Лоуренс Блок - Взломщик, который изучал Спинозу
– Вы не актриса?
– Какая актриса?
Я пожал плечами.
– Вы так сказали, будто я должен знать ваше имя. К сожалению, в первый раз слышу. Кстати, вы не допускаете, что вам нужен другой Бернард Роденбарр? Я знаю, фамилия у меня не совсем обычная, это правда, но вряд ли я единственный Роденбарр. Бернард Граймс Роденбарр – вот мое полное имя. Граймс – это девичья фамилия моей мамы, как, например, Бувье Фландерс, поэтому...
– Сукин ты сын!
– Я сказал что-нибудь не то?
– Хватит заливать – Бувье, Фландерс!.. Это ты пришил Ванду?
Это не было игрой моего воображения. Палец незнакомки определенно давил на спусковой курок. И эта проклятая штукенция в ее руке теперь и вправду напоминала пушку.
– Постойте, – взмолился я, – вы совершаете чудовищную ошибку! Я в жизни никого не убивал! Мне на таракана наступить страшно. Вам известно, что я самого Ганди учил ненасилию? По сравнению со мной Альберт Швейцер был маньяком-убийцей. Я...
– Заткнись!
Я заткнулся.
– Значит, ты не знаешь меня, да? Я думала, что моя фамилия что-то тебе скажет: Кролик Маргейт – мой брат.
– Кролик Маргейт?
– Ну!..
– Не знаю такого.
– Джордж Эдвард Маргейт, но все зовут его Кроликом. Его сегодня арестовали по обвинению в ограблении и убийстве. Говорят, что он убил Ванду. Это во вторник было. Но он никого не убивал.
– И я никого не убивал. Послушайте...
– Заткнись! Ты либо сам убил, либо знаешь, кто это сделал. Ты еще за это заплатишь! Думаешь, я дам, чтобы моему брату ни за что шили дело? Не на такую напал. Признавайся, сукин ты сын, а то башку прострелю!..
* * *Телефон снова зазвонил. Она и бровью не повела. Мне тоже было не до телефонных разговоров. Однако я невольно подумал, кто бы это мог быть. Тот, кто звонил несколько минут назад? Или тот, на чей звонок я не ответил, когда уходил поесть? Может быть, тот, кто позвонил и повесил трубку? Или тот, кто хочет купить мой никель? Вполне вероятно, что это одно и то же лицо. С такой же вероятностью это мог быть кто угодно помимо этих четверых.
Какая разница, подумал я, и телефон тут же замолк.
– Джордж Эдвард Маргейт по прозвищу Кролик Маргейт. А вы, значит, сестра Кролика, Мэрилин?
– Значит, ты его все-таки знаешь?
– Не-а. Первый раз это имя слышу. Зато теперь я знаю, что он из себя представляет. Это он забрался во вторник к Колкэннонам и не выключил приемник.
– Ага, выходит, ты там был! Признаешься?
– И Кролик был, верно?
Она замялась.
– Какое ты имеешь право задавать вопросы? Ты не «фараон».
– Да, не «фараон». Но и не убийца. И я никого во вторник не убивал. Ваш брат тоже никого не убивал.
– Ну вот, сам говоришь, что он ничего такого не сделал!
– Да, не сделал. Просто обчистил дом, верно? Проломил стеклянную крышу и влез в спальню. Он был один?
– Нет... Эй, ты опять спрашиваешь! Я не обязана тебе вообще говорить, что он был там и один он там был или нет.
– Вы не обязаны ничего говорить. Не волнуйтесь, Мэрилин, Кролик никого не убивал. – Я перевел дух, чувствуя, что настал момент искренностью расположить ее в свою пользу. – Да, я там был. Был после Кролика и его дружков. Когда они обчищали дом, Колкэннонов не было. И когда я пришел, их тоже там не было. Они еще не вернулись.
– Как ты это докажешь?
– Кто докажет, что я там был? А я могу доказать, что Колкэннон меня никогда не видел. На другое утро в Управлении устроили опознание через одностороннее зеркало, и Герберт Колкэннон сказал, что я не тот, кого ищут.
Она кивнула.
– Да, они так и сказали, что был еще один подозреваемый, по фамилии Роденбарр, но Колкэннон не признал его. Но зачем Колкэннон показал на Кролика? Ведь он его тоже в глаза не видел! Я это точно знаю. Вот я и подумала, что это какая-то ошибка, что ты дал на лапу или еще чего-нибудь. Ну, я даже не знаю, о чем я подумала. Я одно знаю, что брата загребли ни за что, и если я не найду того, кто это сделал...
– Я этого не делал, Мэрилин.
– Но тогда кто же, кто?..
– Не знаю.
– И я не знаю, и... – Она внезапно умолкла и поглядела на пистолет, словно бы удивляясь, как он попал к ней в руки. – Он заряженный.
– Я так и понял.
– Чуть было не застрелила тебя. Для этого и шла. Как будто это бы что-нибудь решило для Кролика.
– Для Кролика ничего бы не решило, зато для меня – все. Только не в том смысле.
– Угу. Слушай, ты... это самое... не...
