Ирина Хрусталева - С легким наваром
– Что, на свидание торопишься?
– Нет, сегодня моя… – Вероника чуть не ляпнула «моя мать», но вовремя прикусила язык. – Сегодня моя подруга замуж выходит, меня пригласили на бракосочетание.
– Это кто же такая? Вроде все твои подруги уже замужем? Неужели Юлька на четвертый подвиг сподобилась? Во дает, не баба, а прямо Казанова в юбке, – ухмыльнулся Николай.
– Нет, не Юлька, другая девушка, ты ее не знаешь, она недавно вернулась из-за границы, я не успела тебя с ней познакомить. Это моя школьная подруга.
– Ну понятно, – пробормотал Николай и пошел в спальню, где был сейф.
Вероника перевела дух и поторопилась в комнату, чтобы упаковать свои вещи. «Что с ним происходит? – думала она. – Его как будто подменили, в глазах злость, ярость и ничего человеческого».
– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – послышался сумасшедший крик из спальни.
«Да, так он даже на меня не орал, – удивилась Вероника. – Что-то не очень он похож на влюбленного. Действительно, теперь можно поверить Надежде, что не чувствует она его любви к себе. Очень интересная ситуация. Ладно, пусть разбираются как хотят, я, в конце концов, им не третейский судья. Но девчонку мне искренне жаль. Господи, как мне-то повезло, что называется, свалила вовремя. Ничего, что при этом получила коленом под зад, мы люди не гордые, переживем.
Вероника загрузила под завязку три безразмерных сумки.
«Заберу все до носового платка, чтобы уже никогда сюда не возвращаться», – решила она.
– Вот возьми, здесь все, – услышала Ника голос своего мужа. Он входил в комнату.
– Спасибо, Коля, эти вещи мне дороги как память о нашей счастливой супружеской жизни, да и вообще они дорого стоят, и мне очень не хочется расставаться с ними.
– Вот уж не думал, что ты настолько меркантильна, – усмехнулся Николай.
– Станешь меркантильной, когда в кармане блоха на аркане, и больше ничего. Ты же запрещал мне работать, пока мы были женаты, так что завести чулок на черный день мне не удалось.
– Я же предлагал тебе деньги. Что ты прибедняешься?
– Забыл, милый, в обмен на что ты их мне предложил?
– Вероника, давай наконец поговорим серьезно. Что ты задумала?
– Я тебе уже, по-моему, все сказала. Мы будем беседовать на эту тему только в присутствии моего адвоката.
– Так, значит, ты не шутила?
– Какие могут быть шутки, Королев? Если честно, до тех пор пока ты не предложил мне эту сумасшедшую сумму, у меня даже в голове не было ничего подобного. Но как только услыхала, на что ты готов ради моей подписи, я задумалась – а стоит ли отказываться от того, что мне принадлежит по праву.
– О каких правах ты ведешь речь, ненормальная? Я как проклятый вкалывал на этой гребаной фирме, старался, расширял, налаживал контакты, а теперь ты хочешь оттяпать у меня половину? Этому не бывать, пусть даже мне придется тебя придушить.
– Вот в этом ты весь, Королев. Как странно, что я не разглядела твоего истинного лица за пять лет. Посмотри на себя в зеркало, ты же сейчас похож на кровожадного бандита с большой дороги. Что с тобой, Николай? Может быть, у тебя неприятности? Поделись, сразу легче станет.
– Нечего меня жалеть, – зло процедил он, – забирай то, за чем пришла, и убирайся из моего дома.
– Ну и черт с тобой, мужик с воза – кобыле легче! – выпалила Вероника, подхватила сумки, от тяжести которых чуть не переломилась пополам. В конечном итоге их пришлось тащить волоком по полу. Наконец, громко хлопнув дверью, она покинула квартиру.
Николай еще долгое время стоял, замерев на одном месте.
– Что же будет? – прошептал он побелевшими губами. – Что же теперь будет?
Глава 17
Вероника села в машину и с силой захлопнула дверцу.
– Вот урод, а? «Убирайся из моего дома!» Надо же мне так сказать. Как его скорежило-то. Видно, что-то в фирме творится такое, что его до смерти напугало. Уж очень он не хочет, чтобы я копалась в его делах. Ладно, посмотрим, что будет дальше. Он сам себе яму выкопал. Если бы не предложил мне этих денег, я бы и не дернулась.
Вероника посмотрела на часы и подскочила:
– Ой, мамочки! Время-то как пролетело, а мне еще переодеться нужно и голову привести в порядок. Только вот где мне все это сделать? Светки дома нет, к матери ехать не хочу, она сейчас меня уморит своими вопросами о том, как она выглядит. Хорошо ли сидит ее платье или костюм, не знаю, в чем она там сегодня будет. В общем, она сделает все для того, чтобы я в результате напялила, что попадется под руку. Потому что на себя у меня просто не останется времени. И явлюсь я во Дворец бракосочетаний ведьмой на помеле, а она будет рядом со мной выглядеть Золушкой на балу. Поеду-ка я к Софье Павловне. Она мне поможет подобрать стоящий наряд. Дама она со вкусом, да и поговорим заодно.
