Керри Гринвуд - Убийство в Балларатском поезде

Берт протянул свой стакан и улыбнулся.

– Любые лишения можно пережить, если знать, что в награду отведаешь ваш ужин, госпожа Батлер.

– Так я вам и поверила, – хмыкнула домоправительница и поторопилась назад на кухню, чтобы истово отдаться готовке.

Джейн сидела на ковре у камина рядом с отмытой дочиста Рут. Уголек лежал у нее на коленях. Котенок совершенно оправился и теперь, прижав уши, следил за языками пламени.

– Я еще много чего вспомнила, – тихо сказала Джейн. – Как сошла с поезда на станции посреди полей. Я не знала, ни кто я, ни куда еду, но понимала, что не хочу туда ехать. Я села на скамейку, потом начало темнеть, остановился какой-то поезд, и я услышала плач ребенка. Я нашла его и снова посадила на поезд. А потом мне показалось глупо оставаться там, где я была, так что я тоже села в поезд и спряталась в дамской комнате. Я пробыла там до тех пор, пока… что-то не случилось… А потом я оказалась в Балларате и ничего не могла вспомнить. Как будто это произошло не со мной, – объяснила она. – Все как в тумане, словно это было кино.

– И конечно, на станции тебя никто не встретил, ведь ты приехала на совершенно другом поезде, – задумчиво произнесла Фрина. – Все сходится, Джейн.

Девочка вдруг подняла глаза и положила руку на обтянутое шелковыми колготками колено Фрины. Ее лицо казалось особенно юным.

– А я все еще хорошая девочка, мисс?

Фрина с непривычным для нее замиранием сердца наклонилась, чтобы обнять Джейн, и заверила девочку, что ей не о чем тревожиться.

Глава тринадцатая

…Она… очень обрадовалась, увидев, что в нем жарко; пылают дрова; огонь был настоящий, совсем такой же, как дома!

«Значит, здесь мне будет так же тепло, как и там, – подумала Алиса. – И даже, наверное, теплее! Здесь никто не станет гнать меня от камина».

– Господи, ну и холодина же здесь! Ничего, Дот скоро растопит камин. Были у вас слуги, Юнис? Если так, то они оставили дом неприбранным.

– Нет, я их рассчитала, но, конечно, предупредила об увольнении заранее. Боюсь, они не справлялись со своими обязанностями.

Фрина, Дот, Джейн и Рут последовали за Юнис Хендерсон в ее дом, опасаясь, что, когда та поднимется по ступеням и окажется перед унылой серой дверью, возвращение может стать для нее слишком сильным потрясением. Однако выяснилось, что Юнис умеет держать себя в руках, и они обратились к более насущным делам, которые поджидали их в оставленном доме.

Здесь стоял стылый запах плесени, который появляется в нежилом доме и наводит уныние на всех, кто переступает его порог. Дот повесила свое синее пальто на вешалку и, взяв с собой девочек, отправилась на поиски кухни, чтобы зажечь плиту и открыть некоторые окна. Она несла вместительную корзину, нагруженную всякой снедью для пикника, а еще там были чай, сахар и бутылка молока. Фрина помогла Юнис снять пальто, но сама предпочла оставаться укутанной в соболью шубу.

Юнис провела рукой в перчатке по столу в холле и посмотрела на пальцы – на них остался слой пыли. Дом оказался изысканным эдвардианским особняком прочной постройки. Но он пребывал в небрежении, был переполнен вещами и порядком обветшал. Фрина взяла вазу с увядшими лилиями; цветы с тихим плеском закачались в зеленоватой от тины воде.

– Понадобится целая армия служанок, чтобы навести здесь порядок, – вздохнула Юнис. – Когда объявятся ваши уборщицы, мисс Фишер?

– Я велела им прийти в десять. А вот, наверное, и они! Замечательные женщины – их рекомендовала госпожа Батлер.

Раздался резкий звонок в дверь, и Фрина ввела в дом двух женщин; обе были невысокого роста, но одна худенькая, а другая толстушка. Она помогла им снять пальто и указала на столовую.

– Вот, дамы, предлагаю вам для начала открыть все окна и впустить свежий воздух. Мисс Хендерсон, это госпожа Прайс и госпожа Каммингс.

– Рада познакомиться, дамы, – произнесла Юнис. – Как вы думаете – справитесь? Здесь ужасный беспорядок.

Худенькая женщина подоткнула подол юбки, надела передник и повязала на голову огромный красно-белый платок.

– Мы с Мейси справимся, – заверила она. – Мы и похуже работенку делали, так, Мейси?

Ее напарница, повязывая голову голубым шарфом, мотнула головой в знак согласия.

– Горячая вода на кухне? – осведомилась Адела Прайс.

Фрина кивнула. Женщины взялись за дело.

– Я займусь окнами, Делл, а ты открой дымоходы и разведи огонь, – распорядилась Мейси.

Юнис повела Фрину наверх.