В дверь вдруг забарабанили. Было ясно, что кто-то ломился ко мне. Я предостерегающе приложил палец к губам, потом, шагнув к Мэрилин, приблизил эти самые губы к ее надушенному ушку с клипсой.
– Полиция, – шепнул я и показал на дверь ванной.
Она не стала терять времени на глупые вопросы и шмыгнула туда с пистолетом в руке. Едва щелкнул запор, как уже второй за сегодняшний день незваный гость забарабанил снова.
Я спросил, кто там.
– Тот, о ком ты подумал, Берни. Может, откроешь, а?
Я отпер все свои замки и впустил Рэя Киршмана. На нем был тот же костюм, что и вчера, только сейчас он намок и сидел на моем друге соответственно.
– Дождичек, – сказал Рэй, снимая шляпу и выливая на пол всю воду, которая там собралась.
– Спасибо.
– Чего?
– Да у меня тут проблема – паркетины рассохлись. Но я верно рассчитал, что кто-нибудь придет и их смочит. Рэй, знаешь, что бы ты мог иногда сделать? Предварительно позвонить.
– Звонил, было занято.
– Странно, я ни с кем не разговаривал. – Может, его звонок совпал с чьим-то еще? – Что тебя привело ко мне, Рэй?
– Исключительно широта души, – ответил он. – Эти дни я только и делаю, что оказываю тебе всевозможные услуги. Два раза подвозил тебя в магазин. А сегодня вот заскочил сообщить, что с тебя сняты все подозрения в связи с делом об убийстве. Мы уже взяли одного.
– Дану?
Рэй кивнул.
– Его Джордж Маргейт зовут. Молодой парень, но за ним уже кое-что числится. Налеты, кражи. Но ни в одном мокром деле не замешан, хотя ты знаешь этих молокососов. Нет в них этой, как бы сказать, основательности. Может, его дружок – любитель пускать кровь. А может, просто накурились. У него в холодильнике целый пакетик марихуаны нашли.
– Да, эта травка с ног валит.
– Точно. Но мы не только марихуану при обыске нашли. Он две комнаты имеет на Десятой авеню, в районе Сороковых. Эта пара кварталов от Адской кухни, где он вырос. Теперь эту дыру, конечно, по-другому называют – Клинтон. Но трущобы и есть трущобы, как их ни называй. Так вот, он половину дома Колкэннонов к себе перетащил. Первым делом – серебро. Целый сервиз на двенадцать персон, вазы разные, подносы. Целое состояние, доложу я тебе.
– В мое время на серебро никто и глядеть не хотел, – ностальгически вздохнул я. – Всего доллар двадцать девять давали за унцию. А теперь серебро по четыре десятки идет – с ума сойти! Я помню деньки, когда золото и то меньше стоило, тридцать пять – тридцать восемь за унцию.
– Было дело. Потом мехов навалом. Норковые шкурки, шубка на кунице, еще что-то, всего и не упомнить. Все точно по списку, представленному потерпевшим. Даже скорняжьи ярлыки совпадают. Собственно говоря, мы изъяли больше половины того, что он перечислил, плюс еще кое-что. Оно и понятно: для полной инвентаризации нужно время. В целом мы так считаем: преступники поделили добычу пополам. Вторая половина, видать, у Маргейтова дружка находится, если только они ее уже не загнали.
– Кто же все-таки сообщник Маргейта?
– Это нам еще неизвестно... Он пока героя из себя строит. Ничего, расколется как миленький. На кой хрен ему чужой срок на себя вешать?
– И как вы его загребли?
– Обычное дело – на него настучали. Должно быть, сболтнул по пьянке или начал швыряться деньгами направо и налево, так, для форсу. Ну, кто-то и сообразил, что к чему. У них там, где он живет, каждый третий – стукач. Да и недалеко все это было. Сколько оттуда до Колкэннонов – мили полторы?
Я кивнул.
– Ну что ж, спасибо, что заскочил, Рэй. Свежая информация никогда не помешает.
– Вообще-то я заскочил твоим сортиром попользоваться. Как и вчера.
– Не работает он у меня. Там что-то сломалось.
– Сломалось? – Рэй прошлепал к двери в ванную комнату. – Знаешь, эти сливные хреновины иногда вдруг сами начинают работать. Или я подправлю. У меня ведь дядька водопроводчиком был, кое-что в этих делах кумекаю.
Успела она запереть дверь? Я затаил дыхание. Рэй повертел ручку.
– Дверь заело, – сказал он.
– Дождь на дворе, вот и разбухла.
– Точно, чего только не случается на белом свете! Но ты же старый опытный взломщик, Берни, хотя уже и на покое. Мог бы и открыть по дружбе.
– Такие навыки быстро забываются, Рэй.
– И то верно.
Он подошел к окну и стал вглядываться в сумерки.
– Даю голову на отсечение, у тебя отсюда Торговый центр видно. Когда погода не такая паскудная.
– Видно.
– У Абеля Крау Джерси тоже как на ладони. Как это получается, что у мошенников глянешь из окна – красота? А из моего окна тот еще видик открывается. Стираное белье миссис Халихен, причем крупным планом... Знаешь, Берни, чего мне больше всего сейчас хочется? Одну ниточку нащупать.
