Дарья Калинина - Пиф-паф, прекрасная маркиза!
– Так это ты, – снисходительно произнес Федор. – А другое дело наши старики. Они-то ничего не забывают, можешь мне поверить.
После чая идти стало гораздо легче. Василиса и сама не заметила, как солнце окончательно исчезло с небосклона. Но даже когда заметила, это Василису ничуть не испугало. Она продолжала переставлять ноги, двигаясь следом за Федором, и лишь с любопытством наблюдала, как тени деревьев сначала стали совсем длинными, а потом исчезли вовсе, и воздух ощутимо похолодел.
А когда изо рта стал вырываться пар, Федор наконец произнес ту самую фразу, которую Василиса ждала на всем протяжении их пути.
– Ну, вот мы и пришли.
Он отодвинул густые еловые лапы, и перед глазами девушки предстал поселок староверов, о котором она столько слышала, но увидеть который ей довелось только сейчас.
Если говорить откровенно, сперва поселок Василису даже разочаровал. Он был какой-то невзрачный. Нет, не подумайте, дворцов и башен Василиса не ожидала. Но Василисе представлялось все-таки крепкое хозяйство, где люди и пчел разводят, и поля пашут, и крупный рогатый скот стадами чуть ли не в сто голов держат. А тут…
В свете луны и звезд Василиса увидела несколько домиков, серых, непокрашенных да еще и покосившихся. С десяток овечек, пасущихся на первой травке и даже по темноте не загнанных в хлев.
Василиса хоть особенно со скотом дела не имела, но выросла в сельской местности и знала, что только у очень плохих хозяев скот остается после захода солнца на улице. То же самое касалось и птицы. А тут Василиса увидела, что на заборе сидит петушок с редким хвостом, а десяток курочек праздно шатается по двору. А ведь был уже вечер, птицам давно уже пора было забраться на шесток и спать в своем курятнике. Пара уток, копающихся в луже, тоже явно не помышляла о том, чтобы быть загнанными в сарайчик.
Всюду, куда ни глянь, был сплошной непорядок, начиная от кривого забора и заканчивая предоставленным самим себе животным и птице.
– А где же люди?
– Люди? В домах сидят.
В окошках и впрямь теплился свет. Совсем слабенький и робкий, он все равно манил к себе.
– Пойдем скорее, – поторопил замешкавшуюся Василису спутник. – Время уже позднее. Солнце садится, как раз к вечернему правилу успеем.
– Куда?
– Молитву читать. Или не знала, к кому в гости едешь?
Василисе ничего не оставалось кроме как безропотно последовать за своим провожатым. Когда они вошли в самый большой и лучше других освещенный дом, оказалось, что там уже собрались все обитатели деревни. Их было немного, от силы человек десять-двенадцать. Стариков не было видно вовсе, и Василиса изумилась: где же тот самый Прохор Кузьмич, с которым ей предстоит встреча?
Федя усадил Василису на грубо обструганную деревянную лавочку и куда-то исчез. Так что девушке оставалось только наблюдать за происходящим. Все староверы были одеты в простую одежду, и если бы не рубахи и брюки из желтоватой и грубой домотканой матери и не платочки на головах у женщин, Василиса бы никогда не догадалась, где именно очутилась.
Люди молились, слаженно распевая тягучими голосами что-то очень трогательное. Иногда они не попадали в ноты, но не смущались. Кое-кто заглядывал в подсказки, но большинство выводило стихи по памяти. И хотя Василисе было трудно уловить смысл незнакомых слов, да и вообще после трудного долгого пути и перенесенных ею опасностей больше всего хотелось прилечь и отдохнуть, она была вынуждена признать, что молитва затронула какие-то глубинные струны в ее душе. Захотелось и плакать, и радоваться. Но в слезы тянуло не от горя, а от внезапно нахлынувшего умиротворения.
Вообще же, Василисе тут не понравилось. В небольшом помещении с низким потолком и крохотными оконцами было душновато. Еще когда Василиса вошла сюда с улицы, ей показалось, что тут накурено. Под потолком витал голубоватый дымок, но не от сигарет, а от курящихся кадильниц, которыми размахивали двое молодых мужчин, которые выглядели самыми крепкими и здоровыми.
А если уж копать совсем глубоко, Василиса была разочарована не столько убогостью обстановки, сколько тем, как выглядят обитатели Малочаевки. Собравшиеся в этой комнатушке были тощими и бледными, выглядели они вконец изможденными и даже больными. Но Василиса напомнила себе, что староверы избегают контактов с внешним миром, живут обособленно, наверное, зима выдалась трудной и голодной. Вот и отощали бедняги. Ничего, весна идет, на солнышке быстро повеселеют, поздоровеют и отъедятся.
