Люся Лютикова - Свекровь дальнего действия
То же самое касается плавания на короткие дистанции. Вообще все короткие дистанции исчерпали предел человеческих возможностей. Сколько сейчас составляет мировой рекорд в беге на сто метров? Чуть меньше десяти секунд. Борьба идет за доли секунды: 9,89 — 9,74 — 9,68… Это же чистой воды бред! Ничего принципиально нового здесь уже произойти не может, ну, никогда человек не переместится на сто метров за две секунды, разве что овладеет телепортацией! А вы видели фигуры бегунов? Они же не имеют ничего общего с нормальным человеком! Такое ощущение, что соревнуются какие-то мутанты, помесь человека и кузнечика — худющие и с непропорционально длинными ногами.
Кому нужен спорт мутантов? Что олимпийские рекорды дают человечеству? Как они влияют на жизнь обычного гражданина, в частности, мою? А никак. Я, пробежав двадцать метров за уходящим автобусом, буду еще две остановки сидеть с шумом в ушах, судорожно задыхаться и приходить в себя. Вот чем правительство должно заниматься — здоровьем нации, а не разбазаривать деньги на участие в очередной очковтирательской Олимпиаде. Надо строить стадионы, дворовые спортивные площадки, открывать бесплатные секции — и не только для детей, но и для взрослых.
И, кстати, насчет шахмат. Против них я ничего не имею. Но только зря поклонники этого вида спорта надеются, что шахматы когда-нибудь войдут в Олимпийскую программу. Я, Люся Лютикова, авторитетно заявляю: этого не случится никогда, и на то есть веские основания.
Во-первых, в шахматах невозможен допинг, следовательно, побеждает всегда действительно самый сильный игрок. Во-вторых, шахматы — это прозрачный вид спорта: победил тот, кто поставил сопернику «мат». Значит, судьи не смогут субъективно, по своему вкусу, раздавать призовые места, как это происходит, например, в фигурном катании. Но мы-то знаем, что большой спорт — это большая политика, а что это за политика, если нельзя влиять на результат?
И, в-третьих, шахматы, к сожалению, не зрелищный вид спорта. Вот бокс — зрелищный, народ любит смотреть, как два бугая колошматят друг друга, как в стороны разлетаются капли пота, крови и выбитые зубы. Публика просто визжит от восторга, поэтому недавно в программу Олимпиады ввели еще и женский бокс! По мнению Международного Олимпийского Комитета, дерущиеся бабы — это круто, а тихие, интеллигентные люди, спокойно сидящие за столом, — скука смертная. Фигуры какие-то по клеточкам передвигают, «слон», «ладья»… — детский сад, ну кто станет на это смотреть? Никто. И, значит, не будет высокого телевизионного рейтинга, рекламу не продашь. А мы-то знаем, что Олимпиада — это, прежде всего, коммерческий проект, а с точки зрения бизнеса шахматы убыточны, поэтому пусть в них играют пенсионеры в парках…
От раздумий на тему спорта меня оторвал сосед по лавочке:
— Вы спрашивали? Вон Гавел идет, — он кивнул в сторону невысокого коренастого мужчины, который приближался к нам быстрым шагом.
Я поднялась и пошла ему навстречу. Вопросы, которые я собиралась задать жениху Евы Ивановны, были личного характера, и мне хотелось поговорить без свидетелей.
— Здравствуйте! — улыбнулась я. — Вас зовут Гавел?
— Да, — улыбнулся в ответ мужчина. — А ваше имя?
— Людмила.
— Очень приятно, — сказал Гавел, и это была не просто формальная вежливость, мужчина прямо-таки весь светился радостью.
Ростом он был чуть ниже меня, значит, около ста шестидесяти сантиметров. Голубые глаза, светлые волосы (хоть редковатые, но без проплешин), одет в двубортный темно-серый костюм, очевидно, еще советского пошива. Врач Колупаева сказала, что Гавелу шестьдесят лет, но я бы дала меньше.
— Видите ли, Гавел, — начала я, — извините, не знаю вашего отчества…
— Отчество у меня сложное, так что зовите просто по имени, я уже привык.
Да, сейчас многие пожилые люди вдруг принялись молодиться, позабыли свои отчества и откликаются только на имена. Можно подумать, что от этого мгновенно исчезнет лысина или подтянется обвисший живот! Но обращаться по имени к Гавелу казалось естественным. Он вообще походил на внезапно состарившегося ребенка. И дело было вовсе не в его маленьком росте. Глаза! Его глаза светились любопытством и жаждой жизни.
