Андрей Ильин - Козырной стрелок
— Чьи?
— В том-то и дело. Понимаешь, их сверили с картотекой... и они... они совпали... с «пальчиками», которые проходили по твоему делу... Вернее, по нескольким делам... Что с тобой, Гена? Что случилось?
Гена привалился спиной к колонне.
— Дальше!
— Что дальше? Дальше ничего. Я все сказал.
— Ты передал результаты военным?
— Конечно, передал. Как я мог не передать, если дело ведут они.
— Что еще?
— Вот я и думаю. Может, тебе с ними задружиться, раз у вас одни и те же «пальчики» по делам проходят? Глядишь, совместными усилиями вы его быстрее скрутите? Да что с тобой в конце концов?
— Что?
— Ты бледный весь. Как покойник.
— Ничего. Пройдет. Душно тут.
— Может, и душно. Народа вон сколько набилось. И все с сигаретами.
— Скажи мне, а те баба с мужиком? Которых отпечатки? Они кто такие?
— А шут их знает. Баба вроде как жена застрелившегося генерала. А он вообще не понять кто. Возможно, ее ухажер. А может, еще кто.
— У тебя их адреса есть?
— Ну есть, конечно. А зачем они тебе?
— Хочу им несколько вопросов задать.
— Ты бы лучше не рисковал. Они теперь не по нашему ведомству проходят. Как бы скандала не вышло.
— Не выйдет. Я тихо. Надо же мне узнать подробности по моему клиенту.
— Ну смотри. Если что...
— Если что, ты мне ничего не говорил, я не слышал. И вообще мы незнакомы.
— Записывай...
Следователь Старков не стал дожидаться конца торжественного, по случаю вступления в должность нового начальника, собрания. Хотя знал, что в конце всех пересчитают по головам и сделают соответствующие оргвыводы.
Следователь Старков набросил на плечи плащ и побежал к воеи машине, сжимая в руке бумажку с адресами. Он не подумал до конца, для чего бежит. И что он будет говорить, когда добежит. Он даже не подумал, стоит ли вообще бежать, рискуя влечь на себя недовольство зеленопогонной прокуратуры и заполучить еще одно безнадежное дело. Но тем не менее остановиться он уже не мог.
Потому что... не мог! Первый адрес он отыскал быстро, так как он находился в центре города, в престижном, отстроенном военными районе.
Вначале отыскал дом, потом подъезд и квартиру.
Дверь открыла бальзаковских лет, но еще симпатичная, в строгом темном платье дама. Именно дама, а не женщина.
Женщины такими не бывают.
— Я вас слушаю.
Старков вытащил и развернул перед собой удостоверение.
— Следователь городского...
— Я вас слушаю.
— Можно войти?
Дама молча отступила в сторону.
— Сюда? — спросил Старков.
— Куда угодно. Можно в комнату.
В комнате, на стене, в черной рамке, в обрамлении траурных лент висел портрет генерала в парадной форме. Под портретом на нескольких табуретах, на специальных бархатных подушечках были разложены правительственные награды.
— Ни черта себе... простите, очень много наград.
— Я вас слушаю, — в третий раз сказала хозяйка дома.
— Я попрошу вас посмотреть одну фотографию.
— Зачем?
— Чтобы узнать или не узнать изображенного там человека. И сказать — узнали вы его или нет.
Вообще-то так, без понятых, протокола и тому подобной узаконенной атрибутики опознание не проводится. И одну фотографию никогда не показывают. Обязательно несколько и среди них нужную. В противном случае, т.е. при нарушении существующей формы, результаты опознания могут быть опротестованы в суде. О чем прекрасно осведомлены адвокаты и многие подозреваемые. Но еще лучше осведомлен следователь Старков. То, что он сейчас собирался сделать, с точки зрения ведения следствия, было бессмысленно. Потому что в помещении свидетеля, один на один, без видеозаписи и ведения протокола...
— Хорошо, показывайте.
— Я прошу вас внимательно посмотреть эту фотографию и вспомнить, не видели ли вы изображенного на ней человека, — казенным тоном изложил следователь свою просьбу. — А если видели, то постарайтесь вспомнить, где и при каких...
— Да показывайте уже... — перебила его женщина. Следователь вытащил и показал фотографию Иванова Ивана Ивановича, предоставленную отделом кадров по месту его постоянной работы и сканированную и размноженную для милицейских ориентировок... Хотя какая, к дьяволу, у него может быть постоянная работа? Знаем мы его работу...
— Я узнаю его! — сказала женщина.
— Точно?
