Сан-Антонио - Слепые тоже видят
— И ты меня теперь тащишь в специальный квартал?
— Ну не такой уж он специальный, — мурлычет гигантский кот. — Но там есть Гретхены с такими балконами на фасаде — очумеешь! Я так думаю, что небольшой прыжок в экстаз поменяет тебе настроение, сынок. А то, ежели все время барахтаться в своих черных мыслях, этак ты скоро превратишься в подвальную крысу.
— Считаешь, что теперь, кроме проституток, мне ничего не светит?
Берю мгновенно стервенеет.
— Не надо очернять самую древнюю и самую прекрасную профессию на земле, товарищ! Все вы корчите рожи, когда говорите о простипутанах, но это не мешает вам бегать к ним втихую. Стыдно оставлять без работы квалифицированных специалисток, вот что я скажу! Когда у тебя болит зуб так, что ты на стенку лезешь, ты что, бежишь к своему соседу по лестничной площадке, чтобы он тебе его вырвал, а? Нет, ты бежишь со всех ног к дантисту, у которого из всех карманов торчат дипломы! Так же и здесь, чтобы мозги встали на место, нет ничего лучше специалистки с опытом. Ладно, не расстраивайся — будет за мой счет! Я только что обнаружил здесь одну птичку, она не в моем вкусе, но, как мне кажется, как раз твой стиль на все сто! Блондинка, высокая, худая, грудей немного, но зато глаза темно-синие и с поволокой. Смотрит томно из-под длинных ресниц! Словом, картинка! Курит на манер Марлен Дитрих с мундштуком, длинным на полметра. Ага, мы как раз подходим. Я вижу ее за стеклом. На ней черное эскимоно с красными цветами, что подчеркивает ее блондинистость. О, она нам улыбается. Ты тоже ей улыбнись из приличия! Давай войдем, я тебе говорю! Можешь с ней просто поболтать, если не хочешь ничего больше, ты же мастак вкручивать мозги. Черт, если бы ты видел, какой у нее рот, прямо до ушей! Ух, она, наверное, умеет всякое такое! Будь у нее бюста хотя бы килограммов на десять, взял бы ее себе, точно! Сразу видно, девица воспитанная, с манерами, образованием и все такое прочее. Я так думаю, она дочка бывшего нацистского министра и вынуждена теперь зарабатывать таким ремеслом, чтобы оплачивать папашины бифштексы. Это тип Мадонн, которые тебе наизусть прочтут поэмы из Виктора Гюго на немецком в промежутках между сказочными сеансами любви. Любви, не просто так, я правильно выражаюсь? Так, слушай, она нам подает знак. Ага, и задергивает занавески, как бы говоря, что счетчик уже включен. Не черта сомневаться, Сан-А! Доставь мне, как товарищу, удовольствие: залезь на Грету. Это написано наверху в качестве приветствия… Уже от одного имени возбудишься, а? Я правильно говорю?
Потрясенный его монологом, я уступаю его увещеваниям.
А поскольку от его цветистых описаний меня начинает разбирать, то я даю наконец ввести себя в обитель разврата. (Сильно сказано, правда?)
Фрейлейн Грета — я лишен возможности ее видеть, но должен признать, что ощущаю полное портретное сходство с оригиналом, нарисованным мне на улице моим зрячим (и еще как!) другом. У нее низкий голос и красивый смех. Она курит дорогой сладковатый табак, а в комнате пахнет оранжерейными растениями.
— Францозиш? — произносит она своим обволакивающим голосом.
Она приближает к моим чувствительным губам свой рот, и ее горячее дыхание зовет к любви. Я провожу рукой по ее длинным шелковистым волосам… И мы почти сладострастно целуемся.
— Порядок, граждане, я вас оставляю, — заявляет Берю, довольный, будто старая сводница, которой удалось одним махом скрестить две пары близнецов. — Я буду рядом, Сан-А, у одной толстушки размером с баобаб, которая, на мой взгляд, запросто могла бы огрести три звезды за обслуживание (согласно гостинично-ресторанной классификации Мишлен). Только ты не уходи, дождись меня. Я как пот со лба сотру, сразу приду за тобой. Дождись, хочу услышать, что ты здесь время зря не терял. Держите, моя маленькая Грета, хрустящую бумажку из Немецкого банка, новенькую, синенькую — купите себе сногсшибательное белье. Главное, используйте темперамент моего друга на полную катушку. Он подлинный викинг с твердым копьем и прочее, словом, настоящий мужчина. Покажите, на что вы способны, голубушка. Сыграйте по-крупному. Начните с последних новостей. Если он останется вами доволен, то я вам подкину приличную премию. Но нужно, чтобы вы показали все свое умение. Нужна филигранная работа. Он не любит классических номеров типа “раз-два и по домам”. Это не в его вкусе. Не в его привычках стремительные трюки на полном газу. Ваш девиз “Германия — превыше всего”, так? Докажите это!