Я поняла, что в Гавеле привлекло Еву Ивановну, почему она, как в омут с головой, окунулась в позднюю любовь. Радость так редко встречается на лицах россиян, особенно пожилых! Пенсионеры в нашей стране в большинстве своем озлоблены, и их можно понять. Социалистическое государство выпотрошило их по полной программе, а когда сил и здоровья не осталось, выкинуло на помойку с нищенской пенсией. Им обещали, что в 2000 году они будут жить при коммунизме, но когда наступил двадцать первый век, оказалось, что на дворе — самый что ни на есть дикий капитализм. Вдруг выяснилось, что бесплатного образования для внуков нет, бесплатного жилья для детей тоже не будет, и бесплатная медицина для самих пенсионеров в обозримом будущем не предвидится. Так откуда взяться улыбкам на лицах?
А Гавел искрился совершенно беспричинной радостью. Или причина для веселья у пенсионера все-таки была?
— Гавел, я хочу поговорить с вами о Еве Ивановне.
— Вы ее дочка? — бодро поинтересовался Гавел. — Знаете, вы похожи!
Я немного оторопела.
— Вообще-то у Евы Ивановны сын.
Собеседник ничуть не смутился.
— Да? Я не знал. А вы… дайте-ка догадаюсь… вы — жена сына, так? Невестка? Сразу видно, что сын выбирал себе жену, похожую на маму.
Довольно сомнительный комплимент, учитывая, что Ева Ивановна не входила в сотню самых красивых женщин мира. Но я не стала с ним спорить, невестка так невестка. Возможно, с родственницей своей несостоявшейся супруги Гавел будет откровеннее.
— А куда же сама Ева Ивановна пропала? — так же весело поинтересовался пенсионер. — Давно я ее не видел, уже недели две.
До меня с ужасом дошло: он не знает о смерти любимой женщины! Никто ему не сообщил! И эта тяжелая миссия возлагается на мои плечи.
Чтобы оттянуть неприятный момент, я сменила тему:
— А вы хорошо говорите по-русски, совсем без акцента.
— В каком смысле?
— Для поляка хорошо говорите.
Гавел заразительно рассмеялся:
— Ну что вы, я к Польше не имею никакого отношения. Мой отец родом из Чехословакии, но родился я в Москве и по паспорту русский.
— А разве Гавел — это не польское имя?
— И польское, и чешское.
В этот момент я заметила, что одинокий шахматист на лавочке, устав ждать, когда Гавел закончит разговор, подает ему знаки. Гавел тоже это увидел и сказал:
— Людмила, если не возражаете, я должен идти. Приятно было познакомиться. И передавайте привет Еве Ивановне!
— Ева Ивановна болеет! — выпалила я.
— Надо же, — искренне огорчился Гавел, — что-то серьезное?
— Да, очень серьезное. Дела плохи, она находится между жизнью и смертью.
— Ай-ай-ай, — покачал головой мужчина. — Ну, тогда передавайте Еве Ивановне мои пожелания скорейшего выздоровления!
И, тепло улыбнувшись на прощание, Гавел направился в свой шахматный клуб.
А я осталась стоять в полнейшем недоумении.
Глава 19
И это всё???
Гавел только что узнал, что его невеста находится при смерти, и даже не поинтересовался, в какой больнице Ева Ивановна борется за жизнь.
Не помчался туда, чтобы сидеть около кровати, держать любимую за руку и молиться о ее выздоровлении.
Не сжал в бессилии кулаки, не поднял руки к небу, посылая богам проклятия за жестокую судьбу.
Не зарыдал, не грохнулся в обморок и не впал в депрессию.
Не напился с горя, не вышел полуодетый на улицу и не замерз насмерть в сугробе.
Он не сделал ничего, что в такой ситуации сделал бы любящий мужчина.
Он просто мило улыбнулся (да-да, улыбнулся!) и отделался дежурной фразой: «Передавайте мои пожелания скорейшего выздоровления»!
Вот так просто взял и вычеркнул Еву Ивановну из своей жизни! Как будто ничего не было: ни признаний в любви, ни договоренности о свадьбе, ни планов поехать в Японию… Ты скажи, скажи мне, вишня, почему любовь не вышла?
Мне было ужасно обидно за Еву Ивановну! Даже в какой-то степени хорошо, что она не дожила до этой минуты. Не получила удар в спину. Не узнала, что человек, ради которого она впервые в жизни отказала в помощи своему сыну, ее предал.
Меня всю трясло. А Гавел тем временем поздоровался с товарищами по шахматному клубу и присоединился к одинокому игроку. Они расставили фигуры и начали партию.
Я решительным шагом направилась к лавочке.
— Вот, значит, как? Прошла любовь, завяли помидоры? Поматросил и бросил, получается?
Гавел поднял голову от доски, удивился и немного испугался:
— Людмила, вы о чем?
— Я о Еве Ивановне, вашей невесте. Еще две недели назад вы собирались на ней жениться, а теперь даже не полюбопытствовали, чем она болеет?
