Проклятый изумруд - Уэстлейк Дональд Эдвин
— Проскер! Иди сюда!
Проскер пытался сделать вид, что он — это не он, а совершенно посторонний человек, и продолжал стоять на месте, притворяясь, что Дортмундер глядит не на него.
— Прострелить тебе ноги и перенести на руках? — взревел Дортмундер. — Иди сюда!
Докторша, стоявшая позади толпы, в очках и белой курточке, внезапно закричала:
— Вам должно быть стыдно! Вы отдаёте себе отчёт, как искажаете понятие о мире у людей, которым мы стараемся внушить правильное представление о действительности? Как им отличить фантазию от реальности, когда вы проделываете такие штучки?
— Замолчите, — приказал Дортмундер и закричал Проскеру:
— Я теряю терпение!
Но Проскер оставался прикованным к месту, прикидываясь непонимающим, пока к нему быстро не подошёл сторож и не толкнул его вперёд, прошипев:
— Идёте вы или нет? Мы ведь не знаем, хорошо ли он стреляет. Хотите, чтобы погибли невинные?
Шёпот одобрения последовал за этими словами. Поведение толпы изменилось. Проскера передавали из рук в руки в направлении локомотива.
Проскер внезапно ожил:
— Мне плохо! — завопил он. — Я болен, болен, у меня неприятности, я ничего не помню, ничего ни о чём не знаю.
— Влезай-ка сюда! — рявкнул Дортмундер. — Мы освежим твою память.
Подталкиваемый сзади, Проскер неохотно поднялся на тендер.
Келп и Гринвуд поставили его между собой. Дортмундер обратился к толпе и посоветовал оставаться всем на местах.
— И ещё, — добавил он, — пошлите кого-нибудь перевести стрелку, когда мы уедем. Вы ведь не хотите, чтобы к вам заезжали поезда?
Сотни голов утвердительно закивали.
— Отлично, — сказал Дортмундер и повернулся к Чефуику. — Давай назад.
— Есть, — откликнулся Чефуик и добавил вполголоса: — Ту-ту!
Он не хотел произносить эти слова громко, чтобы сумасшедшие чего не подумали.
Локомотив задним ходом медленно вышел из цветочной клумбы. Дортмундер, Келп Гринвуд, обступив Проскера, схватили его за локти и подняли над полом. Он висел, зажатый со всех сторон гидрокостюмами. Ноге в домашних тапочках болтались в воздухе. Он спросил:
— Что вы делаете? Зачем вы подняли меня?
— Чтобы тебя не убило током, — разъяснил Гринвуд. — Мы проедем по проводам высокого напряжения. Будешь вам помогать?
— О, конечно, конечно. Буду, — пообещал Проскер.
— Я не сомневаюсь в этом, — сказал Дортмундер.
Марч стоял возле путей и курил. За последнее полчаса проехал один грузовик — зелёный старый рыдван, с фермером за рулём.
Когда он проезжал по рельсам, в кузове загремело, и фермер злобно посмотрел на Марча, будто тот был виноват в этом шуме.
Спустя минуту где-то вдалеке раздалась короткая очередь.
Марч внимательно прислушался, но звук не повторился. Без сомнения, простое предупреждение, а не признак беды.
Наконец загудели рельсы. Марч щелчком отбросил сигарету и побежал к фургону. Когда локомотив подошёл, всё уже было готово.
Чефуик остановил «Мальчика-с-пальчик» в нескольких метрах позади грузовика. Пока Гринвуд сторожил Проскера в тендере, Дортмундер и Келп вылезли из гидрокостюмов, спустились и установили сходни на нужное место. Чефуик, осторожно маневрируя, задним ходом ввёл локомотив в фургон, а Келп и Дортмундер задвинули сходни на место. Келп влез внутрь фургона, Дортмундер закрыл за ним дверь, потом, обойдя фургон, сел в кабину рядом с Марчем.
— Всё хорошо? — спросил Марч.
— Никаких проблем.
Марч отъехал и тремя километрами далее свернул на узкую просёлочную дорогу, которую они высмотрели неделю назад.
Дорога эта переходила в тропинку, которая углублялась в лес и терялась посреди сухой долины.
Марч завёл грузовик как можно дальше, потом остановился.
— Послушайте тишину! — предложил он.
Вечерело, в лесу действительно стояла тишина. Полнейшая тишина — как в сумасшедшем доме после предупредительной пулемётной очереди. Дортмундер вышел из кабины и захлопнул дверцу, будто выстрелил. Марч спустился с другой стороны.
Дортмундер открыл заднюю дверь н влез вместе с Марчем в фургон. Внутренность фургона была освещена тремя лампочками, расположенными на потолке. Локомотив занимал практически всё место, оставалось лишь небольшое пространство справа, чтобы можно было протиснуться. Дортмундер и Марч добрались до тендера и влезли в него.
Проскер сидел на ящике с оружием, и выражение невинного сумасшествия начало понемногу исчезать с его лица. Келп, Гринвуд и Чефуик стояли рядом.
Дортмундер подошёл к Проскеру и сказал:
— Проскер, всё ясно, как божий день. Если мы не получим изумруд, ты долго не проживёшь. Выкладывай!
Проскер глядел на Дортмундера с видом провинившегося щенка, который случайно наделал мимо бумаги.
— Я не понимаю, о чём вы. Я болен.
Обозлённый Гринвуд предложил:
— Давайте привяжем его к рельсам, и пусть по нему пару раз пройдётся поезд. Может, он тогда заговорит?
— Честно говоря, меня бы это удивило, — заметил Чефуик.
— Марч, Келп, — сказал Дортмундер, — отведите его в конец фургона и покажите ему, где мы находимся.
Марч и Келп схватили Проскера за локти и стали толкать его по узкому проходу к двери фургона. Они открыли её и показали ему лес, освещённый солнцем, и, когда он хорошо всё рассмотрел, закрыли дверь, втолкнули его в тендер и вновь усадили на ящик с оружием.
— Мы в лесу, не так ли? — сказал Дортмундер.
— Да, мы в лесу. — Проскер кивнул.
— Что такое «лес», ты помнишь? Очень хорошо. Теперь посмотри сюда. Что это за предмет прислонён к борту?
— Лопата, — ответил Проскер.
— Ты вспомнил, что это лопата. Я восхищён. А ты помнишь, что такое могила?
В образе невинной овечки появилась ещё одна трещина.
— Вы не сделаете такого с больным, — сказал Проскер и слабо прижал руку к сердцу.
— Нет, — кивнул Дортмундер, — но я сделаю это с мёртвым. — Он дал Проскеру несколько секунд для размышления, потом предложил: — Я скажу тебе, что будет. Мы проведём здесь ночь, предоставив полицейским искать локомотив, а завтра уедем. Если ты отдашь нам изумруд, мы отпустим тебя.
Сможешь объяснить, что удрал от нас и ничего не знаешь и не понимаешь, что случилось. Разумеется, ты не произнесёшь ни одного имени, в противном случае, мы найдём тебя опять. Ты знаешь, что мы всегда сможем наложить на тебя лапу, куда бы ты не спрятался, так?
Проскер бросил взгляд на локомотив, на тендер, на застывшие лица, окружавшие его.
— О, да, — сказал он. — Знаю.
— Хорошо. Умеешь пользоваться лопатой? — спросил Дортмундер.
— Лопатой? — удивлённо повторил Проскер.
— На случай, если ты не отдашь нам изумруд, — пояснил Дортмундер. — Мы уедем завтра утром без тебя и не хотим, чтобы тебя нашли. Поэтому надо вырыть яму.
Проскер облизнул губы.
— Я… — начал он и вновь посмотрел на окружавшие его лица. — Я бы хотел помочь вам. Серьёзно. Но я больной человек. У меня неприятности по работе, неверная любовница, личные проблемы, нервная депрессия. Почему же ещё я попал в лечебницу?!
— Чтобы спрятаться от нас. Ты сам себя туда засадил. Если ты помнишь, что находился в лечебнице, то можешь также вспомнишь, куда дел изумруд?
— Не знаю, что и сказать…
— Не беда, — сказал Дортмундер. У тебя целая ночь для размышлений.
— Так достаточно глубоко?
Дортмундер подошёл и заглянул в яму.
Проскер в своей белой пижаме стоял на дне ямы глубиной сантиметров сорок и, несмотря на утреннюю прохладу, исходил потом. Начинался новый солнечный день, воздух осеннего леса был чист и свеж, но адвокат всем своим видом наводил на мысль о знойном августе.
— Мелко, — неодобрительно покачал головой Дортмундер. — и хочешь лежать в мелкой могиле? У тебя нет чувства собственного достоинства!
— Вы не посмеете убить меня! — задыхаясь, проговорил Проскер. — Ради денег? Человеческая жизнь дороже денег, а вы гораздо человечнее, чем хотите казаться, и…
