Дарья Донцова - Инь, янь и всякая дрянь
На обратной дороге Зинаида попросила шофера такси остановиться на том перекрестке, где погиб Вася…
Внезапно Зина замолчала, в кухне повисла тишина.
– И что дальше? – рискнула спросить я через пару минут.
Зинаида скрючилась на стуле, лицо ее исказила гримаса.
– Страшно мне стало, – наконец заговорила она. – Там такое место – вовсе не опасное, просто в шоссе вливается маленькая проселочная дорога. Ну как Вася мог не справиться с управлением? Другое дело, если…
Она снова примолкла.
– Что? – занервничала я. – Что?
Зинаида встала.
– Ладно, сейчас все расскажу, а то я давно мучаюсь… Когда Полина дело с протечкой затеяла, я поняла… неспроста это. Видно, с Васей ей помогли, а на меня тратиться уже не стали, вот она и решила собственными силами обойтись. Дом-то наш уж не тот! Федькины съехали, Розанкины… кончилось их время… власть…
Зина упала на стул и заплакала. Да так горько и безнадежно, что у меня защемило сердце. Я кинулась к ней и стала гладить ее по голове, приговаривая:
– Ну тише, тише… пожалуйста, успокойтесь.
Вдова схватила меня за руку:
– Значит, у Полины невестку убили?
– Да, – кивнула я.
– Она сама ее и прикокнула! Как Васю! – зашептала Зина. – Я очень долго думала и наконец-то сообразила: Серафиму переселили из нашего дома, чтобы дать квартиру Полине и Федору. Значит, Полина Юрьевна имела отношение к КГБ, сюда простых людей не пускали. В доме лишь свои жили, и они, приученные хранить служебные тайны, в чужую жизнь не лезли. Ясно?
– Пока да, – сказала я.
Зинаида выпрямилась.
– Мне Вася ничего про службу не рассказывал, да только не все мужья такие правильные. Супруг Серафимы, Михаил Николаевич, был одно время начальником Василия, и, думаю, он жене много интересного сообщал. Да и самой Серафиме должны были после того, как сделали предложение о переезде, хоть что-то сказать, объяснить, по какой причине ее из насиженного гнезда выпихивают. Наверняка вдова догадывалась, что за человек Полина. И когда Вася к ней ездить стал, что-то она моему мужу сболтнула. Со мной-то молчала, а вот Васе нашептала, он ведь свой, любимый подчиненный Михаила Николаевича. И небось такого наплела, что Василий старые связи тряханул. Ну не знаю зачем, может, Серафима о чем-то его попросила. Тут полный мрак, без просвета. И нарыл Вася материал, а потом Полине намек сделал, не сдержался – уж очень взбесился, когда та машину пнула.
Зина обхватила себя за плечи и затряслась.
– А Полина, не будь дура, автокатастрофу подстроила. Я, когда на дороге стояла, будто прозрела, почуяла, как все случилось: Вася тихо ехал по шоссе, а с проселка грузовик со всей дури выскочил, муж руль крутанул и в отбойник влетел. Его самосвал туда подпихнул! Я уверена, это соседкиных рук дело. Видно, тайна ее уж очень страшная, раз на такое пошла. А теперь Полина меня из дома выжить решила. Убивать-то меня ей, наверное, отказались помочь, вот она и старается, чтобы я сама убралась. Нету там никакой протечки, она из чайника под трубу воду точно льет, чтобы мне на башку капало, надеется: я подергаюсь, поистерю, да и уеду прочь, перестану ей глаза мозолить. Может, ее совесть мучает? Хотя навряд ли. Дом наш теперь былое значение потерял, за последнее время сюда уже две посторонние семьи въехало. А жилец из седьмой квартиры суд затеял и выиграл. Я подробностей не знаю, но он сумел жилплощадь в собственность оформить, вроде теперь закон есть: живешь на одном месте много лет – комнаты твои, их у ведомства отсудить можно. А невестку свою точно Полина убила! Как и Васю жизни лишила. Я это чувствую.
– Простите, – спросила я, – а как ваша фамилия?
Глава 15
Выйдя от Зинаиды, я схватилась за телефон и с огромной радостью услышала бас Коробкова:
– Агентство гадких услуг. Говорите, кому плохо сделать?
– Ты можешь мне помочь?
– Йес, май лав!
– Нужны сведения о Бондаренко Полине Юрьевне, ее сыне Федоре и невестке Оксане.
– Какие? – деловито уточнил Дима.
– Все. Где родились, учились, прежние адреса, места работы… Короче – все, что нароешь.
– О, мой босс! Я счастлив служить вам!
– Это еще не все.
– Слишком, однако, много хочешь, начальника, за одну тюлень!
– Крюков Михаил Анатольевич.
– И с ним что?
– Это и требуется узнать.
– Не понял.
– Меня интересует человек по имени Михаил Анатольевич Крюков.
– Да их в стране – целая армия!
– Слушай, Коробков…
– Чего?
– Крюков как-то связан с Бондаренко.
– Ух ты? Веревкой? Интересно, как они по улице ходят?