И, закрыв свой фонтан, он выходит.
Грета раскладывает меня на мягком диване и со знанием дела начинает раздевать, издавая вздохи, означающие “добро пожаловать!”. А я, что вы от меня хотите, даю одеждам пасть. Я чувствую, она прекрасно владеет своим ремеслом, эта фрейлейн. Любовь с человеком, имеющим физические недостатки, — это иногда очищает. Активный мужчина имеет досадную привычку: он всегда берет на себя инициативу. Но пассивность время от времени — тоже хорошо. Отдых воина, настоящий отдых, это полный отказ от действий. Почему современный мужчина, воин, страдающий одышкой и сердечными приступами, из-за повседневной кутерьмы бежит в публичный дом? Только для того, чтобы ему расстегнули пуговицы! Акт — само собой! Но прежде всего мужчине хочется, чтобы ему вскрыли штаны. Человеку настолько надоели всевозможные проблемы, что он поистине счастлив, когда чьи-то заботливые руки стаскивают с него брюки. Расстегивая ширинку, ему как бы подносят кислород. Очищают душу и освобождают плоть.
У этой Греты на редкость деликатные руки. Созданы будто специально для постельных сцен, такие внимательные, но и настойчивые, они снимают одежду и ласкают одновременно. Колдунья! Фея! Она совершает чудеса моей волшебной палочкой. Если не забуду, обязательно представлю ее Обществу магов и волшебников!
Ощущаешь полное доверие, находясь в длинных и, как я себе представляю, красных лакированных ногтях. Сразу понимаешь, что перед тобой личность, посвятившая этому ремеслу тело и душу. Мы живем в эпоху благосклонного позитивизма в отношении к проституции, мальчики мои. Когда-то проститутки были бессовестными плутовками, до ужаса жадными, опустошавшими кошельки и карманы честных граждан. Гнусные, лишенные всякого понятия о чести потаскухи! Хитрые воровки! Коварные ведьмы без стыда и совести. Вытрясательницы денег. Ленивые. Мелочные. Грубые. Сквернословили. Если и опускали руки к вашим штанам, то только для того, чтобы вытащить деньги, припрятанные вами для семьи на черный день. О кошмарные преступницы! Висельницы! И всегда у них под рукой был злой костолом, готовый в любую минуту вырубить вас ударом топора или ножа, чтобы обокрасть. Не говоря уже о том, что они могли вам насолить так, как солят пармскую ветчину. Стоит только почитать воспоминания добропорядочных господ из классиков — прямо сердце кровью обливается, как их жалко, несчастных. Страсть люблю душещипательные воспоминания — берешь книгу в руки, и начинают душить слезы! К счастью, в наши дни все изменилось. Шлюхи стали благовоспитанными. Они обнаружили для себя понятие профессиональной чести. Они сплотили ряды. Уж слишком большая конкуренция появилась со стороны гражданских, или, как говорят, любительниц. Если бы работницы горизонтального цеха не поменяли тактику, возникшую вместе с техникой, припудрив свою работу совестливостью, то вынуждены были бы поменять свое социальное положение. И вот, по необходимости, они приобрели мораль. Эстетику! Работа стала в некотором роде апостольством. Это занятие для сильных людей. Вот взять хотя бы японцев: чтобы выиграть в жестокой конкуренции, они поначалу были вынуждены штамповать всякий хлам. Например, их будильники за два франка разваливались при первом же звонке. Тогда они взяли пример с немцев, и к ним пришел сногсшибательный успех в промышленности. В проституции то же самое! Качество, братья мои, прежде всего! Выдумка, изобретательность! И упорство!
Грета как раз на пике новой волны, в авангарде — я имею в виду работу. Она с уважением относится к немецкой марке. И она ее отрабатывает. Колдует со знанием дела. Отдает всю себя.
И вот она меня раздевает-разувает полностью, перемежая это ласками. Я до отказа расслабляюсь. Чувствую себя ленивым и инертным.
Но поскольку мне невмоготу подолгу оставаться пассивным, я решаю хоть в некоторой степени проявить себя. Черт со мной, важен в конце концов жест! Протянуть руку — всего-то!
Я ее протягиваю.
Господи спаси, царица небесная, что это?!
Знаете, что я обнаружил?
Мужчину!
Не чемпиона в этом разряде, но тем не менее характерное ощущение мужского пола. Ай да малышка Грета!
Конечно, тут кричать и хныкать не придется, опасности того, что ты попал в лапы вождя черного племени, тоже нет, но, господа, поймите меня — передо мной мужчина!
Так злоупотребить моим доверием — этого я не прощу!
И тут меня охватывает ярость, самая страшная, на которую я способен. Она оглушает меня, лишает рассудка (чуть не сказал “ослепляет”).