И все-таки странно, все вокруг утверждали, что староверы зажиточны, если не сказать, богаты. А Василиса видела перед собой не только худых и бледных, но еще и очень дурно одетых и скверно обутых людей. А между тем Федор, который привел ее в Малочаевку и который утверждал, что является ее жителем, был одет не просто хорошо, но и модно. Федор был франт, а эти люди были одеты в какие-то обноски.
– Мир вам! – послышался громкий возглас.
Молитвенное песнопение прекратилось, люди стали обниматься и прощаться друг с другом. На Василису по-прежнему не обращали никакого внимания, словно ее тут и не было. Это было странно и немножко обидно. Наконец появился Федор. Он поманил Василису и спросил:
– Есть хочешь?
– Спрашиваешь!
У Василисы даже в животе заурчало. И все ее подозрения мигом исчезли. За целый день ей довелось разжиться одним лишь сухариком. Да еще под самый вечер попить с Федором пустого чайку.
– Я распорядился, чтобы тебя накормили.
– А где Прохор Кузьмич?
– Он тебя ждет. Пойдем к нему после ужина.
Помещение опустело прежде, чем Василиса успела пожаловаться, что с ней тут никто не соизволил даже поздороваться. Но когда она все-таки сказала об этом, Федор расхохотался:
– А ты чего ожидала? Что они бросятся тебе на шею?
– Но я думала, раз Прохор Кузьмич меня пригласил, то я буду в Малочаевке за свою.
– Не так быстро! – отрезал Федор. – Сперва ты должна доказать, что твои намерения чисты.
Они пошли в соседний дом, где располагалась общая трапезная. Там собралось чуть больше народу, чем было на молитве. Федор объяснил, что не обязательно всем молиться в одном месте, молитва может быть услышана и в лесу, и в поле, и в пещере, и, конечно, дома.
– И на воде Бог нас услышит, и даже под водой. Была бы только в человеке вера.
Они с Василисой сидели за отдельным столиком. И Василиса с удивлением отметила, что и порции у них куда больше, чем у остальных. И выглядела их еда куда лучше, чем то месиво, которое лежало в тарелках у остальных. Если Василисе и Федору к серым разварившимся зернам какой-то крупы добавили еще по солидному половнику густой овощной подливки, то остальным овощей досталось не больше ложки. Да и самой каши вряд ли могло хватить, чтобы насытиться.
– Почему такой скудный рацион?
– Пост.
– А в другие дни едите сытнее?
Федор ничего не ответил. Но Василиса и сама понимала, что такой худосочности и бледности, которой отличались здешние обитатели, коротким постом не добьешься. Тут нужно постоянно голодать год, а то и несколько. Но она не стала расспрашивать, а вместо этого принялась вертеть головой по сторонам.
Трапезная не сильно отличалась от избы, где уже довелось побывать Василисе. Та же грубая мебель, сколоченная не очень-то умелыми руками. Те же низкие потолки и шероховатые, плохо обработанные стены из бревен. Те же крохотные окошки, тут явно экономили на всем, включая и солнечный свет, и стекло. Сказать честно, Василисе и тут не понравилось. Малочаевка показалась ей совсем не тем местом, куда бы стоило стремиться. И если правда, что в свое время бабушка была вынуждена его оставить, Василиса могла за нее лишь порадоваться.
На сладкое всем дали по мисочке чего-то непонятного, бурая масса напоминала клейстер. Но если Василиса лишь осторожно принюхалась, то остальные поглотили свои порции с нескрываемой жадностью.
– Ешь.
– А что тут?
– Лесной мед, поджаренные орешки, мука. Все экологически чистое и потому полезное.
Но то ли мед был слишком уж лесным, то ли орешки передержали на огне, то ли в муке было слишком много отрубей, которые хотя и очень полезны для здоровья, но на вкус, прямо скажем, не ахти, Василиса съела совсем капельку и поняла, что больше к этому лакомству не притронется. Гадость какая-то!
Федор снова куда-то отошел. А Василиса внезапно услышала тихий шепот:
– Ты не будешь есть сладкое?
Она увидела худенькую девчушку лет семнадцати-восемнадцати на вид. Та с вожделением смотрела на почти нетронутую порцию десерта, которая стояла перед Василисой.
– Нет. А ты хочешь?
Девушка закивала.
– Угощайся.
Схватив лакомство, девушка принялась поглощать его с такой же жадностью, как и остальные. При этом она так торопилась впихнуть в себя всю порцию разом, что чуть не подавилась. Василисе пришлось похлопать ее по спине.
– Осторожней.
Девчушка огляделась по сторонам, потом поманила Василису к себе и прошептала ей в самое ухо:
