Фаина Раевская - Фонарь под третий глаз
— Стоп, стоп, стоп, — поднял руки Игнат, — ты мне на бумажке все напиши, а я выучу это как «Отче наш», обещаю. А сейчас… давайте уже ужинать, а?
Манька, все еще клокоча, как потухший вулкан, принялась сноровисто распечатывать пакетики с чипсами, я резала колбасу, а Игнат ловко вскрыл банку с кукурузой и разлил пиво по бокалам. В общем и целом ужин прошел в теплой, дружественной обстановке. После первой бутыли пива Манька с Игнатом скрепили мирный договор затяжным поцелуем, к середине второй поклялись друг другу в вечной любви, а к началу третьей наш милиционер неожиданно спросил:
— Ну и как продвигается ваше расследование?
— Какое расследование? — поперхнувшись кукурузой, простонала я. В голове сразу вспыхнул красный фонарь тревоги: как много знает дотошный мент?
Игнат рассмеялся:
— Ты дурочку-то из себя не строй. Думаешь, я не сообразил, зачем вам понадобились данные убитого Корнилова? Опять ищете приключения на собственные задницы?
— Не выражайся! — слегка повысила голос Маруська. — Мы с Ярославой просто хотели удовлетворить нормальное женское любопытство.
— Ага. Вполне объяснимое желание. А в помойке вы тоже из любопытства отсиживались? Или у вас там была засада организована? Ах, да, простите убогого мента, запамятовал! Вы же колечко золотое искали…
Мент над нами явно издевался. Мне это не понравилось, я сурово свела брови к переносице, а Маруська шарахнула кулаком по столу:
— Не ерничай! Сказано — кольцо искали, значит, так оно и было. И вообще, не нарывайся на неприятности в моем лице.
— Не буду, — покорно согласился Игнат. — Более того, попытаюсь частично удовлетворить ваше неуемное любопытство.
Наше с Маруськой изумление было настолько велико, что примерно с минуту мы обе очумело моргали. Капитан делится служебной информацией! Это ж интереснее консерватории, ей-богу!
Первой очухалась подружка:
— Ух, е-мое! Это с чипсов тебя так плющит? Слушай, я торжественно клянусь: буду кормить тебя одними чипсами и «Докторской»!
— Еще пивом, — напомнил Игнат. Он поочередно смерил нас с Манькой пристальным взглядом и предупредил: — Только не думайте, что моя откровенность превратится в систему. Скорее наоборот. Я лишь хочу, чтобы вы поняли: убийство Корнилова — не просто убийство из-за долга в пятьдесят рублей. Тут дело очень серьезное, и такие простофили, как вы, запросто могут оказаться по соседству с Сергеем Владимировичем. Я имею в виду в морге.
— Не пугай. Пуганые уже, — буркнула я и призадумалась.
Игнат вовсе не склонен сгущать краски. Когда мы с Манькой затеваем какое-нибудь частное расследование, он, конечно, ругается, трясет кулаками, но, в общем-то, смотрит сквозь пальцы на наше невинное хобби. И если сейчас капитан говорит, что дело серьезное и опасное, значит, так оно и есть. Впрочем, это я давно поняла, но отступать все равно уже поздно, поэтому придется как-то бороться за место под солнцем, а заодно и распутывать преступление. Я имею в виду кражу копья из музея.
— В общем, есть все основания считать Корнилова причастным к похищению какой-то коллекции из Исторического музея, — сказал Игнат. — Из похищенного особенную ценность представляет одна штуковина…
— И что это за штуковина? — притворно-равнодушно поинтересовалась Маруська.
— Не помню, честно говоря. Какой-то наконечник какого-то копья. Эта кража грозит перерасти в международный скандал.
— Почему? — насторожилась я. Международный скандал нам сейчас совсем ни к чему, своих дел хватает.
— Экспозиция принадлежит музею города Вены. Наши историки три года уговаривали австрийцев, чтобы они привезли ее в Россию. Коллекцию древностей только готовили к показу, а тут такое… Управляющий венского музея пригрозил крупными неприятностями министру культуры России, тот позвонил нашему министру, и закрутилось. Даже из посольства Австрии звонили. В общем, кража этой хреновины может закончиться едва ли не разрывом культурных отношений между нашими странами. — Игнат глубоко вздохнул, словно культурные отношения двух государств — его личная заслуга и результат титанической работы. — Ну, министр устроил эмвэдэшным чинам нахлобучку, а они, соответственно, и нам. Велели в кратчайшие сроки разобраться. Даже приказ вышел: всех, кто хоть каким-то образом причастен к краже или просто интересовался пропавшими экспонатами, задерживать немедленно и «колоть» до полной победы. Все подразделения МВД сразу подняли «в ружье», объявили «Вулканы», «Перехваты»… Словом, ЧП государственного масштаба!
