Далия Трускиновская - Труп-невидимка
Теща, которая к тому времени уже несколько лет вдовела, так оплакивала дитя, что Раймондюкас стал беспокоиться за ее психическое здоровье.
– Ты – единственное, что мне осталось на память от Элечки, Мишенька, – сказала она зятю, – ты теперь мой сын!
Раймондюкас спорить не стал. Должность сына позволяла ему не покидать замечательной квартиры в центре Москвы, наслаждаться кулинарными изысками тещи и продолжать учебу в аспирантуре. Так прошло года два, но ничто не вечно под луной – и скорбь тоже. Раймондюкас присмотрел другую невесту. Тоже, понятное дело, из приличной семьи, с приданым и связями. Конечно же, он держал все приготовления к свадьбе втайне от тещи, но она догадалась.
– Миша, я все понимаю, ты ведь молодой мужчина! – сказала благородная теща. – Я рада, что ты хочешь завести себе постоянную спутницу жизни. Понимаю – ничто не сотрет в твоей памяти образ Эли, но мужчине нужны законные дети. Пусть эти дети будут моими внуками! Я предлагаю вам поселиться здесь! А я буду счастлива понянчить малышей! Это мечта всей моей жизни!
Она говорила так страстно, что психоаналитик согласился. И еще до свадьбы он перевез на тещину квартиру свою Сонечку. Изабелла Пафнутьевна вела себя просто героически. Она подружилась с Сонечкой, и та была от новой родственницы просто без ума.
Но счастье длилось всего несколько месяцев. Сонечка оказалась фантастически ревнива. Каждая пациентка Раймондюкаса старше пять лет и моложе девяноста возбуждала шквал подозрений. Не внушали Сонечке доверия и пациенты-мужчины, особенно призывного возраста – возраста, когда так полезно иметь справку о психическом заболевании!
В конце концов, ревность жены стала серьезно мешать профессиональной деятельности Раймондюкаса. Он осторожно предложил развод. На развод Сонечка не соглашалась. А ссориться с ней всерьез было весьма опасно – ее влиятельная родня могла ополчиться против беззащитного зятя.
И в один прекрасный день Сонечка исчезла.
Это был действительно прекрасный летний день, солнечный и даже жаркий. Чета Раймондюкасов поехала искупаться в отдаленном озере – и, понятное дело, не только искупаться. Особенно радовалась этой поездке Изабелла Пафнутьевна. Ее как раз допек то ли радикулит, то ли артрит, и она боялась пошевелиться, но сама приготовила корзинку с бутербродами.
После купания и нежностей Раймондюкаса на солнышке разморило. Сквозь сон он слышал дикие вопли откуда-то с середины озера, но проснуться не смог. А когда все же разлепил глаза – вопли уже не доносились. Сонечки рядом не было…
Так он рассказал в ближайшем отделении милиции, куда примчался прямо в плавках. Конечно, подняли на ноги все местное население, люди на лодках, знающие подводные течения в озере, обшаривали все подозрительные места. Сонечкиного тела так и не нашли. Очевидно, она запуталась в сетях, расставленных браконьерами, а браконьеры, обнаружив такой сомнительный улов, никому о нем не стали докладывать, а тихонько закопали на берегу.
Все же это дело выглядело каким-то сомнительным, и к Раймондюкасу прицепилась милиция. Изабелла Пафнутьевна, которую допрашивали дважды, защищала зятя как разъяренная львица. Все намеки на Сонечкину ревность она отвергала с пеной у рта.
После Сонечки была Машенька. Правда, не сразу. Раймондюкас, видя, что его браки добром не кончаются, становился суеверным.
– Или осторожным, – добавил Запердолин. – В конце концов, после Сонечки этот сукин сын унаследовал вполне приличную жилплощадь. Теперь эта квартира на Старом Арбате столько стоит, что твой особняк может отдыхать! А то, что они жили у Изабеллы Пафнутьевны, позволяло сдавать эту квартиру – уже и тогда за немалые деньги.
Итак, теща нежно утешала зятя. А между тем им заинтересовался один молодой следователь, которому показалось странной смерть двух юных и красивых жен подряд. В свободное от работы время следователь стал докапываться, и как-то так получилось, что отыскал большую хозяйственную сумку с компроматом. То ли теща перепутала сумки и вместо торбы с ненужным барахлом выставила именно это вместилище раймондюковских интимных тайн к мусорке, то или какое-то недоразумение произошло. Следователь явился к теще на переговоры, и она умолила молодого энтузиаста не портить жизнь лучшему московскому психоаналитику. Тем более, что Раймондюкас наконец-то нашел себе третью жену.
Это была единственная дочка известного дипломата, девица, привыкшая к роскоши, избалованная и в сексуальном плане, как выяснилось позднее, совершенно ненасытная. Обнаружив это ее свойство, Раймондюкас затосковал. Хотя он и следил за своим здоровьем, но в последнее время был далеко не так активен, как хотелось бы.
