахально заявил я.

       -А затем попросишь и легкие одолжить? -пошутил он, протягивая мне зажигалку.

Я прикурил И протянул пачку обратно.

       -Брось в бардачок, -махнул он рукой.

       -Вот жара-то, а?! В горле все пересохло... Слушай, сгоняй за пивом, а? За мой счёт? Я угощаю. Мне отходить далеко нельзя. Сам понимаешь...

       -Так и мне нельзя, развел я руками. -два часа как привязанный здесь проторчу. Я в некотором роде инициатор операции... Соавтор инициатора.

       -А-а, - протянул водитель. -Тогда ладно... Но все равно жарко... -Что это у тебя за вернисаж? указал я па умело выполненную татуировку на запястье водителя.

       -Бабочка-то? Это, мы в командировках с ума сходили. Ве­селое было время. Заря перестройки. Война не война, но нервы пощекотало. Вот и развлекались, кто как может. У нас один такой “Рембрандт”. Такие картинки мог изобразить закачаешься. Это я после Тбилиси сделал. Но у меня-то ерун­да, а вот одному парнишке он на спине тигра в прыжке изоб­разил -закачаешься. В джунглях, со всеми прибабахами. Вот это была красота!.. Интересуешься?

       -Красивая работа, согласился я. Обычно примитивная похабщина. только кожу портить, а это и впрямь ничего...

       -У меня его адрес остался, если хочешь, могу позвонить.

       -Нет, спасибо. Я этим не увлекаюсь. Хоть и не лучшая шкура, а все же моя. Жалко в галерею превращать. Да и не при моей работе... Ну, спасибо тебе за сигареты, пойду я. Церемония, наверное, уже началась.

       -Бывай, -отозвался водитель и снова развалился на сиденье.

Я оправил на себе пиджак и быстрым шагом направился к собору.

*  *  *

      Прозвучали последние слова благословения, и молодожены направились к выходу. Два часа томительного ожидания прошли впустую. Теперь оставался последний этап. На пути от церкви до дома Рощина ничего не произойдет, значит, либо убийца не заинтересовался предложенной нами кандидатурой либо не стал рисковать. А может, его уже давно не было в городе, и мы пытались поймать уплывшую рыбу.

      В толпе родственников и друзей молодоженов я просле­довал на улицу. Площадь по-прежнему была пустынна и спо­койна. Лишь несколько нищих сидели на паперти, демонст­рируя прохожим свои язвы И увечья. Незаметно я оглядел КРЫШИ окружающих нас домов. Ни единое движение не выдавало присутствия расположившихся там снайперов. Я удовлетворенно покачал головой и хотел, уже было идти дальше, как услышал тихий, сухой щелчок В первую секунду я решил, что мне померещилось от долгого ожидания, но

память и интуиция убеждали в обратном. Я повернулся в ту сторону, откуда шел звук Две проходившие мимо старухи да трое нищих вот и все, что я увидел.

      “Случайный звук, -успокоил я себя, просто похоже..,” Похоже на что? Я еще раз внимательнее оглядел нищих, старика и старуху. Один в инвалидной коляске, обрубки ног выставлены на обозрение жалостливых глаз. Старуха тоже не в счет -безжалостное время и годы лишений оставили на такой след, что даже сделанную из лыжной палки клюку она носила с трудом. А вот третий... Третий был ста­рик-узбек, в потертом и грязном халате, с бородой и толстой сучковатой палкой, лежащей на коленях. Он чувствовал себя явно неловко, пряча глаза и тихо бормоча себе поднос. Деревянная плошка, стоявшая перед ним, была почти пуста -вся выручка доставалась более “профессиональным” и крикливым собратьям. Узловатыми, поцарапанными паль­цами он перебирал четки, и, казалось, совсем не интересовался происходящим.

      “Стыдно старику, решил я. -Жил себе в своем ауле в почете и уважении, а вот сорвало с насиженного места, покатило по земле, отрывая от родных и близких... Теперь вот выживать”.

       Я вытащил из кармана валявшуюся там мелочь и, подойдя к старику, бросил в плошку.

       -Откуда ты, отец? -спросил я.

       Он быстро поднял на меня глаза и что-то заворчал глу­хим голосом.

       -Не понимаешь? - догадался я. - Ну ладно, бывай...

       Я повернулся, собираясь уходить, и тут же развернулся обратно, всматриваясь внимательнее. У седобородого и се­доволосого старика были густые черные брови. Старик тоже смотрел на меня, и что-то неуловимо менялось в его лице. Свадебная процессия за моей спиной уже достигла выхода за ограждение. Старик посмотрел в их сторону, и его странные брови гневно сошлись над переносицей.

       -Послушай, отец, начал я, а почему...

       И тут толстый посох, казалось бы, мирно лежавший у него на коленях, метнулся ко мне со скоростью змеи и ударил в солнечное сплетение с такой силой, что я упал на колени.

Когда же звездочки исчезли из моих глаз, и я вновь обрел способность дышать, “старик” уже стоял на ногах и, положив посох на сгиб руки, недвусмысленно направлял его во

главу свадебной колонны, где находились Рощин и его молодая жена. Набалдашник посоха лежал на земле, рядом со мной, и только теперь я понял, какую ошибку мы допустили. Не тратя времени па попытку подняться, я боднул “аксакала”-головой в живот. Он вздрогнул и, выругавшись сквозь зубы, попытался пнуть меня ногой, но я перехватил его ногу и потянул на себя. Наемник зашипел от злости, но, не обращая больше на меня внимания, еще раз вскинул свой “посох” и, почти не целясь, выстрелил. Я вновь рванул на себя его ногу, он пошатнулся, но из толпы за моей спиной уже послышался сдавленный полукрик-полувздох. Широко размахнувшись, “старик”-ударил меня палкой, целясь по голове. Я уклонился, и удар пришелся в плечо. Руку словно опалило огнем. Негодяй был силен, словно бык, и изворотлив, как уж. Оттолкнув меня, стрелок бросился к ограде, намереваясь перепрыгнуть ее, но опоздал. Что-то едва слышно свистнуло, и наемник, споткнувшись, упал. На ноге у него расплывалось кровавое пятно. Снайперы с запозданием вступили в игру. Со всех сторон к нам уже бежали переодетые в гражданское ребята из группы захвата. Наемник беспомощно огляделся.