— Кошмар какой! — простонала я. Игнат вперил в меня подозрительный взгляд, и я быстренько поправилась: — В том смысле, что при таком раскладе воров очень скоро отыщут и примерно накажут. Слушай, Игнат, а что им будет?
Капитан очень выразительно чиркнул пальцем по горлу. Маруська побледнела:
— Смертная казнь?
— Господь с тобой, смертная казнь у нас давно отменена. Но ребятам мало не покажется, это факт.
На лице подруги появилась блуждающая улыбка, я тоже растерялась и почувствовала, как нервно задергалась левая щека. Схватившись за нее рукой, я огромным усилием воли заставила себя справиться с эмоциями и даже почти спокойно спросила:
— Это Корнилов ограбил музей?
— Да, скорее всего, он. Его мать работает в хранилище Исторического музея, и у парня была прекрасная возможность сделать слепки с ключей от хранилища…
Тут я вспомнила о брусочке пластилина, который прихватила, будучи в гостях у Любови Александровны. Еще раз порадовавшись своей блестящей дедукции, я высказала давно придуманную версию:
— Сергей не мог сам придумать это ограбление: ему копье ни к чему. Следовательно, парень действовал по чьему-то заказу.
— В точку, Ярослава! Заказчик непременно имеется. Этот человек, как мне кажется, просто сумасшедший, а психи, как известно, изобретательны сверх меры. Нормальный человек вряд ли решится на «кражу века».
— Конечно, заказчик — псих, — согласно кивнула Манька. — Или… Или ему очень нужно копье. А кому оно нужно?
Игнат пожал плечами и предупредил:
— Лучше вам не лезть в это дело. Заказчик опасен! Он убрал исполнителя, не моргнув глазом. Уберет и ненужных свидетелей.
— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Маня, чем несказанно меня удивила. — Только ты уж, пожалуйста, держи нас в курсе расследования, ладно? Очень интересно, чем все это закончится! Ну, пожалуйста, дорогой, — принялась канючить подруга, заметив, как закаменело лицо капитана. Я молча присоединилась к Маруськиной просьбе и даже налила Игнату полный бокал пива и заботливо подложила еще пару кусочков колбасы на тарелку доброго милиционера.
— А вы точно не станете заниматься самодеятельностью? — недоверчиво уточнил Игнат.
— Клянусь нашей свадьбой! — воскликнула Манька.
Глубокий вздох невольно вырвался из моей груди: кажется, мне и на этот раз не удастся выдать подругу замуж. Капитан клятвой остался доволен и вопросительно посмотрел на меня, ожидая, вероятно, какой-нибудь подобной клятвы и с моей стороны. Я густо покраснела — опять приходится врать! Если так пойдет и дальше, вранье станет для меня нормой жизни. Незаметно скрестив пальцы на обеих руках, я все-таки кивнула:
— Никакой самодеятельности.
— Договорились, — широко улыбнулся Игнат.
Мы снова приступили к ужину. Вернее, приступили подружка со своим женихом, а вот мой аппетит бесследно исчез. Ему можно было только позавидовать. Если б я могла, то тоже исчезла бы, не задумываясь! Во-первых, потому что было стыдно за ложь, а во-вторых… Мне активно не нравилась ситуация, в которую мы с Манькой попали: менты будут носом землю рыть, чтобы сохранить культурные отношения с дружественной Австрией. Стоит Карловичу предъявить в милиции фотографии, как нас тут же «упакуют» в камеру, «повесят» обвинение в краже, а заодно — в убийстве Корнилова и двух охранников хранилища. Особенно стараться никто не будет, чтобы доказать нашу невиновность, и даже вмешательство Игната вряд ли поможет. Отдавать копье Серафиму Карловичу нельзя… «А что можно?» — озадачилась я. Ответа на этот вопрос не нашлось. Вывод однозначен: надо искать заказчика. Легко сказать — «искать», а где? Как?
— Славка, о чем ты думаешь? — коснулся моего сознания Маруськин голос.
— А?
— Бе! Я уже раз пять пытаюсь тебя спросить…
— О чем?
— Чего не ешь, говорю? Пивка еще налить?
— Не хочу, — отказалась я. — Игнат, сотрудников хранилища уже опрашивали?
— Разумеется.
— И что?
— Да ничего. Работники хранилища, в том числе и один профессор-историк, курирующий музей, настолько трепетно относятся к историческим ценностям, что при одном упоминании о них впадают в экстаз. Как только стало известно о краже, всем сотрудникам хранилища враз поплохело. А профессор так и вовсе в больницу загремел с инфарктом. Вряд ли кто-то из них мог решиться на кражу из венской коллекции. Но наблюдение за работниками хранилища все же установили. На всякий случай.
