Кира Медведева - Убийство из тюбика с кремом
— Сто штук?! — У поганки глаза полезли на лоб. — Ты с ума сошла?
— Видишь ли, — мой голос стал сладеньким-сладеньким, — твой приятель говорил, что он на этом деле заработает ну никак не меньше миллиона баксов, а вообще-то собирается получить и больше. Так что выбирай. — Я уставила на нее палец и покосилась на него, он не дрожал. — Или ты платишь мне сто штук и дальше пользуешься его деньгами, или он все свои деньги будет дальше делить со мной. — Я гордо подняла голову. — Ты понимаешь, о чем я говорю?
Мысли змеючки о конкурентке явно одержали победу над всеми остальными. Она отчетливо представила себе, как соперница в моем лице уводит такой лакомый кусочек. Возмущению ее не было границ.
— Ты же догадываешься! — завопила она, — что у меня нет ста штук с собой! Да и вообще, это ж бешеные деньги! А здесь может ни черта не выгореть…
Так, подумала я, уже горячее. Похоже, что мы приближаемся к нужной информации.
— Так что же ты предлагаешь? — спросила я, как бы небрежно опуская пачку долларов в свой внутренний карман.
Глаза собеседницы грустно проводили это путешествие пачки денег.
— Ну, знаешь ли! — опять завопила она, а потом почему-то неожиданно затихла.
— Так я слушаю, — сказала я. Я не верила своим глазам: из двадцатипятилетней обольстительной девушки моя собеседница превратилась в сорокалетнюю уставшую торговку.
— Давай так, — сказала она. — По-честному. Вот эти десять штук я тебе отдала просто так. Если у меня что-то получится, получишь еще пятьдесят штук, и точка, — добавила она звенящим от ярости голосом, — Но только в том случае, если эта тварь, — она явно имела в виду своего приятеля, — доведет дело до конца.
— Торгуйся, — опять прошелестел голос в моем ухе.
Ну что ж, мне надлежало следовать инструкциям своего любимого. Что бы такое мне быстренько придумать. Мне явно не хватало опыта хотя бы начинающей шантажистки. Я старательно припоминала все романы, в которых описывалось, как же люди вымогают деньги.
Собеседница выжидательно смотрела на меня.
Я сказала:
— Еще десять штук каждый месяц, до того момента как это кончится, и пятьдесят штук потом.
Змеюка поглядела на меня и вдруг расхохоталась.
— Да ты ж новенькая, — сказала она. — Давай катись, — и открыла дверь машины.
Так что же это было, согласие или нет, решила я уточнить.
— Так получу я остальные деньги? — поинтересовалась я, вылезая из машины.
— Ты получила десять штук и катись! — раздалось из закрывающейся машины. — Если надумаешь потребовать еще, пиши, звони, но — не советую!!! Она с треском захлопнула дверцу.
Последние слова были заглушены звуком мотора. Взвизгнув шинами, «жигуленок» сорвался с места и умчался. Я осталась одна.
— Все в порядке? — раздался голос в ухе.
— Да, все в порядке, — громко сказала я, чем привлекла внимание какого-то бродяги, шатавшегося по площади. Конечно, человек, разговаривающий сам с собой, привлекает внимание. Мне не хотелось возвращаться в подъезд. — Встретимся у автомобиля, — сказала я громко себе под ноги.
Бродяга продолжал смотреть на меня крайне заинтересованно, он не мог понять, то ли я сумасшедшая, то ли я предлагаю ему свидание.
— Хорошо, — прошелестел голос Ниро в ухе, — я спускаюсь.
Ну что ж, хоть мой любимый меня понимает. Я тяжело вздохнула. Потом повернулась и, опустив плечи, побрела к тому месту, где Ниро оставил свой «линкольн». Что-то в моей роли явно не сработало. Да, подруга, неважная из тебя вымогательница. Потом я вспомнила о десяти тысячах долларов, которые остались у меня в кармане. Нельзя сказать, что они были честно заработаны. Но как же это просто! Я пнула кусок кирпича, который мне попался под ноги. Мне, чтобы заработать эти деньги в своем издательстве, месяца три-четыре надо…
— Как бы не привыкнуть, — пробормотала я сама себе, приближаясь к «линкольну».
Вся компания собралась уже там. Никаких следов бандитского прикрытия нигде в районе не было видно. «Жигуленок» с путаной давно уже проследовал в сторону Москвы.
— Ну что ж, — сказал мой любимый. — Здесь нам больше делать нечего, так что поехали домой.
И вся кавалькада двинулась в сторону Москвы.
Глава 16
МУКИ СОВЕСТИ
— Что-то пошло не так…
Мы сидели перед закрытым камином, и Ниро разглядывал пачку долларов, которую я заработала в результате пятиминутной беседы.
