Иоанна Хмелевская - Клин клином
Телефон вырвал меня из объятий Морфея в полтретьего. Я сонно потянулась к трубке.
– Слушаю...
– Скорбут, Скорбут..
Голос был очень нервный. Ну нет, хорошего понемногу. Я очень люблю шутки, но не в такое же время, чувство юмора посреди ночи мне отказывает.
– Ничего не выйдет, – отрезала я, имея в виду, что не намерена играть в их игры, да еще по ночам, и собралась швырнуть трубку на рычаг, но поскольку со сна движения у меня были замедленными, то успела услышать ответ, от которого оторопела:
– Есть! Немедленно спускаемся! – с готовностью и явным облечением объявил нервный голос и отключился раньше меня.
Только сейчас я в полной мере осознала необычность этих звонков. В растерянности положила трубку и откинулась на подушку, окончательно проснувшись. Смотрела в темноту широко раскрытыми глазами и чувствовала, как сердце начинает колотиться в сладкой тревоге.
Тут-то у меня впервые возникло подозрение, что это не просто ошибка. Просто ошибиться можно раз, ну два, здесь же звонят регулярно, еще и называя номер, который числится и числился моим с незапамятных времен. Глупая шутка? Исключено. Сколько же это людей должно в ней участвовать, да и кого потянет на розыгрыш в три часа ночи? А голоса, интонации?.. Профессиональных актеров, что ли, они там набрали? И кто набрал? Нет, на злостные шутки явно не похоже.
И вдруг я чуть не ахнула – со всей ясностью дошло наконец, что дело нечисто. Спускаются... Немедленно спускаются... О ужас, целая шайка, что ли? А этот Скорбут... Стоп, это же опознавательный пароль банды, планирующей какой-то налет! Они общаются по телефону с помощью шифра!
Ну ладно, банда бандой, но при чем тут я, какого беса я сюда встряла? Чего они ко мне лезут? Никогда в жизни у меня не было никаких точек соприкосновения с преступным миром, да и мои знакомые не имеют чести вращаться в таких кругах. С какой стати они почтили меня своим вниманием? Спускаются... Откуда, черт подери, они спускаются? С лестницы? Судя по нервному голосу того бандита, у них там что-то не заладилось, случился какой-то прокол...
Ну нет, все это чересчур заманчиво, чтобы оказаться всамделишным. Сколько себя помню, я всегда мечтала влипнуть в какую-нибудь необыкновенную, авантюрную историю, но чтобы так уж повезло?! Ишь чего захотела – чуда, да еще в собственных четырех стенах! Тут тебе не костел в Новолипках!
Томясь надеждой и сомнениями, я стала лихорадочно прикидывать, как им попал в руки мой телефон и почему они отличили именно меня. Чем я лучше других?
Слабый проблеск мелькнул в голове и тут же угас. Неуловимая, смутная мысль о чем-то чрезвычайно важном, что я непременно должна знать и что могло их вывести на мой телефон. Там-то и зарыта собака, вот только где – там? Где?!
Пытаясь поймать ускользающую ниточку, я отвлеклась от самой банды и загадочной ее деятельности, впрочем, мысли мои все равно расплывались, и я снова уснула, ничего интересного не придумав. Вернулась я к своим размышлениям лишь наутро, уже по дороге на работу. Утро вечера, как известно, мудренее. С глубоким прискорбием я вынуждена была признать, что увлекательная бандитская афера – не что иное, как плод моих пустых мечтаний, а телефонные звонки – месть моей жертвы за перенесенные преследования и заодно за болгарские помидоры. Скорей всего, это он натравил на меня всех своих коллег, благо уж им-то сноровки в голосовых модуляциях не занимать.
* * *Статья была, слава богу, готова, оставалось только подобрать иллюстративный материал. День стоял солнечный, Весенний, и я выбралась в родимую свою редакцию кружным путем. Впрочем, если по-честному, когда бы меня в ту сторону судьба ни заносила, ноги сами вели к гостинице “Варшава”. Без всякой надежды, без повода, вели – и все тут.
По дороге я размышляла о таинственных звонках. Странные позывные “Скорбут, Скорбут” не давали мне покоя. Я перебирала в голове самые разные догадки и так увлеклась, что лишь в последний момент заметила идущего мне навстречу долговязого субъекта. Узнала я его мигом, хотя видела лишь однажды, тогда в “Бристоле”, и, если бы не шедшая рядом с ним женщина, непременно бы поздоровалась.
Заметив их слишком поздно, я не успела рассмотреть спутницу. А жаль, имею законное право знать, как выглядит дамочка, чьей соперницей мне довелось прослыть. Проморгав такую возможность, я вздохнула и вернулась к своим захватывающим думам о Скорбуте.
