Дарья Калинина - Двойная жизнь волшебницы
– Вишь ты, как в жизни бывает, родной отец дочку свою знать не хотел, а она про него помнила, родимая. Да только что с такого отца проку? Коли ему до девки всю ее жизнь дела не было, трудно рассчитывать, что теперь он сердцем добрее станет.
– Но мы должны попробовать найти этого Иванова В. Г. Жил он в вашем доме, вот и конверт с его адресом имеется!
Как ни странно, но показанный конверт убедил паспортистку, что рассказ подруг не выдумка.
– Ладно, посмотрю, куда там этот Иванов от нас съехал. Дело это давнее, а раз давно это все случилось, есть надежда, что найду новый адресок вашего Иванова. Не в компьютере, но в архиве должен он у нас храниться.
– А архив где?
Архив оказался в соседнем помещении. И на счастье подруг, пожилая паспортистка отлично в нем ориентировалась, так как сама в свое время и писала архивные карточки.
– Прежде-то в стране больше порядку было, – проворчала она, возвращаясь к окошечку и нетерпеливо ожидающим возле него подругам. – Если человек съезжал, он нам новый адресок предоставить обязан был. В никуда мы прежде людей не выписывали, не то что сейчас!
Однако в случае с Ивановым В. Г. все оказалось не так гладко.
– Да, был такой прописан по вашему адресу, только помер он. Почитай, как уж больше двадцати лет с тех пор прошло. Опоздали вы, девоньки. И письмо это почти на пять лет опоздало. И потом… сколько же лет вашей подружке, которая в больнице-то лежит?
– Двадцать пять.
– Ну, так ваш Иванов никак ей отцом быть не мог, скорей уж, дедом. Как-никак, а помер он в весьма преклонном возрасте. Восемьдесят шесть годков ему было. Считайте, ровесник прошлого века. Трудно себе представить, чтобы у такого дедушки народилась бы малышка.
Подруги молчали в растерянности. Впрочем, а чего они ожидали от паспортистки? Ведь из письма бабушки Виллины было ясно, что пишет она не родному отцу Анфисы, а его родным. И все же подругам казалось, вряд ли мать Анфисы потеряла бы голову от любви к древнему старцу. Скорей, отец и мать Анфисы должны были быть ровесниками. В таком случае возникновение пылкой привязанности более вероятно.
– А у этого Иванова не было детей или других близких?
– Вместе с ним на занимаемой площади был прописан гражданин Иванов В. – сын. П.
– А их мы можем найти?
– Их адрес я вам могу дать. Впрочем, они съехали с этого адреса через полгода после смерти старика.
– Почему?
– Так часто бывает. Люди позволяют старикам умереть в тех стенах, к которым те привыкли. Ну а после сорока дней сразу же начинают подыскивать варианты для размена.
– Размена? Разве Ивановы и их сын жили не в коммуналке?
– Кто вам такое сказал? Они занимали отдельную трехкомнатную квартиру общей площадью сто двадцать семь квадратных метров.
Ого! Настоящие хоромы, особенно если учесть, что расположен дом был всего в нескольких шагах от Сенной площади. А значит, и стоить такие апартаменты должны были соответственно. Впрочем, в конце восьмидесятых еще нельзя было вот так запросто продать свое жилище. Приватизация квартир была еще только в стадии проекта. И значит, квартиру Ивановы могли только обменять с доплатой или без, но должен был произойти обмен.
– А куда они разъехались?
– Куда разъехались и разъехались ли вообще, я не знаю, такой информации у меня не значится. А вот прописались они оба – мать и сын по одному и тому же адресу. Улица Подводников, дом сорок семь, корпус два, квартира одиннадцать.
– Но это же где-то страшно далеко! – воскликнула Кира. – Совсем не центр.
– Да уж, захолустье, особенно в те годы. Но, наверное, вашим Ивановым деньги были очень нужны. Вот и согласились на такой обмен, чтобы доплату себе получить.
Из паспортного стола подруги выходили в некотором смятении. Да, у них был новый адрес семьи Ивановых, но почему-то обе девушки сомневались, что найдут по нему кого-то из свидетелей той давней истории.
– Тот год для этих Ивановых выдался каким-то роковым, – заметила Кира. – Во-первых, умер этот Иванов В. Г. – старейший патриарх. Его жена и сын вынуждены были сделать обмен, в результате которого им пришлось перебраться в куда более худшие условия – отдаленный район, неразвитая инфраструктура, к тому же и планировки в домах на улице Подводников далеко не самые лучшие.
– Дома там блочные, – подтвердила Леся. – Потолки от силы два пятьдесят, кухни крохотные, комнаты тесные.
