Татьяна Луганцева - Капли гадского короля
— Да, что ты тут делаешь? — спросил Герман.
Катя осторожно придвинулась к нему.
— Могу я тебя осмотреть? Знаешь, когда ты похитил меня и закрыл в подвале, я думала, что, если выберусь, просто убью тебя. Но ты вовремя подсуетился и сейчас находишься в таком состоянии, что бить тебя совсем не хочется, кто-то сделал это за меня.
Герман рассмеялся и закашлялся.
— Это точно, за тебя мне отомстили. Я, кстати, переживал, что оставил тебя одну в запертом подвале, но не могу сказать, что рад видеть тебя здесь. Ты, девочка, поменяла шило на мыло.
Катя даже не слушала его бред, она осторожно перебирала его рваную рубашку, пытаясь найти те раны на его теле, которые сильно кровоточили.
— Что они с вами сделали?
— Тебе лучше не знать, — снова закашлялся Герман.
— Куда тебя били? — спросила Катя, чувствуя, что ее охватывает паника от такого обилия крови.
— Куда только не били…
— Ты не можешь повернуться, я осмотрю живот? — попросила Катя.
Герман с трудом выполнил ее просьбу, перекрестив цепочку на руках.
Катя внимательно осматривала и ощупывала его тело, пытаясь стереть кровь своей кофтой. Герман изредка стонал. Она наконец-таки обнаружила три ножевых, глубоких пореза, из которых и сочилась кровь, перемазав его всего.
— Тут зашить надо. — Катя задумалась, потом попросила Семена: — Снимите свою футболку и порвите на полоски, я перевяжу хотя бы так.
Семен исполнил ее просьбу. Катя ловко перевязала голову Герману, его плечо, а вот с зияющей раной на груди что делать, она не знала.
— Надо свести края раны, чтобы ты не умер от кровотечения. У меня есть с собой иголка и нитки, — сказала она и сама испугалась того, что предложила.
Герман посмотрел на нее темными глазами.
— Шей…
— Да вы с ума сошли! — воскликнул Семен. — Любят сидеть по подвалам и издеваться друг над другом! Сладкая парочка! Да вы — маньяки оба! Шить нитками живое мясо! Увольте меня от этого зрелища! Все равно нас скоро всех пустят в расход, и уж на том свете будет все равно, зашита на нем рана или нет.
— Шей! — твердо сказал Герман.
Катя дрожащими руками порылась в своей сумке и достала катушку черных ниток с воткнутой туда иголкой.
— Не стерильно… но сейчас главное остановить кровотечение, — уговаривала она сама себя, вдевая нитку в иголку.
Семен отвернулся, прошептав:
— С ума сойти…
— Будет больно, — сглотнула Катя, стараясь не смотреть Герману в лицо.
— Догадываюсь, — прошептал Герман и отвернулся, — шей, не тяни…
Катя решительно воткнула иголку в кожу и, быстро протащив нитку, замерла. Почему-то она ожидала услышать нечеловеческий вопль, полный боли и отчаяния. Ничего такого не последовало, и она, мгновенно покрывшись липким потом, захватила противоположный край раны и протянула нитку. Катя зашила ему рану, наложив пять швов.
— Все! — вытерла она пот тыльной стороной ладони.
— Молодец… вполне можно терпеть, — каким-то хриплым голосом произнес Герман, поворачивая голову.
Катя промокнула кофтой рану и удовлетворенно заметила:
— Ну вот, совсем не кровоточит, но два ребра у тебя сломаны, и не знаю, как насчет внутренних повреждений от таких ударов.
— Слушай, так это же та сумасшедшая, которая проткнула пробирку с твоей кровью лезвием, выскочившим у нее из трости, — вдруг узнал ее Сеня, — так это твоя доктор Катя и есть?
— Что значит «твоя»? Я — врач, причем бывший врач его дедушки Ивана Федоровича, — надулась Катя под короткий смешок Германа.
— Ты как здесь оказалась? — спросил Герман.
— Что-то ты такой странный, — покосилась на него Катя, — в «Сосенках» был надменный, наглый и злой…
— Что ты, Катя, я совсем не такой, — заверил ее Герман, улыбаясь разбитыми губами.
— Когда ты оставил меня в подвале, я была готова тебя убить.
— Понимаю…
— Я недоумевала, что тебе от меня надо? Ты хоть и сказал, что вернешься, но я вовсе не была в этом уверена. Злость сменилась отчаянием, а затем решимостью действовать. Я недолго просидела на перевернутом ящике, я начала действовать.
— Я закрыл люк.