— Точно узнаю!
— Где, при каких обстоятельствах?..
— Я там его видела! То есть на даче видела. Его нашли эти... Которые... Которые потом умерли.
— Где нашли?
— В шкафу нашли. В моем шкафу. Который стоял в спальне.
— Как он туда попал?
— Ну откуда я знаю, как он туда попал? Я не знаю, как он туда попал! Я его туда не засовывала!
— Хорошо. Простите. Они нашли его и?..
— Вытащили. Грубо вытащили. А потом...
— Что потом? Что было потом?
— Потом они... они... Потом они меня, то есть нас... Сейчас. Минуточку. — Хозяйка дома вытащила платок и промокнула глаза. — Простите. Потом они завернули нас в эти... ну не важно. И больше я ничего не видела, что они там с ним делали.
— Вы считаете, что они с ним что-то делали?
— Наверное. Я слышала иногда крики.
— Какие крики? Что он кричал?
— Точно сказать не могу. Внятно слышно не было. Только какие-то приглушенные звуки. Вроде мычания. Я подумала, что они его бьют.
— Бьют?
— Ну конечно, бьют! Смертным боем бьют!
— Простите меня за мою настойчивость, но вы должны меня понять... Почему вы так решили? Решили, что они его били?
— Потому что потом я видела его лицо! На нем живого места не было!
— При каких обстоятельствах вы его видели?
— При счастливых. Он освободил нас.
— Лично освободил?
— Конечно, лично. Как еще можно освободить?
— Ну, например, послать кого-нибудь.
— Не было там больше никого. Только он!
— Вы уверены?
— Совершенно уверена! Он подошел и развязал веревки. Я спросила его — это вы? Он ответил — да.
— Прямо так и ответил?
— Ну, может, немного по-другому. Я не помню точно. Он: развязал нас и тут же ушел. Мы сняли веревки и пошли звонить в милицию. Зашли, а там...
— Что там?
— Там эти... Которых он убил. Четверо. Все в крови...
— Почему вы решили, что это он их убил?
— А кто еще? Они схватили его. И нас... Пытали. Били. У него все лицо — кровавая маска. Смотреть страшно. А потом... Он, наверное, как-то вырвался и всех их... И правильно! Туда им и дорога!
— Как же он мог один — всех?
— Не знаю, как мог. Но смог! И очень хорошо, что смог! Скоты...
— Каким образом он ушел из дома?
— Обыкновенным образом. Через дверь. Прошел по коридору, открыл дверь и ушел.
— Вы раньше его никогда не видели?
— Никогда.
— Уверены?
— Уверена.
— Как вы думаете, кто были те люди, которых он, как вы считаете, убил?
— Я не считаю. Он убил их. И спас нас. Потому что если бы он их не убил, я бы с вами сейчас здесь не разговаривала.
— И все же?
— Я не знаю, кто были эти люди и зачем они пришли ко мне на дачу. Этого довольно?
— Еще один, последний вопрос. Вы никак не связываете этих людей с гибелью вашего мужа?
— Что?!
— Вы никогда не видели их вместе с мужем?
— Мой муж заслуженный человек! Генерал! Он в Афганистане был ранен! А вы... Вы... Уходите отсюда. Немедленно уходите. Или я пожалуюсь вашему начальству. Кто ваше начальство? Дайте мне телефон.
— До свидания...
Следователь Старков вышел из дома, сел в машину, включил двигатель и... никуда не поехал. Он сидел, навалившись руками и уроненной на них головой на баранку, и думал. Так, как учили его в школе милиции, в юридическом институте и на многочисленных курсах повышения квалификации.
Свидетель — вдова застрелившегося в собственном кабинете генерала, бывшая в момент преступления на даче, представленную ей фотографию опознала. Что доказывает, что на даче был именно гражданин Иванов, а не кто либо другой. И что косвенно подтверждается тем, что на стенах и мебели были обнаружены его отпечатки пальцев. Это уже два, взаимно подтверждающих и поддерживающих друг друга факта, против которых не попрешь.
Гражданин Иванов был на даче!
На той же даче прибывший по вызову наряд милиции обнаружил четыре трупа. Скончавшихся в результате многочисленных травм, нанесенных тяжелым, тупым предметом. Не исключено, что носками обуви и кулаками. Впрочем, чтобы нанести такие травмы кулаками, надо быть профессионалом...
А массовое убийство в поселке Федоровка? Там нескольких потерпевших тоже убили тупым и тяжелым предметом. Эксперты не исключают, что кулаками. Иванов убил. Отчего бы ему и здесь...