Так что же заставило семью Ивановых оставить насиженное место в центре города и податься на выселки? Добровольно такой шаг не сделаешь. Значит, что-то вынудило Ивановых поступить таким образом. И как знать, не была ли к тому причастна маленькая Анфиса? Не от нее ли и проблем, связанных с ее появлением на свет, бежали мать и сын Ивановы?
– Знать бы еще, кем они приходились Анфисе?
– По всей видимости, бабушка и отец.
– А где же мать Анфисы – Мила?
– Видимо, она в квартире своего мужа не была прописана.
– А Анфиса?
– Если ребенок родился вне брака, родители не были женаты, то Анфиса или ее мать не могли бы претендовать на метры в квартире Ивановых.
– И все же те поспешили сменить жилплощадь на куда как худшую. Опасались материальных претензий Милы? Не хотели делиться с новорожденным ребенком?
Все это было довольно гадко. И думать об этой ситуации было очень противно. Поэтому, так ни в чем и не разобравшись до конца, подруги отправились на улицу Подводников. Там, как они надеялись, они смогут найти людей, которые хотя бы помнят семью Ивановых. Ну и, следовательно, могут рассказать им о том, как сложилась дальнейшая судьба матери и сына.
– А если повезет, то и их самих мы там найдем!
Кира уже дошла до «Гольфика», как вдруг обнаружила, что шагает она в гордом одиночестве. Леся куда-то подевалась. Удивившись, Кира притормозила и начала озираться по сторонам. Но прошло минут пять, прежде чем она увидела Лесю, выходящую из дверей паспортного стола.
– Что ты там забыла?
– Вот именно, забыла. Ты – забыла!
Лицо у Леси светилось торжеством и радостью. Так что Кира тут же принялась ощупывать себя в поисках предмета, который она могла забыть у окошка паспортистки. Что это могло такое быть? Телефон? Кошелек? Вроде бы ни то ни другое Кира из карманов не доставала.
– Ты забыла спросить у паспортистки самое главное! То, ради чего мы к ней и пошли!
– А ведь верно! – спохватилась Кира.
Подруги зашли в паспортный стол, чтобы узнать там, кто из старых жильцов еще живет в доме на Московском проспекте!
– Паспортистка меня отвлекла своими рассуждениями об этих Ивановых.
– Вот ты забыла! – торжествовала Леся. – А я спросила.
– И что?
– Она назвала мне двух пенсионеров, которые проживали в этом доме начиная с шестидесятых годов. Если уж они не помнят Ивановых, то…
Леся не договорила, но сделала выразительный жест руками, широко разведя их в стороны. А Кира тут же выхватила листок.
– Моисеевы Андрей Семенович и Генриетта Семеновна. Они что? Родственники друг другу?
– Брат и сестра, – подтвердила Леся. – Ну что? Заглянем к пенсионерам? Попытаемся узнать у них, что творилось году этак в восемьдесят седьмом в семье Ивановых?
Кира не возражала. Но перед таким визитом, который в благоприятном случае мог и затянуться, девушкам следовало подзаправиться. Рассчитывать на гостеприимно накрытый стол в квартире Моисеевых они не стали. Всем известно, как тяжело и бедно живут наши российские пенсионеры, если, конечно, не имеют какого-либо приработка или помощи родных.
Иной раз даже кажется, что все наши старики – это какие-то пришлые чужаки, а вовсе не те самые люди, отстроившие и поднявшие из руин нашу страну после войны. Да и все построенное и нажитое страной за время советской власти, видимо, строили и возводили какие-то другие люди.
Такое ощущение, что все наши старики – это не герои и первопроходцы, а те, кто «понаехали» недавно в нашу страну. Живут тут, понимаешь, в России из милости, деньги получают, съезжать и освобождать занимаемую площадь отнюдь не торопятся, да еще и нагло сбиваются в кучки и смеют требовать повышения пенсий и пособий у наших чиновников. В самом деле, разве не безобразие?
По мысли чиновников, так давно пора разобраться со всеми стариками и их пенсиями всерьез, а не понарошку. И проверить, а не зажились ли на свете некоторые особо рьяные строители коммунизма, которые, однако, вместе с коммунизмом строили еще и железные дороги, самолеты, добывали нефть, сеяли хлеб, растили скот. И самое главное, они растили своих детей, тех, кто сейчас отказывает им в нормальной пенсии.
Но если с пенсиями все ясно, они малы до неприличия, то с расследованием подруг полной ясности все же не было. В этом плане они очень рассчитывали на хорошую память брата и сестры Моисеевых. Однако идти к ним с пустыми руками нечего было и думать. Стариков следовало хоть как-то заинтересовать. И поэтому, заказав самим себе по порции свиного шашлычка с гарниром, девушки быстро набросали список продуктов, с которыми они намеревались явиться к Моисеевым.