Манера Димы постоянно изрыгать идиотские шуточки может довести до трясучки даже мать Терезу. Но если сказать ему об этом – Коробков моментально станет кривляться еще сильней.
– Не знаю, – я постаралась выдержать нужный тон разговора, – может, их скрепили степлером.
– Ферштеен, май персик! Ищо чаво надоть от щуки? Она готова Иванушке-дурачку печку подогнать!
– Ведьма Василий Сергеевич.
– Что? – совершенно искренне изумился Дима.
– Фамилия такая – Ведьма! – засмеялась я. – Василий Сергеевич Ведьма! Работал в системе МВД, в хранилище улик, если оно так официально называется. Василий погиб примерно год назад в автокатастрофе. Нужны подробности.
– Угу.
– У Ведьмы был начальник.
– Шикарно звучит: начальник Ведьмы.
– Прикольно, – согласилась я. – Шефа нечистой силы звали Лебедев Михаил Николаевич, у него была жена Серафима Меркуловна, которая умерла в доме престарелых, в местечке Караваевка. Мне необходим точный адрес заведения.
– Все?
Я вздохнула.
– Еще хотелось бы выяснить, кто такие Сергей Семенович и Альберт, но, думаю, это дело безнадежное.
– Почему? – спросил Коробков.
– Их имена были упомянуты в разговоре вскользь, фамилий я не знаю.
– Один раз я нашел Машу, – вдруг сказал Коробков.
– То есть?
– Просто Машу, – повторил Димон, – без отчества, фамилии и года рождения.
– И как тебе такое удалось? – поразилась я.
Коробков хрюкнул.
– С помощью ума, редкостной сообразительности и компьютерных технологий.
– Все равно это невозможно.
– Сомневаешься в способностях парнишки?
– Я уверена, что ты суперспециалист, но сколько в России Маш?
Коробков издал смешок.
– У меня имелись некоторые данные. Имя – Маша. Волосы черные, кудрявые, слегка хромает на левую ногу.
– И тем не менее это невероятно.
– Не-а, просто. Сначала я изъял всех Марий, отбросил тех, кому исполнилось за шестьдесят.
– Почему?
– Волосы черные, длинные, вьющиеся. Не парик, свои.
– И что?
– Редко кто из старушек сохраняет такую прическу.
– Ну…
– Если тебе на седьмой десяток перевалило, волосы седеют.
– Их легко покрасить.
– Верно, да только вы, бабы, любите посветлей быть. И пенсионерки предпочитают короткие стрижки.
– Не всегда.
– Могу и не рассказывать, как решил задачу, – надулся Дима.
– Извини, продолжай.
– Тебе же неинтересно.
– Сгораю от любопытства! – заверила я.
– Значит, совсем древних я отбросил, отмел блондинок, осталась половина. Вычленил тех, кто имеет дефект ноги, круг сузился. Вспомнил про волосы и вычеркнул тех, у кого они прямые. Понимаешь? Так и добрался до шикарной мадамы.
– Ты молодец.
– А як же! Интересующий тебя дом престарелых находится в районе Теплого Стана.
– Ты, болтая со мной, работал?
– Интересно, мог бы Юлий Цезарь, прославившийся своим умением одновременно заниматься несколькими делами, вести автомобиль и посылать эсэмэски?
– Спасибо, Дима!
– Я токмо начал, барыня. Ежели лошадь с голоду не сдохнет, вспашу вам огород к ужину!
Из трубки понеслись короткие гудки, я зашагала к метро. Сейчас съезжу домой, приведу себя в порядок, приму душ, переоденусь, а там, глядишь, и Коробков перезвонит. Кстати, у меня закончились все средства для стирки, ну да сейчас нет никаких проблем с порошками. Может, еще заодно пополнить запасы остальной бытовой химии?
Мозг переключился на домашние дела. Увы, меня нельзя назвать образцовой хозяйкой. Нет, я готовлю, стираю, глажу, убираю, но делаю это без всякого удовольствия, просто отбываю, так сказать, повинность. А вот моя бывшая свекровь Этти делала то же самое умело и вдохновенно… Стоп! Больше никаких воспоминаний [3]. Кстати, могу дать хороший совет тем, кто жалуется, что их замучили тяжкие думы (мол, хочется отвлечься, а забыть о проблемах не получается).
Вам никогда не приходило в голову, что мыслями можно управлять так же, как руками или ногами? А ведь это легко! Маленький пример. Если хотите взять со стола конфетку, вы хватаете ее пальцами, а не садитесь на нее сверху. Почему? Вроде идиотский вопрос, хотя на самом деле он не так глуп, как это кажется на первый взгляд. Сначала у вас возникает идея слопать шоколадку, мозг отдает команду, рука тянется к вазе… цап! Но в любой момент вы можете прервать процесс. Допустим, вы вспомнили о диете – и ладошка повисла над коробкой, а потом и вовсе отдернулась. Вы хозяин своих конечностей. А мыслей? Вполне можно сказать себе: хватит, больше не тону в неприятных размышлениях, не жалею себя, не задаю глупый вопрос, почему неприятность случилась именно со мной.