Фотографии в редакции удалось подобрать очень быстро, и уже через полчаса я переступила порог своего бюро. Весе, Януш и Витольд, дремотно безмолвствуя, корпели кто над чем – сонное царство, да и только. Я уселась за стол и без всякого энтузиазма взялась за проект. Весе зевнул во всю глотку и отрешенно уставился на радиотранслятор.
– Что-то скучно сегодня... – протянул он. – Может, позвонить скандалисту?
– Не утруждай себя, – холодно разъяснила я. – Его там нет, только что повстречался мне на улице.
– Но я слышал его пару минут назад, – запротестовал Весе.
– Значит, в записи, чудес не бывает, люди не раздваиваются.
Сказала – и встрепенулась. Стоп, когда его Янка видела на лестнице? Вчера? А когда Весе пытал его насчет болгарских помидоров?
– Весе, – заерзала я, – когда ты ему звонил? Вчера ведь?
Весе вскинул на меня мутный взор.
– Вчера, как сейчас помню. Перед тем как закончил макет, а потом расколол под ним стекло. А что?
– Ничего, – озадаченно пробормотала я и стала усиленно соображать. Вчера Весе с ним беседовал, и вчера же Янка видела его в натуре. Беседовал где-то в четверть первого. А когда Янка на него глазела?
Я рванулась к телефону.
– Во сколько ты его видела на лестнице? – спросила я безо всяких вступлений, потому что на ее сообразительность могла полагаться как на свою собственную. – Это ведь было вчера?
– А в чем дело? – поинтересовалась Янка.
– Еще не знаю. Ну? Когда это было?
– Сейчас, погоди, дай бог памяти... Вчера-то уж точно, а во сколько?.. Вышла я с работы в десять, потом заглянула в Дом культуры, потом не помню, но оттуда вернулась в час. Значит, в полпервого или чуть раньше.
Несмотря на сонную одурь, голова у меня сработала молниеносно. Я надолго умолкла, чем наконец Янку обеспокоила.
– Алло, что стряслось? Ты там умерла? Не молчи, не заставляй меня нервничать!
– Погоди, – отозвалась я, – дай возьму сигарету. Запасись терпением, сейчас будем сопоставлять словесные портреты. Прими к сведению, что в полпервого Весе мило беседовал с ним по телефону.
– Из дому?
– Нет, с работы. Отсюда – Как “отсюда”? Ах, Весе! Я спрашиваю про того типа.
– Из студии.
– Как это?
– А так. Весе звонил ему на студию.
– И он гам был?!
– В том-то и дело. Я сама, собственными ушами слышала. Что-что, а этот голос я узнаю среди тыщи.
– Не понимаю. Ты собственными ушами слышала, а я собственными глазами его видела, только на другом конце города. Успел доехать?
– Исключено. От Мокотова на Старое Място за пять минут, а потом еще подняться на третий этаж и выйти с собакой, чтобы столкнуться с тобой на лестнице?..
– Тогда, значит, раздвоился?
– Вот я и думаю, кого ты могла видеть... Теперь Янка надолго умолкла.
– Не молчи, черт тебя дери, гони подробности, как он выглядел?
В течение нескольких минут мы занимались подробнейшей идентификацией. Да толку-то, о стопроцентной гарантии и речи не было.
– Нет ли у него чего-нибудь неповторимого? Особых примет?
– Есть, – мрачно сказала я. – Серый пиджак с кожаным воротничком. Неповторимый, один такой на всю Варшаву! И два метра росту.
– Застрелись ты с этими метрами. О боже, знать бы, как дело обернется, уж как-нибудь раздела б его до пиджака. И плевать на репутацию нашего пола!
– А потом бы оказалось, что обесчестила невинного человека. Нет, я уже однажды села в лужу, больше в такие игры не играю. Пускай себе разгуливает по своим ступенькам сверху вниз и снизу вверх хоть до Судного дня. Я умываю руки!
– Не выводи меня из себя. У тебя что, упадок духа?
– Хуже. Жизнь уже из-за этой истории не мила. Прогрессирующая депрессия. Да и в конце концов, есть дела поинтересней.
– Какие, Скорбут?
– Он самый. С ним уж точно с тоски не помрешь. Одна надежда на него, может, вылечит от хандры.
Несмотря на такое категорическое заявление, толика любопытства у меня к пресловутому субъекту сохранилась. Кто бы мог подумать, что в Варшаве столько одинаковых долговязых и чернявых мужчин, да еще и с черными собаками! Что за урожай на черных псин! Но не ворошить же мне погребенную тайну заново, когда я столько трудов приложила, чтобы навсегда вычеркнуть ее из памяти, разувериться в существовании этого человека, списать его в область предании и легенд...
* * *Статья о домах культуры нуждалась еще в перепечатке. Проклятый долг тянулся за мной как гиря на ноге, и не предвиделось иного способа избавиться от проклятия, как только дописать свой опус и немедленно сбыть с рук. Телефон зазвонил, когда я добралась до четвертой страницы.
