Голова в бегах - Янина Олеговна Береснева
— Не такая… А причем тут спасенная жизнь?
— Ну, как же, — обиделся на мое непонимание Мишка. — Сбежал бы, его бы турнули из армии с волчьим билетом. С горя бы пить горькую начал и опустился бы ниже плинтуса. Может быть, даже и помер. А так уважаемым человеком стал, живет как король: дом, дача, моторная лодка…
После этого рассказа вера в светлое будущее угасла, не успев разгореться как следует. Дружок этот, если он, конечно, не полный кретин, Леньчика всерьез не воспринимает. Либо решит, что тот несет дичь, либо захочет разобраться в этой истории сам. И в этом случае я нам совсем не завидую.
Кое-как уговорив затянувшую частушки Маню идти спать, я, под укоризненные взгляды Леньчика, потащила ее наверх. Мужчины остались убирать стол, а я по привычке проверила морозильник и закрыла нашу комнату на защелку.
* * *— Боишься лишиться девичьей чести? — захихикала сестрица, а я стукнула ее по ноге палкой от метлы, которой, как запором, хотела закрыть дверь.
— Дура, в такое дело влезли, надо быть начеку. А вдруг нас все-таки ищут?
Мы немного полежали, накидывая версии случившегося, но ничего путного на ум не приходило. Решив разбираться во всем на трезвую голову, мы, незаметно для себя, уснули. Ночью мне снилась шейная часть свиньи, которую кто-то намазывал сметаной, потому что она обгорела. Наверное, во сне я даже всплакнула, потому что утром подушка была влажной, а чувства в душе — растрепанными.
Ближе к восьми кто-то стал барабанить в дверь и я, стеная, побрела открывать. Пока отодвинула от двери тумбочку и открыла все свои запоры, Мишка, стоявший на пороге с Санькой, возлежавшим на его шее в виде воротника, успел заскучать.
Увидев меня, он заулыбался, а я неожиданно отметила, что улыбка у него очень хорошая: искренняя, открытая. От этих мыслей я нахмурилась, а Мишка отрапортовал:
— Завтрак на столе, сони. Идите, пейте чай и пойдем на море. А то опять все места позанимают. С котом я погулял.
Сонная Маня, услышав про завтрак, мигом сунула ноги в шлепки и поинтересовалась:
— Где брательник?
— По нашему делу ушел, — понизив голос, прошептал Мишаня, а я обреченно вздохнула.
Утренние процедуры и завтрак не заняли много времени. Оставив кота (в отличие от меня, вовсю наслаждался жизнью) на попечение хозяйки, мы выдвинулись в сторону моря. Уже подходя к пляжу, я вспомнила про бумажку для тещи Горыныча и машинально полезла в сумку, с которой не расставалась с самого отъезда. Бумажка, завернутая в файл, лежала на дне сумки. Там же, в файле, был клочок листа с адресом тещи. Покупая квас у местной торговки, я поинтересовалась, далеко ли находится улица Садовая.
— Так десять минут отсюда медленным шагом, — охотно пояснила женщина, сливая пену, — вон туда, за поворот, а потом мимо кафе пройдете — и сразу налево.
Я подошла к Мане и Мишке, которые в этот момент увлеченно фотографировались с обезьянкой, и заявила, что отлучусь.
— Почему я на фото выгляжу хуже макаки, — жаловалась сестрица потному от напряжения фотографу. Она была очень зла, потому только махнула рукой, давая понять, что я услышана. И прикрикнула на дядьку:
— Немедленно перефотографируйте.
Мишка было дернулся меня сопровождать, но я зыркнула на него волком, и он поник челом. Причина моей недружелюбности была проста: теща Горыныча донесет тому, что я явилась с кавалером, и потом вся редакция будет месяц сплетничать о моей личной жизни. А с Мишкиным придурковатым видом, да еще в этой панаме с дельфином… С лица, конечно, воду не пить, и человек он, по всему выходит, неплохой, но…
Быстро чеканя шаг, я прошествовала в сторону указанного продавщицей поворота. Мысли мои были заняты насущной проблемой: головой и путями избавления от нее. Задумавшись, я чуть не проскочила описанное ею летнее кафе, но вовремя затормозила и стала искать нужный поворот. И вот тут-то, вертя своей все еще целой головой, я мазнула взглядом по сидящим на летней террасе посетителям. Прищурившись, я узрела Леньчика и сидящего ко мне спиной мужчину в пестрой рубашке напротив него.
«Должно быть, сидит со своим дружком, пиво хлещет…», — с досадой подумала я, но притормозила, чтобы тихонько рассмотреть этого мифического Ивана. Тут он как раз повернулся в профиль к подошедшей официантке, и я еле сдержала крик изумления. И было от чего! Леньчик сидел и распивал пиво не с кем-нибудь, а с нашим первейшим врагом — кавказцем из Крузака, предполагаемым убийцей и виновником всех наших бед!
Это был настолько неожиданный поворот событий, что я нервно сглотнула и, не удержав дрожь в ногах, привалилась к боковой стенке кафешки, пользуясь тем, что увидеть меня они с террасы не могли. Еще раз выглянув, я руками потерла глаза и убедилась, что у меня не галлюцинации. Это же надо, каков подлец, прикидывался полный идиотом, а тут… Бурно жестикулируя с кавказцем, Леньчик выглядел совершенно иначе: серьезный, подтянутый, без обычного выражения легкого дебилизма на лице. Даже дурацкой бескозырки на нем не было.
Тут я и вовсе запаниковала и стала лихорадочно размышлять: что же делать? Понятно, что Леньчик спелся с нашими врагами, и нам надо срочно бежать. Как спелся — через дружка Ивана или по собственной инициативе — вопрос вторичный, для нашей безопасности уже не существенный. Как же предупредить Маню?
— Ох, грехи мои тяжкие, — застонала я и, пригнувшись, метнулась в спасительные кусты сирени. Оттуда я переместилась в ближайшую подворотню и припустилась назад к пляжу, словно за мной гнались волки. К счастью, Маня все еще фоткалась с обезьянкой, а Мишаня стоял рядом. Выглядел он при этом совсем несчастным.
— Ты уже все? — обрадовался он, но тут же нахмурился: — Лицо-то у тебя… Случилось чего?
— Случилось, — я попыталась придать себе нормальный вид, и кашлянув, добавила: — Живот прихватило. Зря я утром салат доела. Слушай, я же бумажку так и не отнесла, а там старушка, божий одуванчик. Ей эта бумажка позарез нужна. Ты бы сходил, а? Тут адрес. А