– Боюсь, тут все обветшало, с тех пор как мама потеряла все свои деньги, – извинилась мисс Хендерсон. – Она привыкла жить на широкую ногу, привыкла к роскоши. Я с трудом ухитрялась сохранять для нее тонкое белье после банкротства «Мегатерий-Траст», понимаете?

– Так ваша мать вложила деньги в эту компанию? – изумилась Фрина.

Она догнала мисс Хендерсон на пыльной лестнице и проследовала за ней в темную спальню.

«Мегатерий-Траст» – поспешно созданная фиктивная компания, детище досточтимого Бобби Мэтьюcа, эмигранта, жившего на денежки, которые ему присылали родственники. Фрина была с ними знакома. Эта компания с громким треском обанкротилась в конце мая 1928 года и погребла под своими обломками вклады всех инвесторов. Бобби предпочел поискать более теплый и менее чреватый уголовным преследованием климат в Южной Америке. Фрина не сожалела о его отъезде. Надо же – «Мегатерий»! Сколько горьких шуток сочинили о доисторических чудищах[11] после его краха!

– Ну да, все деньги были вложены в «Мегатерий». Мама потеряла все до последнего пенни. Господи, эти ковры совсем съела моль! Как вы думаете, возьмут ваши друзья такую убогую ветошь?

– Берт и Сес способны пристроить все что угодно. Извините, что я расспрашиваю, Юнис, но известно ли об этом вашему жениху?

– Конечно, нет. Об этом никогда не заходила речь. Полагаю, он считает меня богачкой. Хотя у меня и впрямь неплохой доход, но это мои собственные заработки.

– Вот как? – удивилась Фрина, не зная, что и предположить. – Какие же это заработки?

– Дайте слово, что никому не расскажете, – потребовала Юнис, остановившись с охапкой безобразных платьев.

– Ни единой душе, – пообещала Фрина и перекрестилась.

Юнис распахнула небольшую дверь и прошмыгнула внутрь. Фрина поначалу приняла комнатку за чулан, но она оказалась кабинетом. Здесь стояла настоящая пишущая машинка и целая гора заботливо пронумерованных страниц с рукописями. Фрина вспомнила о пакете с писчей бумагой, который подобрала в поезде.

– Так вы писательница! – воскликнула она.

Юнис Хендерсон зарделась.

– Любовные романы для чтения в поездах. Ах, дорогая, они такие ужасные!

– А над чем вы работаете сейчас?

– Сейчас ни над чем. Я как раз вычитывала корректуру «Рабов страсти». Пожалуй, это самая тошнотворная бредятина, какую я когда-либо читала. Так что она наверняка будет пользоваться не меньшим успехом, чем «Нежные путы» и «Полночь шейха». Тысяча экземпляров каждой из этих книг разошлась за две недели, и сейчас печатают новые тиражи. Так вы никому не расскажете, Фрина?

– Конечно, нет, дорогая, но как вы это здорово придумали! С чего все началось?

– Ну, мама всегда любила читать такие книжки, большей частью ужасную чушь, а я выучила машинопись, чтобы вести мамины счета. Пока я тренировалась в печатании, мне пришло в голову попробовать, а не смогла бы и я писать подобную чепуху. Это оказалось несложным делом, моя дорогая. Слова словно сами лились на страницу, я едва успевала печатать. Я и не подозревала, что у меня такое бесстыдное воображение, – призналась она, бросая платья в шуршащую груду на полу. – Я послала рукопись издателю, который знал моего отца и никогда бы не открыл моего имени. Вот так все и вышло. Я могу написать роман за три месяца, а рынок, похоже, испытывает вечный недостаток в дурном чтиве. Благодаря этой работе я могла покупать маме лавандовую воду, шоколад ручной работы, оплачивать поездки в Балларат и… о Боже, я совсем забыла о маме! Как бессердечно с моей стороны! – Юнис опустилась на латунную кровать и проплакала минут пять, после чего вытерла глаза, убрала платочек и продолжила разговор. – Теперь, когда ожоги на лице зажили и не надо больше принимать обезболивающее, от которого все как во сне, я часто ее вспоминаю, – призналась мисс Хендерсон печально. – Бедная мама! Кто же убил ее?

– Какое-то время я подозревала вашего молодого человека, Юнис. Да простит меня Господь, – призналась Фрина, сваливая в кучу туфли. – Но это не он.

– Не он? – переспросила мисс Хендерсон настороженно.

– Нет. Оказалось, что в ту ночь он был под арестом в полиции. За пьяный дебош.

– Как… как непохоже на него! – Юнис швырнула в кучу три перчатки. – Никогда не видела, чтобы он прикасался к алкоголю… по крайней мере очень редко. Ничего. Я прощаю вам это заблуждение, Фрина, его поведение и впрямь могло вызвать подозрения. Как вы думаете, зачем мама хранила семь разных чулок без пары? Что нам делать со всем этим хламом?