Он вытащил несколько штук и разглядывал их.
— Ну что ж, — вздохнул он. — По крайней мере, хоть баксы настоящие.
Судя по выражению его лица, он не очень понимал, что происходит. Посидев еще минут пять у камина, не проронив ни слова, он отправился на кухню.
Интересно, что же он принесет, подумала я. И загадала. Если это будет что-то из шампанских, то его мысли скорее положительные, чем отрицательные. Столовые вина свидетельствовали о полной нейтральности. Появление же сухого вина говорило бы скорее об отрицательном, чем о положительном, причем чем суше было бы вино, тем дела были бы хуже. Мой пока еще не очень долгий опыт общения с Ниро, правда, весьма бурный, наглядно показывал, что то, что он предпочитал пить, а особенно чем угощал меня, очень характерно отражало его настроение. Так что появление шампанского меня немножко успокоило. Значит, я не все сделала не правильно.
Ритуальная процедура откупоривания бутылки, опробование напитка, покачивание головой, просмотр на просвет и разливание по бокалам почти вывело меня из равновесия. Ну как же можно быть таким медлительным. С другой стороны, я понимала, что это лишь внешнее проявление. А на самом деле Ниро стремительно размышляет, маскируя это по привычке неторопливым обрядом. Интересно, какое же решение выдаст компьютер, запрятанный в его удивительной голове.
— Да-а, — протянул мой любимый в ритме своих неторопливых движений. Конечно, поездку нельзя назвать очень удачной, но что-то она нам все-таки прояснила.
— Что же именно? — не удержалась я. — Что я бездарная шантажистка?
— Ну что ты, Рыжик. — Ниро рассмеялся. — Для начинающей шантажистки это даже очень ничего. Я так понимаю, у тебя это первый опыт подобного рода?
— Вообще да, — обиженно сказала я. — И в отличие от тебя меня этому не обучали.
— Ну что ты, — опять рассмеялся Ниро. — У нас не было специального курса шантажа. Так, некоторая общая практика. Как ты понимаешь, в моей профессии без этого нельзя.
— Ну вот и занимался бы шантажом сам, — пробурчала я, залезая в кресло с ногами. Моя мамочка этого крайне не одобрила бы, не говоря уже о мне самой. — Должна тебе заметить, что чувствовала я себя весьма неуютно. Так что этот опыт весьма неудачен…
Моя дневная решительность куда-то подевалась…
Я взяла со столика злосчастную пачку баксов и вертела ее в руках. Меня так и подмывало бросить ее в камин, но, увы, он не был разожжен по причине жары и поэтому был закрыт. К тому же меня учили, что сжигание денег — это некое фарисейство и, уж совершенно однозначно, сплошная показуха. Я вздохнула и направила ход своих рассуждений в другое русло. Пусть уж лучше эти деньги возместят расходы по восстановлению справедливости. Конечно, эти слова только по сути звучали гордо, а в душе я понимала, что все равно переместилась на одну доску с этой поганкой.
— Ну! — решил подбодрить меня Ниро. Он словно читал мысли на моем лице. — Все не так уж плохо. Однажды мне пришлось залезть в выгребную яму ради дела. И просидеть там почти сутки.
Да уж, хорошенький способ утешения он выбрал. Значит, я действительно выгляжу так, как будто вылезла из помойной ямы. Правильно говорят: трудно делать грязные дела чистыми руками. Хотя то дело, которое мы делали, было грязным только по содержанию, а не по сути. Суть его была как раз чище некуда. Другое дело, что, похоже, никак его нельзя было сделать по-другому.
Я расплакалась…
Конечно, это никак не вязалось с образом той удивительно самостоятельной, умной и деловой женщины, которую я старательно создавала и которой по-прежнему считалась, по крайне мере в собственных глазах.
Ревела я вовсю, оглашая своими рыданиями весь дом Ниро! Замечательные штрихи к моему старательно создаваемому образу! Шантажистка и плакса… Как-то это все у меня перемешалось…
Ниро всеми силами пытался вывести меня из этого состояния. В ход пошел и «Дом Периньон»,[1] и суфле из крабов, и шоколадный воздушный тортик. Но ни одно из любимых лакомств не могло меня быстро вывести из моего хандрящего настроения. Плакать я, правда, перестала.
По-моему, мой любимый был уже не рад, что согласился пустить меня на эту встречу. Было заметно, что он с радостью отмотал бы время на восемь часов назад и сделал бы все сам без меня.
Однако, увы, это возможно лишь в фантастических романах, а никак не в реальной жизни. Поэтому оставалось лишь сожалеть о содеянном и принимать все, как оно есть. Отдавая отчет в том, что сделано, и лишь делая поправку на то, для чего это было сделано.