Теща же стала выказывать признаки безумия. И, когда Раймондюкас по привычке поселил новую жену вместе со старой тещей, какое-то время спустя между ними начались стычки. Дошло до того, что психоаналитик услышал от теща вполне определенные угрозы. Она пообещала рассказать новобрачной, что Раймондюкас двадлы женился из материальных соображений и оба раза убрал своих жен, как только необходимость в них пропала.
Рассказала теща или нет – Раймондюкас не знает. Но несколько дней спустя его новая жена, ехавшая куда-то на машине, попала в аварию. Авария была подозрительная – машина буквально на ровном месте взорвалась. Хоронить было практически нечего.
Следователь-энтузиаст в полном восторге явился в гости. Загадочная смерть третьей жены! Тут было в чем покопаться!
И некоторое время спустя следователь уволился из органов по состоянию здоровья и семейным обстоятельствам…
Дойдя до этого этапа истории Раймондюкаса, Запердолин вдруг сделался угрюм и лаконичен. Он, зажав ладонью трубку, что-то кому-то стал объяснять, а я посмотрела на часы.
Действительно – нельзя же занимать служебный телефон целых сорок минут.
Впрочем, он сообщил достаточно. Раймондюкас был не просто убийцей, а серийным убийцей. Он продал имущество Лены и уничтожил ее. Что же касается Елизаветы – даже не стал заключать законного брака. Ему вполне хватило завещания.
История с тещей тоже обрела смысл.
Очевидно, старуха спятила от горя и бедствий, поразивших ее. И в бреду обвиняла зятя в смерти дочери. Да и не только дочери. Живя в одной с ним квартире, она могла о многом догадаться.
Поместить сумасшедшую в соответствующее лечебное заведение Раймондюкас не мог. Почему-то он не пожелал ее убивать. А, может, готовил какую-то особо изощренную казнь. Он купил простую квартирку и запер там тещу. Заметая следы, он притворялся простым работягой. Если бы соседи пронюхали, что за стенкой сидил взаперти теща известного психоаналитика, то наверняка нашелся бы кто-то умный и, даже не попытавшись чуточку пошантажировать Раймондюкаса, призвал в дом всю желтую прессу Москвы и все ее телевидение!
Я вспомнила дракона и вообще всю кучу мягких игрушек, о которых рассказывали соседки.
Насколько я знаю психологию, мягкие игрушки в зрелом возрасте любят люди, у которых не было нормального детства, и они хотят еще хоть полчаса побыть маленькими детишками. Могла ли Изабелла Пафнутьевна до такой степени впасть в детство, что ей стал необходим плюшевый дракон весом в десять кило?
Я задумалась, бессознательно лаская пальцами жесткий гребень игуаны Георгия. А тот, кто любит рептилий, с точки зрения психрологии как расценивается?
Однако незачем расслабляться, пора за работу!
Я включила компьютер и стала записывать все, что рассказал Запердолин. Рассказывает он толково – лаконично и по существу, главное – ничего не перепутать. Но что-то больно коротким получилось у меня это следствие. На роман в триста страниц не потянет! Надо бы еще чего-то про свое ненаглядное семейство сочинить. Что-то давно я про его подвиги не вспоминала!
И тут, как по заказу, с шестого этажа моего особняка вдруг донесся дикий, совершенно предсмертный вой. Я кинулась к лифту.
Лифтов у нас два – человеческий и грузовой. Как-то раз, помню, у нас гостил герцог Виндзорский, и мы возили его наверх, на смотровую площадку особняка, откуда открывается совершенно изумительный вид на вечернюю Москву. Вообще у нас самое высокое здание во всем Вилкине, и из Москвы вечекром тоже открывается прекрасный вид на мой особняк, только не все москвичи об этом, к сожалению, знают. Герцог очень похвалил окружающий пейзаж, обойдя здание сверху по сообщающимся террасам, и нечаянно оказался у дверей грузового лифта в тот миг, когда они отворялись.
Перед ним предстал зоотехник Гоша с Дусенькой на руках.
Она тогда была совсем крошка, чуть больше метра в длину, но для человека, который в принципе не любит рептилий, и этого хватило. Герцог взвизгнул и опрометью кинулся прочь по террасам.
Как оказалось, испугался он вовсе не крокодилихи. Дусенька вообще – милое и кроткое создание, особенно после кормежки, а если замотать ей пасть скотчем в несколько слоев, то вообще более спокойной и уравновешенной рептилии на свете не сыщешь. Разве что может слегка поцарапать когтями, а так – ничего. Герцог подумал, что вернулась его самая страшная галлюцинация времен школьной молодости, когда он в компании таких же юных и благородных аристократов покуривал травку и баловался галлюциногенами мексиканского грибного происхождения. Кстати говоря, он потом много рассказывал про свое знакомство с великим Кастанедой. Однажды герцог и Кастанеда, заблудившись в мексиканских прериях и пампасах, когда пробирались к магу племени яки Дону Хуану, пригласившему их на сковородку жареных теонанкатлов…
