Последняя лошадь Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

– Конечно, нет. Ведь это – больные люди.

– То есть, вы понимали, что их следует лечить, а не убивать? Поэтому ничего ему не сказали?

Отхлебнув кофе, Рита достала сотовый телефон и стала нажимать кнопки.

– Риточка, вы сейчас поднимете шум ненужный, лишний и вредный, – проговорил Денис прежним тоном, но чуть-чуть громче, – я ничего ещё не сказал.

Рита отложила мобильник и подняла глаза.

– Ладно, говорите. Но только коротко.

– Как угодно. Он, Маргарита Викторовна, вас всех в могилу утянет.

– Кто?

– Игорёк. Знаешь, на кого он раньше работал?

– Ну?

– Вот тебе и ну! Теперь с этим человеком Путин созванивается по всем нефтяным вопросам. А Игорь твой его кинул несколько лет назад. Натурально кинул. Отсюда – груда проблем у твоего Миши. И она будет расти по геометрической, если Миша не сбросит этот балласт. А Миша его не сбросит. Он – человек упёртый до неприличия. Понимаешь?

– А что вы так о Мише заботитесь?

– Потому, что Мишу топить не хочет никто. Он создал реально работающую компанию, эффективную и прозрачную. Честно платит налоги. Детские дома тянет. Да, в девяностые он немножко поураганил, но кто из нас без греха? Не об этом речь. Вопрос, скажем прямо, в принципы упирается. Его нужно как-то решить. И лучшим решением будет избавить Мишу от этого беспредельщика. Вот и всё.

– Да пошёл ты на …!

Рита произнесла это тихо. Шёпотом. Но Денис увидел её слова. Именно увидел. Он мог читать по губам. На его лице отразилась грусть.

– А ты хорошо подумала?

– Денис! Игорь не купится ни на что, даже если ему реально будет грозить пожизненное! Он вам не поверит. Он никаких показаний на Михаила Борисовича не даст. Он просто вам не поверит. Это его особенность – вам не верить. Я, например, брюнетка. А ты – блондин с длинными ресницами. А у Светы, моей соседки, часто вываливается еда изо рта. А вот Игорь Плотников вам не верит!

– Ох, Маргарита Викторовна!

Задумчиво позвенев ложкой в кофе, Денис спросил:

– Так вы говорите, он поднимался к вашим соседям?

Телефон Риты подал сигнал. Она приняла звонок.

– Да, Арина.

– К Тамаре тут грубо подкатил один мусорок, – сообщила Вронская сквозь какой-то скандал и громкую музыку, – очень мерзко всё это было. Но не волнуйся – он, максимум, лейтенант.

– Так что она сделала?

– Молча в рыло ему дала.

– Ну, и молодец! Аринка, прости, мне Светка звонит тут по второй линии … Да, чего? Говори быстрее, я занята немножко.

– Он идиот! – зашлась рёвом Света, – он тут дерётся из-за меня! Ой! Ой, какой ужас!

Действительно, раздавались крики человек трёх, отчаянно молотивших друг друга.

– Где это происходит? – спросила Рита.

– Здесь, в кинотеатре! Зачем, зачем он к ним прицепился? Вот уже кровь! Я хочу домой!

– Так беги домой! Охранники разберутся! Я занята.

Рита убрала телефон и допила кофе, не обращая внимания на Дениса, который опять закуривал и внимательно наблюдал за нею. Потом она поднялась и вышла на улицу.

Завывающий ветер обжёг ей щёки. Её «девятка» стояла двумя колёсами на бордюре рядом с автобусной остановкой. «Свинья какая-то, а не лошадь!» – решила Рита, увидев грязь, пластами висевшую на подкрылках. Район впадал в ночное оцепенение. Небо было рваным и заскорузлым, как над пожарищем. Все московские фонари – и мачтовые, и низкие, во дворах, как будто сдирали кожу с бегущих туч, цепляясь за них десятками тысяч рук. Рита неподвижно стояла на тротуаре, не замечая людей, которые оказались вынуждены её обходить. Корпуса гостиницы расплывались перед её глазами, как миражи. Она заморгала. С ресниц закапали слёзы. Кто-то остановился.

