Маргарита Южина - Позади на лихом коне
– Марк Андреевич Касаров? Подъезжайте на Горького, сорок один. Срочно! Вас будут ждать около подъезда.
Голос доносился откуда-то издалека. Слышно было, что человек чем-то взволнован, и Марк, чертыхнувшись, включил левый поворотник – ехать надо было совершенно в обратную сторону. О том, чтобы ослушаться незнакомого голоса, он и не подумал. Пришлось плюнуть на все свои дела и мчаться по указанному адресу. Возле подъезда его обещали встретить, но, даже если бы к нему и не подошел мужичок в измазанной робе, он подъездом бы не ошибся – около дверей стояли машина «Скорой помощи» и кучка зевак. Из подвала вынеcли носилки. На них, избитый и измученный, лежал Артем – водитель и телохранитель Элины, который и исчез вместе с ней. Парня нашли мальчишки. О своей находке ребятня тут же сообщила взрослым, а уже те, вооружившись кто чем, отправились в подвал. Их взорам предстал полуживой человек, руки его наручниками были прикованы к трубе. Наручники перепилили, вызвали «Скорую», потом начали тормошить страдальца, начисто проигнорировав все правила первой медицинской помощи. Старания увенчались успехом, человек открыл глаза и пробормотал мужское имя и номер мобильника. Перед тем как в очередной раз потерять сознание, он настоятельно потребовал до приезда какого-то Касарова в больницу его не увозить. Сердобольный мужичонка, тот самый, который перепилил наручники, дозвонился до этого Касарова и вызвал оного без промедления. Марк подошел к носилкам и склонился над Артемом.
– Не оставляй меня, – прошелестел тот сухими губами, и Касаров последовал за машиной «Скорой помощи».
В больнице парня приняли как родного. Родственные чувства у замотанных санитаров пробудили зеленые бумажки, щедро розданные Касаровым. Такими же бумажками были оплачены труды и главврача, и завотделением, куда попал бедолага. Пока проходили все необходимые процедуры, Марк сидел в приемном покое и ждал, когда же с Артемом разрешат поговорить. Наконец к нему вышел мужчина в голубом халате.
– Не волнуйтесь, ничего страшного – ушибы, ссадины, а переломов, сотрясений нет. Вы можете с ним поговорить, только недолго, ему все же нужен покой.
В палате, куда вошел Марк, помимо Артема, лежали еще два человека, но, увидев посетителя, они понимающе поднялись и поковыляли к выходу.
– Что с тобой произошло, Артем? Ты хоть что-то помнишь? Кто это так постарался?
– Если б знал… – медленно проговорил Артем.
Парень рассказывал взволнованно, до сих пор переживая события, но речь давалась ему с трудом. А получилось так. Элина уже собирала документы, срок ее пребывания в профилактории подходил к концу. Сегодня они с Артемом должны были съездить в магазин «Нежность», туда, по словам Элины, привезли чудесное постельное белье, и она хотела непременно в день своего возвращения украсить супружеское ложе Касаровых новыми простынями. Артем вышел из холла профилактория, сел в машину и сразу же задохнулся. В машине кто-то был, и этот кто-то плотно закрыл парню нос и рот вонючей тряпкой. Очнулся Артем на какой-то даче. Правда, тогда он еще не знал, где находится. Руки его были прикованы к железной скобе. Сколько времени там находился, он и сам не знал. На все его вопросы охранники отмалчивались, зато очень часто приходил пожилой мужик, похоже, он у них был за главного, и спрашивал про какие-то бумаги. Артем молчал, а после ухода старика начинались избиения, но несильные, а так, чтобы говорить потом смог. И вот три дня назад главарь пришел в последний раз. Снова ничего не добившись от парня, старик велел своим костоломам отделать его до потери памяти и избавиться от этой обузы. После этого бравые ребята завернули рукава и принялись избивать и без того полуживого Артема. Очнулся парень в подвале, прикованный к трубе. Сначала он кричал, но потом, видимо, снова впал в забытье, потому как очнулся уже от детских голосов. Что произошло дальше, Касарову уже было известно. Особой угрозы здоровью не было, и Артема пообещали скоро выписать.
– Вот так, – закончил рассказ Касаров. – Завтра Артема выпишут, организм сильный, а ему лучше дома на ноги становиться. Да и сам домой рвется, правда, ни о каком расследовании и слышать не хочет. Да это и не надо.
– То есть как «не надо»? Сейчас, наоборот, все нужно разузнать, и как можно быстрее! – всполошилась Тайка. – На их шее затягивается петля, а они только рукой машут. Надо немедленно расспросить этого Артема и выяснить, кто же все-таки его похитил. И тогда…
– Никого расспрашивать не надо! И прекратим эти разговоры! – отрезал Касаров. – Я завтра пойду к старому бегемоту Луи и напрямик спрошу, что ему от меня нужно, в конце концов!
