Дарья Донцова - Завещание рождественской утки
…Приехавший через некоторое время Расторгуев передал Лидии Максимовне документы девочки. В них указывалось, что Вероника Борисова круглая сирота, отец ребенка неизвестен, а мать недавно скончалась, она была гражданской супругой Расторгуева. Артист объяснил заведующей:
– Я живу один, часто уезжаю в длительные командировки, подчас не показываюсь в Москве по полгода. С дочерью гражданской супруги контакта не получилось, она плохо учится. К тому же у нее разноцветные глаза, и Ника подвергается постоянной травле в школе из-за своей необычной внешности. Ей требуется твердая рука и постоянное внимание. Я не имею возможности воспитывать девочку, ей будет намного лучше в детдоме.
Вроде вполне логичное объяснение. Андрей Борисович интеллигентно, но весьма откровенно сообщил о своем нежелании брать на себя ответственность за чужого по крови и духу ребенка. Лидию сей факт не удивил. Она хорошо знала, что мужчины не очень-то спешат поить-кормить детей от предыдущих браков своих жен. И формально актер был Нике чужим, он ее не удочерил. Вероника осталась в интернате. Кумир миллионов, пообещав непременно навещать ребенка, испарился и более никогда порог приюта не переступал.
Лидия Максимовна внимательно наблюдала за новенькой. В детдоме существует традиция: едва воспитаннику исполняется восемь лет, к нему прикрепляют малыша из нулевой группы. Школьник опекает трехлетку, помогает ему во всем. Когда подопечный идет во второй класс, он сам становится патроном какого-то крохи, а его опекун начинает приглядывать за двумя воспитанниками. Лидии Максимовне очень хотелось создать в приюте домашнюю обстановку и развить в воспитанниках чувство ответственности. Учитывая, что Вероника появилась в интернате уже восьмилетней, ей дали подопечную через год, и девочка начала старательно заботиться о ребенке. Борисова никогда не жадничала, охотно делилась с малышом конфетами, которыми детей угощали по воскресеньям. И она отлично училась. Очень часто на уроке литературы, когда преподавательница рассказывала о каком-то произведении, Борисова принималась зевать. А когда педагог делала ей замечание, сообщала: «Я уже давно прочитала эту книгу».
Чем больше заведующая узнавала новую подопечную, тем сильнее удивлялась. Расторгуев говорил, что девочка проблемная, у нее плохо с успеваемостью. В деле Борисовой имелась ведомость ее отметок, которая выглядела странно: первый класс Ника окончила на одни пятерки, второй же год обучения начала с троек; сентябрь и октябрь ехала на «удочках», а в середине ноября вообще перестала посещать занятия. То есть не ходила в школу до того момента, как ее привезли в интернат. Артист объяснил сей факт просто: «Мать ребенка заболела, Никой никто не занимался, мы с Галиной тогда уже жили раздельно, я не знал, как идут дела у бывшей гражданской жены, девочка осталась без внимания. Вы же понимаете, второклассница сама в школу не соберется. Думаю, ей надо заново пойти в первый класс.
Но Лидия Максимовна посадила новенькую во второй, и Ника на удивление быстро нагнала программу. Не было у нее и никакого комплекса из-за разного цвета глаз. Зато девочка боялась… ванной. Вероника никогда не ходила умываться одна и всегда просила, чтобы кто-нибудь сопровождал ее в душ.
Она хорошо танцевала, поэтому ее сразу взяли в школьный ансамбль, где юная Борисова сразу выбилась в солистки. Во многом благодаря именно ей коллектив победил на городском конкурсе и был приглашен на телевидение. А спустя неделю после того, как детский танец продемонстрировали в утренней программе, Лидии Максимовне позвонила женщина, которая представилась Зоей, и сказала:
– Должна вас предупредить в отношении воспитанницы Вероники Борисовой. Я знаю о ней кое-что и считаю, что девчонка должна сидеть под замком, а не крутиться на экране и мелькать в лучах славы. Она очень опасна. К вам в интернат я приехать не могу, если хотите получить информацию, давайте встретимся в городе.
Директриса отправилась на свидание и – была шокирована услышанной историей.
