Дарья Донцова - Замок храпящей красавицы
Представляете, как отреагировали Верещагины, когда по прошествии времени Алла объявила о новой беременности?
– Офигеть! – не обрадовался Филипп, которому жена первому сообщила весть. – Зачем нам пятый? Четверых за глаза хватит. Только‑только из нищеты вылезли, в доме появился достаток, дети подросли, я хочу пожить в свое удовольствие.
– Да, Ванесса, Леня, Роза и Мисси уже большие, – заныла Алла, – я им не нужна. Хочу малышку!
– Черт с тобой, рожай, – отмахнулся Филипп и улетел в офис.
Младшее поколение восприняло известие об увеличении семьи в штыки, промолчала лишь Ванесса. Роза, Мисси и даже вечно больной Леня накинулись на Аллу. Никто не хотел братика или сестричку. Мать привычно раздала тумаки, а через положенное время на свет благополучно явилась Риша.
Как назло, девочка родилась крикливой, не давала никому спать по ночам, да и днем от нее не было покоя. Филипп по‑прежнему не помогал жене, он развивал свой бизнес. Леня слег в кровать и бубнил:
– Я умираю.
Роза сделала себе татуировку на попе, ей занесли инфекцию, и девочка свалилась с высокой температурой. Мисси нахамила учительнице русского языка, а та, не будь дурой, поставила оторве двойку в полугодии. Но больше всех отличилась Ванесса. Старшая дочь не сдала экзамены за девятый класс. Вместо аттестата она принесла справку, в которой сообщалось: «Верещагина В. Ф. обучалась в школе девять лет, прослушала основной курс предметов».
Алла онемела, когда узрела бумажонку.
– Если в августе я пройду переэкзаменовку, то меня возьмут в десятый, – прошептала Ванесса, – но учителя мне советуют выбрать рабочую специальность!
Мать, которая сама не завершила обучение в школе, неожиданно спокойно поинтересовалась:
– И куда ты направишься? Котломойщицей в столовую при железнодорожном депо города Мухосранска?
– У меня по пению пять, – тихо сказала Ванесса.
– Отлично, – заорала мать, тряся проснувшуюся Ришу. – Будешь драить котел проволочной губкой и распевать во все горло русские народные песни! Отличное занятие! Дура!
– Мама, я хочу стать певицей, – робко попросила Ванесса, – меня зовут солисткой в группу «Сидро».
– Ты не знаешь ни одной ноты, – опешила Алла.
– Ерунда, – повеселела Ванесса, – ребята исполняют рок и…
Договорить она не успела.
– Секс, наркотики, рок‑н‑ролл! – завизжала Алла. – В проститутки решила податься! Сука! Скотина! Сколько сил в нее вложили! Денег! Я тебе свою молодость отдала! Собой пожертвовала! Мразь! Дерьмо!..!..!..!
Даже для Аллы выражения оказались излишне грубыми. Из своей комнаты выскочили Мисси и Роза, Леня сполз с кровати. Дети впервые попытались успокоить мать и укачать Ришу. Кое‑как в доме воцарилась тишина, вечер прошел относительно спокойно. Ночью Филипп, не знавший о разыгравшейся в семье драме, проснулся от громкого вопля Ирины и приказал жене:
– Успокой ребенка.
– Не могу, – всхлипнула Алла, – трясу ее, а она заливается.
Филипп сунул голову под подушку, но детский плач проникал сквозь нее.
– Заткни ее! – заорал любящий папаша.
– Не получается! – завопила в ответ Алла.
У Верещагина лопнуло терпение:
– Я пашу целыми днями! Зарабатываю вам на жертву! Прошу лишь одного, дайте мне спокойно отдохнуть! Нарожала! Я тебя не просил! Ненавижу детей! А Ирину больше всех!
– Что же нам делать? – шепотом спросила Алла. – Ирина уже с нами!
– Утопи ее! – в сердцах рявкнул муж и закутался в одеяло.
Глава 14
Очнулся Филипп от тишины, Ирина молчала, Аллы рядом не было. Верещагин удивился, потом встревожился, встал, обнаружил, что младенца в кроватке нет, а супруга исчезла. Вышел в коридор, заметил свет в ванной комнате и подумал, что Риша обкакалась. Верещагину стало стыдно за свою истерику. В семье завелись деньги, надо нанять няню, разгрузить Аллу. Филипп любит дочерей и сына, у него просто сдали нервы, сейчас непростой период в бизнесе – первичное накопление капитала.
Верещагин вошел в ванную и остолбенел.
В ванне в воде лицом вниз лежала маленькая Риша. Верещагин схватил дочь, потряс ее. Младенец заорал. Крепко прижимая к себе кричащего ребенка, Филипп добрел до прихожей и там, на полу, обнаружил Аллу. Она лежала, уткнувшись головой в ботинки. На ней была ночная сорочка, поверх наброшена куртка, на ногах уличные туфли, но не было колготок, а на лбу наливался свежий синяк.