– Девушка, вам помочь?

Она не ответила. Ветер пил её слёзы и выл, как зверь. Он просил ещё. Она зарыдала, сгорбившись и прижав ладони к лицу. Человек, который спросил, не требуется ли помощь, подошёл ближе.

– Да что случилось? У вас несчастье? Вам плохо?

Она не знала, что говорить. Однако, молчать было невозможно. На ум пришли слова Светы, которые кто угодно мог бы произнести, только не она. Рита повторила:

– Вот уже кровь! Я хочу домой!

– А где ты живёшь?

– В Перово.

– Это недалеко. Я сейчас поймаю такси.

– Не надо такси! Вот моя машина. Я её здесь не брошу! Но я пьяна. Я выпила полбутылки.

Он помолчал, закуривая. Часы, висевшие на столбе около метро, показывали одиннадцать сорок. Слёзы вдруг показались Рите чужими, тёплыми от ненужной и чужой боли. Она перчаткой стала их вытирать.

– Могу тебя отвезти, – сказал незнакомец, бросив окурок в урну.

– Вы?

– Да. Час у меня есть.

Она протянула ему ключи. Нажав кнопку пульта, после чего «девятка» приветливо замигала, он сел за руль. Рита села рядом. Минуты две пришлось отогревать стёкла. Всё это время Рита, достав платочек и пудреницу, старательно приводила в порядок своё лицо. Ей было ужасно стыдно за свои слёзы. Стыдно перед собой, а не перед тем, кто вызвался ей помочь. Она ведь его не знала. А он, выруливая по снежным ухабам на полосу движения, произнёс:

– Ты, видимо, редко плачешь.

Она недоумевающе опустила платочек.

– С чего ты взял?

– Слишком много слёз.

– А сколько их должно быть?

– Не больше, чем водки. А ты всего полбутылки выпила.

Ему было лет двадцать семь. Он слегка сутулился, морщил нос и дёргал башкой, сбивая с глаз чёлку. Машину вёл резковато. Казалось, нервничал. Но, приглядываясь к его лицу в рыскающем свете уличных фонарей и встречного транспорта, Рита сильных эмоций не замечала.

– Как тебя звать? – спросила она, закуривая.

– Серёжа.

– А меня – Рита.

Он промолчал.

– Спасибо, что выручил.

– Ерунда.

– Ой! Ничего, что я закурила?

– Я сам курю.

Новый телефон подал голос. Взглянув на номер, Рита нажала сброс.

На Главной аллее Измайловского парка Сергей увеличил скорость до девяноста. Редкие фонари над узкой, чёрной, пустой дорогой казались отблесками луны, деревья с обеих сторон её – великанами, видящими только друг друга. И Рите вдруг захотелось, чтоб эта ночь, такая далёкая от всего, что ей опостылело, сделалась бесконечной, и далеко до звёзд вонзалась в неё дорога – узкая, чёрная и пустая.

– Чем занимаешься? – поинтересовался Сергей, сбрасывая газ перед поворотом налево.

– Бизнесом.

– Крупным?

– Да как сказать… Не особо мелким.

– Тогда всё ясно.

– Что именно?

– К тебе хвост прицеплен.

Расплющив пальцами сигаретный фильтр, Рита стремительно повернула голову. Жгучий свет галогенных фар единственного на всём видимом пространстве автомобиля заставил её зажмуриться. Это был «Ниссан Максима» – низкий, чёрный, с непроницаемой тонировкой стёкол. Он входил в поворот, который Сергей уже миновал, после чего скорости не прибавил.

– С чего ты взял? – удивилась Рита.

Сергей молчал, сдувая с глаз чёлку. Стрелка спидометра колебалась между шестьюдесятью и семьюдесятью. Завершив поворот, «Ниссан» сохранил прежнюю дистанцию.

– Да с чего ты взял? – повторила Рита, хоть ей всё стало понятно. Но не спросить она не могла.

– Когда мы отъехали от метро, я четыре раза вправо свернул. Привычка такая. Он не отстал.

– Прибавь-ка газку!

Сергей это сделал,