Зоя представилась домработницей Расторгуева и дала Веронике отвратительную характеристику: отчаянная лицемерка, прикидывается примерной девочкой, на самом деле подлая, способна ради собственного благополучия на любой поступок. Именно Ника разрушила счастливый союз своей матери и артиста. Расторгуев прекрасно относился к малышке, баловал ее, заваливал подарками, потакая ее капризам, но когда Галина забеременела, ситуация изменилась Андрей стал уделять повышенное внимание гражданской жене, которая носила его ребенка. Ника оказалась не на первых ролях, что очень не понравилось девочке. Она захотела опять быть центральной фигурой в семье, стала скандалить, капризничать, плохо учиться, ей пришлось нанимать репетиторов. Положение усугубилось после рождения маленького братика. Старшая сестра возненавидела его, но открыто демонстрировать злобу побаивалась, наоборот, в присутствии матери и Расторгуева изображала заботу, качала коляску, целовала кроху, и все в один голос говорили:
– Ника обожает малыша. Ах, какая она хорошая девочка!
Истина открылась неожиданно.
Няня Ульяна Федоровна собралась выкупать новорожденного. Обычно крошечных деток моют вечером перед сном, но сын Галины очень сильно возбуждался после водной процедуры, кричал потом полночи, а на рассвете крепко засыпал и не открывал глаз до обеда. Поэтому младенца решили купать в районе десяти утра, чтобы он бодрствовал в первой половине дня, а к вечеру успокаивался.
Была суббота. Андрей Борисович снимался в очередном кинофильме и рано уехал из дома. Ника в своей комнате возилась с игрушками. Ульяна Федоровна принесла мальчика в ванную, положила его на специальный пеленальный стол с высокими бортами, вспомнила, что забыла на кухне отвар череды, который обычно добавляла в воду, и позвала Нику. Та явилась на зов.
– Пригляди за братом, – велела няня, – я пока сбегаю на кухню.
Вернувшись, няня увидела, что младенец лежит в детской ванночке под водой, а его сестра стоит рядом с улыбкой на лице.
Ульяна Федоровна, медсестра по образованию, выхватила малыша, начала делать ему искусственное дыхание, а когда ребенок наконец слабо запищал, вызвала «Скорую». Мальчика увезли в реанимацию. Галина в тот злополучный день слегка приболела и лежала в кровати, узнав о происшествии, она лишилась чувств.
Расторгуев, спешно вызванный со съемок, ринулся в больницу. А туда уже явилась милиция, ведь врачам, если к ним привозят пациента со следами насилия, вменяется в обязанность информировать органы правопорядка. Няня, которая реанимировала мальчика, впопыхах не заметила у него травму головы, а врачи при первом же осмотре обнаружили: у ребенка перелом основания черепа. Опытные доктора предположили, что его уронили на пол, он потерял сознание, а человек, сделавший это, испугался, решил, что вода приведет ребенка в чувство, и опустил мальчика в наполненную ванночку. По счастью, именно в тот момент и появилась няня. Она оживила младенца, и его благополучно доставили в клинику.
Когда Андрей Борисович выслушал врачей, он сразу понял, кто виноват в произошедшем, – Ника. Ульяна Федоровна ушла на кухню за отваром череды, старшая сестра осталась с братом наедине. Потом малыш каким-то образом очутился под водой. А Вероника-то стояла рядом!
Взрослые накинулись на негодницу толпой. Расторгуев впал в бешенство. И его можно понять: он чуть не потерял единственного ребенка. Андрей Борисович, еще недавно прекрасно относившийся к дочке Галины, кричал:
– Ее следует отправить в специнтернат. Туда, где живут дети-убийцы! Арестуйте эту тварь!
Милиционерам пришлось охладить пыл актера, ему объяснили:
– Девочка слишком мала, ее нельзя привлечь к ответственности.
А Ника плакала и твердила: «Я братишку не трогала».
Актер надавал ей пощечин, а потом вдруг сообразил: если поднимется шум, затеется расследование, то на замечательном имени Расторгуева, на его сияющих доспехах артиста-рыцаря, всегда исполняющего только лубочно-положительные роли, может появиться темное пятно. Объясняй потом всем, что он не отец малолетней преступницы, а всего лишь сожитель ее матери. Андрей Борисович чрезвычайно пекся о своей репутации, поэтому помчался к самому высокому милицейскому начальству и смог замять скандал. Милиция более ни в больницу, ни на квартиру Расторгуева не приезжала, ни Нику, ни кого-то другого не допрашивали. Но Андрей Борисович заявил гражданской жене:
– Пусть мерзавка покается, попросит прощения за содеянное, расскажет честно, что произошло, и тогда она останется в семье. Если же продолжит врать, я сдам ее в детдом. Раз нельзя запереть сволочь за решетку вместе с преступниками, пусть живет в обычном сиротском приюте. А тебе я запрещу общаться с дочерью.
Галина начала упрашивать Веронику признать вину. Но та упорно твердила:
