Дарья Донцова - Пальцы китайским веером
Сзади послышался шум.
– Подвиньтесь в сторону, – попросил сержант, – труповозка приехала.
Вера шарахнулась влево и, воспользовавшись тем, что милиционер отвернулся, убежала домой, так и не дойдя до супермаркета…
Бибикова прервала рассказ, помолчала, а потом спросила:
– Понимаете? Наталья пришла отомстить Регине за смерть Павлика. Она задумала изуродовать Аню или вообще убить ее, но попытка не удалась. Псова поняла, что любовница непременно расскажет про все Николаю, и покончила с собой. Или не захотела жить без ребенка, не знаю. Вот какая тайна у Регинки была.
– Женщина, у которой умер ребенок, не способна разумно оценивать ситуацию, – возразила я. – Мальчик был очень болен, к сожалению, страдал неизлечимой генетической болезнью. Наташа хотела найти виновного в кончине Павлика, вот и кинулась к Регине.
– Почему же тогда они через день съехали? – перебила меня Вера. – Псова приходила во вторник, в среду я с утра на работу подалась, вернулась к ночи, а в четверг днем, в свой выходной, зашла к соседке. Звоню, звоню – никто не открывает. А вечером мне Зина Пантелеева сказала, что Регина с Аней на другую квартиру перебрались. Куда, почему, никто не в курсе. Погрузили вещи в «Газель», сами в кабину сели, и все. Ни с кем прощаться не стали, отбыли рано-рано, в шесть утра. Это больше на побег, чем на нормальный переезд, похоже. На Новодонскую они больше не возвращались и в гости не заглядывали.
Вера резко выпрямилась и показала рукой на молчавшего мужа.
– Мы с ним познакомились у Регинки. Я, как уже говорила, в тот день, когда они к нотариусу ходили, за сахаром прибежала, а он на кухне сидел, ел. И прямо с одного взгляда сразу мне понравился. Регина гостя мастером представила, дескать, пришел мебель чинить, весь день возился, проголодался. Я ей поверила, песок взяла, домой ушла, а сама через дверной глазок смотреть стала, когда мужчина покажется. Он где-то через полчаса вышел, я за ним… Помнишь, Юра?
Бибиков закивал.
– Конечно, ты из своей квартиры выскочила, по лестнице за мной двинулась и сделала вид, будто ногу подвернула. Я прикинулся, что поверил, помог тебе домой вернуться.
– Вовсе ты не прикидывался, – засмеялась Вера. Потом посмотрела на меня. – Он поверил. Согласился чайку попить и – до утра. Это было в понедельник. Во вторник, после его ухода, я собиралась к Регине зайти, хотела у нее подробности про Юрку узнать. Ну, в какой фирме служит. А та сама примчалась, и стали мы трубу рассматривать. Короче, не успела я ничего выяснить, потому что потом Псова ввалилась. На следующий день я работала, а в четверг ни свет ни заря Регина смылась. Координат своих новых она не оставила, и я приуныла – телефончик-то у Юры не взяла. Свой, правда, черкнула, да вдруг он не звякнет? Все ругала себя: вот дура, сразу с ним в постель легла, нет бы покривляться. И где теперь его искать? Фамилию свою Юра мне не назвал, про место работы невразумительно промычал: «Мебель реставрирую», небось привык, что бабы ему на шею бросаются. Приедет заказ выполнять, а там хозяйка в халате на голое тело. Какой мужик откажется? Да у него таких, как я, миллион… Испереживалась вся!
– Вот дурочка, – покачал головой Бибиков. – Ревность раньше нее родилась.
– Но в субботу Юра сам пришел! – радостно договорила Вера. – Букет принес, в кино позвал. Так и живем теперь. У Юры дар открылся – лечит руками и будущее видит. Я ему помогаю. На жизнь нам хватает, но деньги очень нужны, хотим домик в Подмосковье построить, уехать из этой тесноты.
– С Региной вы больше не встречались? – вернула я рассказчицу к нужной теме.
– Нет, Юра мне сразу правду о своем фиктивном браке рассказал. Потом поехал к Николаю, развод хотел оформить. Все думал, как хирургу о своем желании заявить, чтобы тот не взбесился. Но ведь не всю же жизнь ему крошечную квартирку отрабатывать… А Лавров с ходу заявил: «Отлично, прямо завтра с Региной заявления отнесете».
– Развели нас быстро, Николай договорился, – подал голос Юрий. – Еще я потом от отцовства отказался. Кстати, Лаврову я очень даже благодарен – квартиру получил и с Верой, когда Анька меня укусила, познакомился.
– Это еще вопрос, кто кому в ножки кланяться должен! – вспыхнула Вера. – Не согласись ты на Регине жениться, Лаврова жена могла из дома турнуть, развод затеять. А так ему досталось все имущество. Вовсе Николай не распрекрасный, хитрый он гаденыш. Я могу про него еще интересненькое рассказать, но это других денег стоит. Я не жадная, не подлая, просто нам свой домик иметь охота. И раз Регинка умерла, чего молчать? Я с ней дружила, не с Николаем. Правильно, Юрчик?
Бибиков согласно кивнул.
Мне пришлось снова рысить к банкомату и вручать «не жадной, не подлой» очередную мзду. Верочка нежно посмотрела на купюры, спрятала их и заговорила:
– У меня на Новодонской однушка-крошка, да у Юры вот эта квартирка. Не ах, конечно, хоромы, но на комнату больше. Поэтому живем тут. И сплетен не хотелось. Узнает кто из соседок, что Юра по фамилии Бибиков, и примотается весь подъезд с вопросами, что да как, почему мой мужик полный тезка мужа Регины. Зачем нам лишний геморрой? Я шмотки собрала и сюда перебралась, а новодонское жилье сдала. Район непрестижный, квадратных метров мало, евроремонта нет, стиральную и посудомойную машинку не поставить, хороших бабок от съемщиков за такие условия не выручить. Но ведь любой рублик приятен.
«Граф» опять кивнул:
– Нельзя жилью пустовать, оно должно доход приносить.
– Не перебивай, – велела Вера, – нить потеряю. Арендаторы раз в месяц расплачиваются, значит, надо с ними встречаться. Это не всегда удобно – то они заняты, то мы. И еще нужно показания электросчетчика проверить, посмотреть, не сломали ли там чего. А то знаете, как к съемному жилью относятся – чужая квартира, не своя, зачем ее беречь? Люди разные, некоторые съехать норовят и не заплатить, другие соседей зальют и бежать. Короче, глаз да глаз требуется. Вот я и договорилась с Акулиной. Она деньги у жильцов забирает и в мою однушку заходит для проверки.
– Какое редкое имя! – восхитилась я.
– Вообще-то все Звонареву Улей кличут. Она из религиозной семьи, назвали ее по святцам. Очень хорошая женщина, честная, раньше работала в детском приюте, при монастыре. Мама у нее сильно болела, не знаю чем, но в их квартиру «Скорая» часто каталась, затем перестала. Уля к себе соседей не приглашала, да никто к ней и не рвался, запах очень тяжелый в двушке стоял. Однажды я у Звонаревой спросила: «Лучше Анне Игнатьевне стало? Медиков не видно». Уля головой помотала: «Совсем маме плохо. «Скорая» наш адрес наизусть выучила и не хочет машину посылать. Говорят: «Чем мы поможем? Вам наркотики выписывают, вот и принимайте их, а к нам не приставайте. Пока будем безнадежной больной заниматься, кто-нибудь из тех, кого спасти можно, умрет». Вот какие сволочи! Не имеют же права человеку отказать! Уля очень тихая, только вздыхала: «На все божья воля». А следовало скандал закатить…
– Вы договорились с Акулиной, – остановила я Веру, которую унесло в сторону от основной темы, – и что?
Собеседница поморщилась.
– На Новодонскую мне заходить неохота. Там все те же живут, и как увидят, начинают с вопросами-советами лезть: «Как дела? Чего ребеночка не рожаешь? Давай поторопись, а то состаришься и не забеременеешь». Прямо тошно от их тупости! Если я с мужем не первый год вместе и детей не завела, значит, они нам не нужны. Точка.
– Лучше вдвоем, – слишком быстро произнес Юрий, – мы хотим исключительно для себя жить. И квартирные условия не располагают к расширению семьи.
– С Улей мы в кафе встречаемся, – продолжала Вера. – Как-то раз я на пятнадцать минут раньше подъехала, глядь, а она уже на месте. Да не одна, а с каким-то мужчиной. Подхожу к столику и вижу, дядька ей пузырек дает. И строго так предупреждает: «Никому ни слова, если кто узнает, что я лекарство взял, неприятностей не оберусь. Оно строгой учетности, на особом хранении». Тут Улька меня увидела, глаза округлила и прямо закричала: «Здравствуй, Вера!» Мужчина обернулся – я чуть не упала! Ну и ну. Юра Бибиков, не мой, а тот, кто им прикидывался, Николай Лавров.
Улька живо склянку спрятала, Регинкин хахаль встал и был таков. Меня любопытство разобрало, сама собой с языка фраза сорвалась: «Не знала, что ты с мужем Регины встречаешься!» Мне же нельзя признаваться, что я правду знаю. Уля лепечет: «Не общаюсь с Бибиковыми совсем. Как они уехали, так из вида их потеряла. Маму надо в больницу на консультацию отвезти, лежачую больную такси не берет, позвонила Юрию, Христа ради помощи попросила». А сама красная-красная. Другая баба соврет и не моргнет, для Акулины же солгать грех. Видно, как ее корежит, но брешет. Хотела я ей хвост прижать, спросить, откуда же тогда она взяла его телефонный номерок, но не стала. Не мое, в конце концов, дело. Понимаете?
– Нет, – ответила я. – Почему меня должна заинтересовать встреча Николая с вашей бывшей соседкой?