– Ага! А он тебя так же напрямик пошлет… – поддел Лодовский. – Ты в самом деле думаешь, что он искренне тебе ответит, да?
– Да! Он ответит, потому что ему нужна эта тетрадь с формулами! И я ее ему отдам! Пусть забирает и оставит нас в покое!
– Да не нужна ему тетрадь! – не выдержала Юлька. – Я в этом институте последнее время частая гостья, да-да, Марк, не надувайся. Не один раз удочку закидывала, дескать, не приходилось ли вам сталкиваться с подобным гениальным открытием, милые ученые? И ты знаешь, что меня поразило? Ни один химик не сошел с ума от счастья при виде этой тетради, наоборот! Они ее листали, как школьное сочинение – мыслей нет, но посмотреть можно. Вот так! От самой тетради никто не шарахался, пока я не упоминала имя Белова. А вот тогда начиналось повальное бегство! Вот и делай выводы.
– Я уже сделал! – завопил Марк и треснул кулаком по столу. – Какого хрена ты шатаешься по этому институту?! Ведь было же тебе запрещено! Завтра же уезжаешь в Москву! Хватит играть в Агату Кристи!
– Слушай, Марк, а зачем нужно было Артема воровать, трясти из него какие-то бумаги, когда можно было без всякого шума выяснить все у Кис Кисыча? – задумчиво спросила Тайка.
– Это который пропал, что ли?
– Ну это ведь он недавно пропал, а Артема-то вон когда похитили! По-моему, глупо. Хотя хорошо, конечно, что живой…
Лодовский, который во время разговора с завидным упорством разглядывал содержимое тарелки, нахмурил брови. Похоже, его мучила назойливая мысль.
– Анисья, – наконец произнес он, – как называется это блюдо?
– Таисия, – машинально поправила Тайка. – Это грибное суфле и куриные окорочка.
– Я бы назвал чуть иначе. «Барельеф курицы», работа выполнена в гипсе.
Тайка вытаращила глаза и задохнулась от справедливого гнева.
ГЛАВА 16
Сегодня голову сверлила одна мысль – как бы встретиться с Артемом и услышать из первых уст, что, собственно, произошло. Не может быть, чтобы в рассказе не нашлось чего-нибудь новенького. Касаров всегда упускает много важных мелочей, для него, делового человека, главная задача – выудить из всеобщей болтовни одно нужное зерно, но ему невдомек, что специфика следствия и построена на всевозможных мелочах. Ну да разве можно его винить, он же не сыщик.
Из кухни доносились мужские голоса. Один точно принадлежал Лодовскому, а вот второй был незнаком. За столом действительно сидел Юрий с незнакомым мужчиной.
– Вот, Артем, знакомься, Анисья! – добродушно представил Лодовский.
– Таисия, – привычно поправила Тайка, задохнувшись от радости.
– Какая разница, не придирайся к мелочам, – улыбался хозяин.
Гость хмыкнул. Тайка потянулась к чайнику, исподтишка разглядывая Артема. Так, значит, это и есть охранник похищенной Элины. Примерно так она себе его и представляла. Высокий, плечистый, с бровями красивой правильной формы, а глаза… нет, с такими глазами Касарову не надо было подбирать охранника для горячо любимой жены, это как раз и были те омуты, в которых с удовольствием топятся все женщины. К тому же у Артема был мягкий, приятный голос. Артем с Лодовским увлеклись обсуждением каких-то деловых встреч, затем перекинулись на машины, карбюраторы, рессоры и прочие непонятности.
– Тая, – вдруг позвал ее Лодовский. Глаза его горели, брови сошлись на переносице. Было видно, что он о чем-то хочет попросить и эта просьба дается ему с трудом. – Тая, сегодня по пятому каналу будет идти передача про наш химинститут. Ее уже дважды снимали с эфира, а это не просто так. Надо посидеть и записать передачу на кассету. Чует мое сердце, будут там киндерсюрпризы. Про Белова обязательно должны обмолвиться! Я сам не могу сейчас у телевизора торчать, времени просто в обрез, а ты запиши все, вечером Касарову покажем, может, и продвинем его к действию. Ты записывать-то умеешь?
– Да-да, конечно, у меня у самой дома видик.
– Вот и славненько. Передача должна идти в четырнадцать тридцать, но ее так долго зажимали, что запросто могут сдвинуть время выхода, так что придется тебе посидеть неопределенное время, но дело этого стоит, правда. Я сам хотел, так эти иностранцы…
– Ладно тебе, рад небось, что на международье вырываетесь! Езжай. Только смотри веди себя прилично, не позорь нацию!
