Люся Лютикова - И будет вам счастье
– Кстати, а где тушканчики? – спросила я.
– Какие тушканчики?
– Помнится, Изольда говорила, что вы заставляете тушканчиков скакать по холсту.
– Чего вы хотите от Изольды? – с притворным состраданием вопросила Татьяна. – Она же невежественная женщина! Не было у меня никогда тушканчиков, были крысы, курицы, даже варан был. А тушканчиков не было! Она вообще представляет себе, как бы я их на холсте удержала, они же в секунду ускачут?! Одно слово – «вешалка»!
– Не любите вы ее, да?
– А чего ее любить, она же не доллар. Нормально я к ней отношусь, в соответствии с заслугами. А они у нее нулевые. Мне вот лично не очень понятно, почему модель за вертение задом получает в тысячу раз больше учителя или врача. Ну, то есть, конечно, понятно с точки зрения так называемой рыночной экономики, а вот чисто по-человечески это несправедливо. Вы так не считаете?
Я ушла от ответа:
– Странно, а Изольда о вас хорошо отзывается…
Мои слова художницу ничуть не смутили.
– Правда? Значит, она тоже оценивает меня объективно, – самодовольно заявила дама и тут же спросила: – Так зачем вы все-таки ко мне пожаловали?
– Я хочу поговорить о наследстве Лисовика.
Муравьева не стала миндальничать и прямо поинтересовалась:
– Вы-то тут каким боком замешаны?
– Никаким. Просто у меня к вам просьба: пожертвуйте деньги на благотворительность. Ведь вам, судя по всему, скоро перепадет треть состояния покойного олигарха.
Собеседница даже икнула от неожиданности:
– Пожертвовать деньги? Кому?
– Мне, например.
Глава 22
У Татьяны был такой взгляд, словно у меня за секунду выросли рога, копыта и хвост. Наконец она обрела дар речи:
– Вы в своем уме? С какой стати я должна отдать вам деньги?
– Как вы знаете, у меня дар ясновидения, – зачастила я. – Я реально могла бы помочь многим людям, но мне самой требуется материальная помощь. Я хочу организовать центр, куда приезжали бы люди со всей страны. Прием, естественно, будет бесплатным. Но сначала необходимо оформить кучу документов, арендовать помещение, нанять персонал, а это дикие траты! Поверьте, лично себе я не возьму ни копейки! Все ваши деньги пойдут на благое дело!
В глазах Муравьевой промелькнуло нечто, похожее на восхищение:
– Подобную наглость я встречаю впервые. Девушка, да знаете ли вы, через сколько кругов ада мне пришлось пройти, чтобы получить это наследство? Вы вообще представляете себе, что это такое – одной содержать семью?
– О чем вы? – удивилась я.
– Да все о том же, пытаюсь объяснить, откуда растут ноги у состояния Лисовика. За каждым великим мужчиной стоит великая женщина, слышали такое высказывание? Так вот, эта женщина – я!
Татьяна подошла к окну, вытащила из сумки тонкую сигарету и закурила. Не отрывая взгляда от стекла, она принялась рассказывать:
– Когда мы поженились с Леонидом, он работал младшим научным сотрудником в НИИ. Зарплата копеечная, а у меня на руках трехлетняя дочь, у которой врачи обнаружили малокровие. Ей надо покупать парную телятину, орехи, гранаты, черную икру, а на какие шиши? Я рисовала картины и продавала их на Арбате. Приходилось стоять на морозе день, два, а то и неделю, прежде чем у меня что-нибудь купят! Когда началась перестройка, отдел, где трудился Лёня, закрыли. Он подался в кооператоры. Занял по знакомым денег, открыл ювелирную мастерскую, закупил серебро и полудрагоценные камни, принял в штат работников… И прогорел. Знаете, что такое рэкет? Приходит группа ребят спортивного телосложения и просто забирает у тебя дневную выручку. Если выручки нет, ты все равно должен платить. Если не платишь, тебя «ставят на счетчик».
В мастерскую заглянула администратор:
– Татьяна Андреевна…
– Я занята! – рявкнула Муравьева, даже не обернувшись, и девчонка поспешно скрылась за дверью.
– Так вот, – продолжала художница, – чтобы расплатиться с бандитами и долгами, мы продали квартиру и переехали в комнату. К слову, это была кооперативная квартира, которую родители подарили мне на первую свадьбу, еще с отцом Влады. Леонид впал в депрессию и начал пить. Когда он выпьет, его тянет на лирику. За тот период он сочинил два сборника стихов! С тех пор я на дух не переношу поэзию. Потом он все-таки устроился истопником в котельную. Какие-никакие, а деньги. Там его нашел бывший однокурсник Вениамин. Его фамилия вам ничего вам не скажет, да и практически никому в стране. Но это тот человек, который реально «держит» всю металлургическую отрасль в России, а сам остается в тени. Вениамину требовались надежные люди, которые работали бы на местах, и мой муж пришелся как нельзя кстати. Так из хронического неудачника Лёня превратился во владельца сталелитейного завода. Он просто классическое олицетворение того, как важно оказаться в нужное время в нужном месте.