Ни Леня, ни Мисси, ни Роза, ни Ванесса не обратили внимания на крики Риши и шум: дети привыкли, что дома вечно скандалят, поэтому они спали.
Филипп сунул вопящей Рише незапланированную бутылочку с кашей, привел в чувство жену и услышал от нее леденящий душу рассказ.
Оказывается, после того как Верещагин замотался, как шелкопряд в кокон, в одеяло, Алла решила унести Ришу из комнаты, чтобы дать мужу покой.
Ирина визжала не переставая. Мать ходила по кухне, замерзла и, положив младенца на маленький диванчик, вернулась в спальню за теплым халатом. Сколько она отсутствовала? Минуту? Две? Максимум три. Но когда Алла вновь вошла на кухню, там стояла Ванесса, полностью одетая для выхода на улицу и держала в руках Ришу.
– Правильно папа сказал, ее утопить надо, – произнесла старшая дочь.
Алла перепугалась не на шутку и велела:
– Дай сюда сестру!
Ванесса прижала орущую Иришу к себе и повторила:
– Папа сказал, ее надо утопить.
– Немедленно верни ребенка, – дрожащим голосом приказала мать.
Но Ванесса оскалилась, как голодный койот.
– Хватит, мама! Больше я тебе не подчиняюсь!
Алла сделала шаг к ней, старшая дочь стукнула ее кулаком в лоб. Дальнейшее Алла помнила смутно. От сильного удара она на мгновение лишилась сознания, а когда пришла в себя, услышала стук входной двери и побежала в прихожую. На полу у порога сиротливо лежала одна пинетка. Верещагина поняла: Ванесса унесла сестру на верную смерть, хотела броситься за свихнувшейся дочерью, начала одеваться и потеряла сознание.
Алексей прервал рассказ и потер лицо ладонями.
– Вот почему Филипп Леонидович вычеркнул старшую дочь из своей жизни навсегда. О Ванессе в семье не говорят, ее как будто не существует.
– Странно, что он разрешил ей сегодня дать концерт в своем театре, – промямлила я.
Вересаев опустил руки.
– Алла в ту ночь едва не лишилась рассудка. Она попала в больницу, провела там почти три месяца, с ней занимались психотерапевт, невропатолог, другие специалисты. Филипп ощущал свою вину. Фразу «Утопи Ирину» произнес он сам, Ванесса лишь выполнила указание отца. Ирину спасло чудо, кто‑то на небесах очень хотел, чтобы она выжила. Слава богу, что в ванне воды было на дне, однако младенец все равно мог захлебнуться. Добрый ангел‑хранитель сделал так, что девочка личиком пришлась на большую пластиковую утку, игрушка не дала воде попасть в дыхательные пути. Крошка лишилась сознания, похоже, ее с силой швырнули в ванну. Над губой у малышки появилась ранка, которая мистическим образом не заживала несколько лет, тот же ангел на небесах желал, чтобы Алла не забывала о жутком поступке Ванессы, и наградил Ришу шрамом. А еще у малышки была сломана щиколотка. Старшая сестра с нечеловеческой силой, которая появляется у безумного человека, стиснула ножку ребенка. Ире пришлось сделать операцию, и на ноге тоже остался след, похожий на родимое пятно, темный, круглый, прямо около травмированной косточки. Отметина над губой не волновала Ришу, а вот из‑за ноги она расстраивалась. Почему именно пятно на щиколотке доводило ее до слез? Ответа нет, но Филипп Леонидович решил проблему нестандартно: когда Ирине исполнилось тринадцать, отец отвел дочь к лучшему тату‑мастеру, и уродливый след превратился в изящный цветок.
Из клиники Алла вернулась другим человеком. Едва войдя в дом, она сказала детям:
– Простите меня, я понимаю, что была ужасной матерью, но еще не поздно все исправить. Больше никогда не распущу рук и не повышу на вас голоса. Я прошла курс управления гневом. Давайте начнем все сначала.
Немалую и, вероятно, самую главную роль в налаживании отношений сыграло стремительное обогащение Филиппа Леонидовича. К нему пришли огромные деньги, дома появились нянька, домработница, шофер, отпала необходимость Алле вставать в шесть утра, чтобы приготовить семье завтрак. Новый дом, возможность тратить на свои прихоти любые суммы, частные школы, где педагоги облизывали каждого ребенка и никогда не жаловались на учеников родителям, – все это помогло примирить Аллу Константиновну с детьми.
Они получили все, что хотели, перестали ненавидеть маму, которая наплодила нищету. Филипп Леонидович помнил свои слова «утопи ее» и, чувствуя вину, потакал любым прихотям жены.
К сожалению, Леонид и Роза на самом деле оказались больны. Возможность отправить сына и дочь в хорошую клинику, к знающим докторам пришла вместе с материальным благополучием. Ранее районные терапевты, наскоро посмотрев мальчика и девочку, небрежно говорили:
