Семь футов под килькой - Елена Ивановна Логунова
– Но, может быть, она говорила вам, что чувствует себя несчастной и недовольна своей жизнью?
– Да кто же доволен своей жизнью? – Татьяна Петровна громко фыркнула. – У кого суп жидкий, у кого жемчуг мелкий…
– А у Ольги что было? Какие причины чувствовать себя несчастной?
– У Ольги был любимый муж! Витенька ее ненаглядный! – Ларина скривилась. Видно, Витенька ей не нравился. – Двадцать лет она с него пылинки сдувала, хороводы вокруг водила – Витенька то, Витенька это… А Витеньке пятьдесят стукнуло, как говорится, седина в бороду, бес в ребро. Надоела ему старая жена, на свежее мясо потянуло.
– Ольга узнала, что муж ей изменяет?
– Она так думала. Жаловалась мне на разные подозрительные мелочи. То Витенька слишком поздно пришел, то целый день на звонки не отвечал, то она у него в машине розовый лепесток нашла, хотя ей он букетов уже сто лет не дарил… А как там на самом деле было – не знаю, я в их отношения никогда не лезла. Но и в любовь неземную никогда не верила.
– А была неземная любовь? – оживился Петрик – большой любитель лавстори.
– А как же! Ольгу-то чего к тому озеру понесло? Они с Витенькой там, под ивушками, в первый раз поцеловались. Двадцать лет прошло, а она постоянно на то место приходила, как к святыне какой, сентиментальная дурочка! «Наше место», говорила. С придыханием и закатыванием глаз. – Ларина снова посмотрела на часы и встала. – Все, разговор окончен, мне пора.
Мы с Петриком молча проводили ее взглядами. Держа в одной руке увесистый портфель, другой подбирая длинноватую юбку, Татьяна Петровна с трудом забралась на высокие ступеньки трамвая и уехала.
– То есть Афанасьева наша была сентиментальной истеричкой, – подытожил Петрик, когда остановка перед нашими глазами опять опустела. – Она лелеяла мечту о великой и вечной любви, а когда узнала, что муж ей изменяет, самоубилась так, чтобы он понял: она покончила с собой из-за него. Интересно, терзается ли вдовец Витенька муками совести?
– Надо как-то это выяснить. – Я встала с лавочки. – Вернемся домой – я поищу в интернете информацию о Викторе Афанасьеве.
– А я поработаю, мне свежий номер «Модного дома» на верстку прислали. – Петрик оживился. – Там очень интересный материальчик о кожаной обуви! Ты знала, что самый древний такой предмет – ботинок из воловьей кожи, обнаруженный в пещере Арени? Ему пять с половиной тысяч лет! Фасон автор статьи называет мокасинами, но я думаю, это неправильно, ведь мокасины – обувь североамериканских индейцев, а пещера Арени находится на территории современной Армении…
За интересным разговором мы не заметили, как оказались дома, а там разошлись по своим комнатам, чтобы засесть за компьютеры. Петрик занялся версткой журнала, а я стала шарить в Сети в поисках информации о вдовце Афанасьеве.
Как и следовало ожидать, Викторов Афанасьевых нашлось без счету – и имя и фамилия относились к числу весьма распространенных. На мое счастье, среди подчиненных нужного мне Афанасьева нашелся кто-то услужливый, успевший разместить в городской газете объявление в жирной черной рамке: «Коллектив ООО «Лебедушка» выражает соболезнование генеральному директору Виктору Ивановичу Афанасьеву в связи с трагической гибелью его любимой супруги, Ольги Петровны. Помним, скорбим!»
Про ООО «Лебедушка» я слышала: это крупный региональный производитель продуктов питания. Мы с Петриком иногда покупаем «лебедушкинский» рахат-лукум и мармелад на фруктозе. Предприятие Виктора Ивановича Афанасьева активно осваивает такое перспективное направление, как производство низкокалорийных десертов.
К слову, на той столичной фуд-выставке, где Афанасьев попал под объектив московского телеканала, ООО «Лебедушка» представляло как раз всяческие «зожные» вкусняшки.
Я посмотрела сюжет, который так удачно обеспечил Виктору Ивановичу алиби, и сделала себе мысленную пометочку: купить на пробу новое низкокалорийное йогуртовое мороженое «Черника и ежевика». «Наше экомороженое содержит ягодное пюре, кокосовое масло, сухое молоко, сироп глюкозы и исключительно натуральные ароматизаторы!» – соловьем разливался, нахваливая свой новый продукт, гендиректор «Лебедушки».
– Звучит заманчиво, – согласился Петрик, с которым мы встретились за скромным обедом из наскоро порубленного салата и яичницы, которую, впрочем, Петрик красиво украсил зеленью. – Можем вечером прогуляться по парку, там есть фирменный киоск с продукцией «Лебедушки».
Но планы на вечер пришлось поменять, потому что после обеда к нам нагрянули гости.
В дверь позвонили, Петрик пошел открывать и попятился:
– До… Дорочка?
– Дорочка-помидорочка! – сказано было ему в ответ – но не тем сердитым хриплым басом, которым недавно говорила Доронина, а звонким и веселым голосом. – Гостей принимаете?
Любопытствуя, я вышла в прихожую и увидела… двух Дорочек?
«Это уже перебор, – заволновался мой внутренний голос, – Дорониной и одной-то многовато!»
– Войди уже и дай мне закрыть дверь! – пробасили с лестничной площадки, после чего одна Дорочка продвинулась в коридор, а вторая втиснулась в прихожую, таща за собой большой старомодный чемодан без колесиков и удобной длинной ручки. – Всем зрасте, ну, чего стоим, как неродные? Знакомьтесь: Феодора Матвеевна Доронина!
– С пламенным приветом! – та Дорочка, что со звонким голосом, с улыбкой помахала нам ручкой.
– Так мы вроде знакомы? – неуверенно отозвался Петрик и посмотрел на меня.
А я подумала, что мы опрометчиво упустили момент, когда Дора стала заваливаться к нам, как к себе домой. Сначала одна приходила, потом мужика какого-то зазвала, а теперь вот… даже не знаю, как правильно сказать – размножаться у нас надумала? И раздвоилась!
– Отставить шок и трепет! – Хриплоголосая Дора толкнула к Петрику чемодан. – Занеси в комнату, у нас же еще корзины…
– С орехами кедровыми, чищеными и в скорлупе, таежным медом, малиновым вареньем и пирогами, – доложила звонкоголосая Дора. – А пироги с калиной и творогом, утром пеклись, еще свежие!
В некотором обалдении я подвинулась, пропуская мимо себя обеих Дорочек с их корзинами, и уже в кухне, на свету, рассмотрела явившихся.
– Да бабушка это моя, – не выдержала хрипатая Дора, устав наблюдать, как я перевожу взгляд с нее на вторую гостью. – Сказала же – Феодора Матвеевна Доронина! А я-то Михайловна, ты же знаешь!
– Та самая Феодора Матвеевна?! – Петрик оттеснил меня и пошел вокруг названной особы кругом. – А легенды-то не врут! Какая она тебе бабушка, дарлинг? Максимум – старшая сестра.
– Какой милый мальчик! – умилилась Феодора Матвеевна и остановила круговорот Петрика в природе, поймав его за подол длинной майки, похожей на короткое платьице. – Или ты девочка?
– Он еще не определился, – сказала хрипатая Доронина, наша, давно знакомая, бесцеремонная и наглая, – и обессиленно рухнула на кухонный диванчик. – У кого-нибудь хватит ума поставить чайник? Мы с утра в дороге.