Татьяна с силой вдавила окурок в пепельницу и затянулась новой сигаретой.
– А что было дальше? – подстегнула я.
Она виртуозно выдохнула дым колечками и отозвалась:
– Дальше было банально: баня, девочки, венерическая болезнь, которой он меня заразил, развод. После развода он купил нам с дочерью трехкомнатную квартиру. Все мои подруги жужжали: «Поступил благородно, как настоящий мужчина!» А я считаю, что не благородней меня, когда я продала квартиру, чтобы погасить его долги. Только жертвы со стороны женщины почему-то воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, а если мужик хоть пальцем пошевелит ради семьи, то в глазах общественности он уже герой!
– Что-то не пойму, куда вы клоните…
Художница развернулась ко мне и сказала с неожиданной злостью:
– А туда, что, будь я поумней, то закрыла бы глаза на мужнины похождения и ни за что на свете не дала бы ему развод! Была бы супругой олигарха, жила бы на всем готовеньком, а не билась как рыба об лед ради куска хлеба. Благодаря мне Леонид стал тем, кем он стал! Я одна тянула семью, да еще умудрялась морально поддерживать мужа-бездельника! А когда он расправил крылья, рядом с ним нарисовалась какая-то вертихвостка, которая не может отличить Пикассо от Шагала! Так что я имею полное право на кусок от этого пирога!
Лицо Татьяны разрумянилось, в глазах горел огонь благородного негодования, а мне стало смешно. Нет, ну согласитесь, ведь это действительно нелепо! Многие дамы, чьи мужья до неприличия разбогатели после развода, считают, что бывший благоверный обязан им по гроб жизни. Ведь в него вложено столько сил, нервов и полезных советов! Но, умницы-красавицы, посмотрите на эту ситуацию под другим углом: может, именно вы мешали мужу взлететь? И, лишь освободившись от балласта, он смог воспарить к вершине денежного Олимпа?
Я решила остаться в роли алчной идиотки и гнула свое:
– Ну, допустим, вы обижены на бывшего мужа. Но ведь «Праздник славян» приносит хороший доход! Так что не гневите Бога, зачем вам наследство, вы отлично проживете на деньги от галереи!
Татьяна потеряла терпение:
– Господи, да нет здесь никакого дохода, галерея едва сводит концы с концами! Леонид хотел продать ее или закрыть, а помещение сдать в аренду под продуктовый магазин! Так мне прямо и заявил: «Мне надоело выбрасывать деньги на ветер. Твоя галерея – это пассив, ни один здравомыслящий бизнесмен не будет ее держать!»
– А вы что?
– Я пыталась убедить его, что искусство бессмертно и что, если он закроет галерею, потомки ему этого не простят. Ведь он сам поэт и должен думать не только о золотом тельце!
– А он?
Художница развела руками:
– Что он мог ответить? Он очень изменился за время брака с Изольдой. Сказал только, что люди жрут каждый день, и это достаточная причина, чтобы вместо картин продавать колбасу.
– И что, Лисовик уже продал галерею?
– Не знаю! – в отчаянии воскликнула Татьяна. – Его юрист отмалчивается, сказал, что после похорон огласит и завещание, и прочие распоряжения, которые поступили к нему от Леонида Назарьевича в последнее время. Я живу как на пороховой бочке. Господи, я не вынесу этого! Галерея – смысл моей жизни!
Она в таком искреннем страдании заломила руки, что мне захотелось ее утешить:
– Хотите, развею ваши опасения?
– Каким образом?
Я достала карты Таро.
– Я не верю картам! – отрезала Татьяна. – Мракобесие какое-то.
– Все зависит от того, в чьих руках они находятся, – ответила я и принялась метать карты прямо на заляпанный краской подоконник.
Бросив глубокомысленный взор на открывшиеся картинки, я воскликнула:
– О, интересная информация!
Муравьева спала с лица:
– Неужели он продал галерею?!
– Успокойтесь, гражданочка, галерея ваша в целости и сохранности простоит еще года три.
– А потом что будет?
– Потом вы переедете в более просторное помещение.
– Правда? – расцвела художница.
– Карты меня еще ни разу не подводили, – на голубом глазу сказала я. – Интересно другое. Я вижу, что Леонид Назарьевич собирался круто изменить свою жизнь, отказаться от работы, денег и уехать далеко от Москвы. Правильно?