— Я выбралась не через люк. Я взяла кинжал и расшатала деревянную раму из окна, это было сделать несложно. Я выбралась через окно и на попутной машине доехала до дома Ивана Федоровича. Я хотела поговорить с ним и об «Ангелах с поднебесья», и о его сумасшедшем внуке. Конечно, я бы заявила в милицию о своем похищении, но, подходя к дому, я увидела, как из подъезда вышли крупные ребята, которые вели под руки внука Ивана Федоровича и блондина — его я тоже уже знала. Именно его я чуть не убила, он все время крутился около подъезда, в котором живет Иван Федорович. Я спряталась за дерево и наблюдала, как вас погрузили в кузов «Газели», потом вышла эта стерва Инна Владленовна, и я окончательно поняла, что происходит что-то неладное. Я поймала попутную машину и последовала за вами. Остальное вы знаете, когда я ходила вокруг дома и пыталась заглянуть внутрь, меня обнаружили и привели к вам. Наверное, у них есть камеры наружного наблюдения, — закончила свой рассказ Катя.
— Но ты же хорошая девочка и вызвала милицию? — спросил Семен.
— Как-то не пришло в голову… зачем? Я хотела сама выяснить, что происходит, — ответила Катя, зябко поежившись, оставшись без кофты и ощущая прохладу подвала.
— Чисто женская логика. Я сама! Чего сама? Зачем сама? Лишь бы сунуть нос во что-то, а вовремя сообразить и позвать на помощь ума не хватает, — выругался Семен.
— Это вы еще меня будете обвинять! — воскликнула Катя.
— Не дави на нее, Сеня! Мы сами во всем виноваты! Мы тоже не сообщили, куда следует, понадеялись на себя! — заступился за Катю Герман.
— Не вали на меня, я тут ни при чем, — ответил Семен.
— Да ты сам все валишь на меня, — ответил ему Герман.
— Это ты на что намекаешь? Что тебя пытали из-за меня?! — взвизгнул Сеня.
— Прекратите! Вы же мужчины! Придумайте что-нибудь! Почему вас вообще сюда заперли? — встряла Катя.
— Не расскажешь ей? — спросил Семен.
— О чем? — заинтересовалась Катя.
— Об Иване Федоровиче, — язвительным тоном произнес Семен.
— Что с ним? — запаниковала Катя. — Где он? Я была права! Черт! Не успела спасти старика! Что с ним сделали? Убили?
— Успокойся! А то прибегут головорезы! Семен, расскажи ей все, мне больно говорить. — Герман закашлялся и снова сплюнул кровью.
«Не было бы у него легочного кровотечения», — подумала про себя Катя.
Семен взял себя в руки и рассказал Кате все, что задумал Герман и что они осуществили. Катя не могла поверить в услышанное.
— Вы разыгрываете меня? Это шутка? — спросила Катя.
— Мы впервые сказали тебе правду, — подтвердил Герман.
— Ивана Федоровича нет? — растерялась Катя.
— Пока я жив, он есть, — заверил ее Гера.
— Нет… этого не может быть, — Катя обхватила голову руками. — Какой абсурд! Нет, я не верю, что Ивана Федоровича не было!
— Законченный образ, — ответил Герман, — хорошо я его сыграл? Кто-то говорил, что я плохой артист?
— Ты — гений, это точно! Я даже буду скучать по образу Ивана Федоровича! Мне было с этим дедом так хорошо… нет, я не верю, что им был ты! — горячо сказала Катя.
Семен прыснул от смеха.
— Почему же нет? Все женщины, что с ним общались, оставались довольны!
— Заткнись! — прикрикнул на него Герман.
Перед Катей встал образ Ивана Федоровича. Да, старик ей с самого начала показался мощным, поэтому Герман и сгибался, и прихрамывал, и пришаркивал. Она вспомнила, что после каждого укола он уединялся в ванной, где, видимо, и брал у себя кровь. Да еще этот старческий каприз — свой тонометр! Бред! Видимо, на нем заведомо были установлены цифры гипертоника! У самого-то Германа давление как у космонавта, что ее и поразило однажды. Были, были признаки, по которым могла бы догадаться, думала Катя. Излишняя расточительность Ивана Федоровича. Сколько она выкинула испорченных продуктов! Старые люди так не живут. Странным сейчас казалось и то, что когда ей стало плохо, Иван Федорович, то есть Герман, вызвал к ней врача из другой фирмы, а не из «Ангелов с поднебесья». Было бы логично, если бы он вызвал из той фирмы, в которой обслуживается сам. Но Герман не доверял им, боялся за нее и обратился к другой фирме.
— Это и вправду был ты? — наконец-то «родила» Катя.
— Да он это был, он, — заверил ее Семен.
— Почему тогда соседка испугалась и убежала от меня, когда я сказала, что иду с продуктами к Ивану Федоровичу? — вспомнила Катя.
— В этой квартире действительно жил такой старик, и умер он полгода назад. Я просто взял его имя, — ответил Герман.
— Представляю, как я выглядела в ее глазах, — задумалась Катя, посмотрев на швы на груди Германа, наложенные черными нитками. Семен перехватил ее взгляд.