Ника завела мотор и тронула машину с места. В это время дворовая кошка перебежала ей дорогу, чуть не угодив под колеса.
– Ну начинается, – проворчала Ника.
Она была не очень суеверной, но вот в кошку верила и подумала, что обязательно сегодня не повезет. Она развернулась, чтобы выехать со двора другой дорогой, при этом задела крылом обо что-то металлическое и услышала характерный скрежет.
– Фу-ты, черт, – выругалась Ника, – а как хорошо началось сегодняшнее утро. Все, поеду вперед, от судьбы не уйдешь.
И она надавила на педаль газа. До дома Софьи Павловны она доехала быстро, но, когда поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь, ей никто не открыл.
«Наверное, в парке гуляет», – подумала Вероника и уже собралась было пойти вниз по лестнице, как открылась дверь соседней квартиры. Из нее вышла молодая девушка и спросила:
– Вы к Софье Павловне?
– Да, у меня сегодня занятия по английскому, – почему-то соврала Вероника.
– А она в больнице, ее сегодня рано утром забрали.
– Что с ней? – испуганно пролепетала Ника.
– Отравление, видно, что-то несвежее скушала, – сочувственно сказала соседка. – Это я ей «Скорую» вызывала. В шесть утра, у меня как раз Никитка проснулся, я его кормлю в это время. И вдруг звонок в дверь. Смотрю, Софья Павловна, прямо вся зеленая, на пороге стоит. «Валечка, – говорит, – будь добра, вызови «неотложку», я что-то никак не могу дозвониться». А сама за косяк держится, вот-вот упадет. Я, конечно, перепугалась страшно, побежала звонить. Потом прибегаю, а Софья Павловна без сознания у порога лежит. Я сразу мужа своего разбудила, он ее на постель отнес. «Скорая», правда, быстро приехала, тут же ей промывание сделали, лекарствами накачали и увезли. Хорошо, говорят, успели, еще бы немного, и умерла бы старушка. Мне ее так жалко, она очень хорошая. Я когда еще в школе училась, так она мне все время помогала, можно сказать, что все пятерки в аттестате – ее заслуга. А месяц назад я сына родила, так в роддом она меня отправляла. Мужа дома не было, работал, а у меня схватки начались раньше срока на две недели. Вот Софья Павловна и бегала здесь, и в больницу со мной поехала, в общем, все сделала как заботливая бабушка. А теперь получилось, что и я ей помогла.
– Почему же она одна была? Вроде племянник у нее есть?
– А, этот, – как-то неопределенно махнула рукой девушка. – Он теперь, слава богу, здесь не живет, съехал. Да и давно пора. Сколько же можно у бедной женщины на шее сидеть?
Вероника заметила, как она сморщила носик, и поинтересовалась:
– А почему вы так о нем говорите, с неприязнью?
– Он мне очень не нравился. Грубый, циничный, и взгляд у него нехороший, как будто раздевает глазами. Еще я много раз слышала, как он ругается с Софьей Павловной. Через стенку, конечно, слов не разобрать, но то, что ругается, сразу понятно. А она в ответ только тихонько что-то говорит, как будто прощения просит. Это, конечно, ее дело, родственники между собой всегда разберутся, но мне ее жалко было, она такая хорошая, а как он приехал, я часто замечала, что глаза у Софьи Павловны заплаканные.
– А в какую больницу ее отвезли? – поинтересовалась Вероника.
– В Институт Склифосовского. Ваня, муж мой, поехал вместе с ней. Говорит, в реанимацию ее положили, и пока приходить к ней нельзя. Сказали, чтобы по телефону узнавали о ее состоянии, там скажут, когда можно будет ее навестить.
– Спасибо большое, – поблагодарила Ника и, еле поднимая ноги, побрела по лестнице вниз. – Вот тебе и кошка.
Она почему-то была уверена, что виновато в случившемся именно это полосатое четвероногое, перебежавшее ей дорогу. Хотя умом прекрасно понимала, что это глупо.
Ника поехала к Марии. Та открыла ей дверь и приветливо улыбнулась.
– Вероника, здравствуйте, проходите, – потом перешла на шепот, оглядываясь на закрытую дверь комнаты. – Представляете, сегодня ни грамма не выпил. Пошел в ванную, целых два часа отмокал. Говорит, что, как только отойдет, сразу поедет на мебельную фабрику, на работу устраиваться. Его давно туда звали, только вот возьмут ли теперь? Прямо чудеса! Попросил сегодня супа целую тарелку и извинился. Я его спрашиваю, за что это ты извиняешься? А он отвечает: «За то, Мария, что кормишь меня, дармоеда».
