Наталья Никольская - Не все то золото
— Чего стоим, а?
— Да тут рядом, — Дрюня шагнул влево и встал около другой двери.
— Подсобка. Одно окно. По-моему…
— Не слышу уверенности в голосе. Побольше оптимизма, товарищ Мурашов. Все у нас получится, — подбадривала я нашего Сусанина. — Жора, ну-ка подсоби с замочком.
— Сей момент, — подлетел Жора к двери и мигом открыл ее.
За дверью действительно была подсобка. Здесь стояли старые установки для упражнений, всякая рухлядь и инструменты садовника, отвечавшего за лужайку и деревья вокруг комплекса. Было и окно. Правда, окном это можно было назвать с большой натяжкой.
— Живем, народ. Окно, какое-никакое, а имеется. Вперед и с песней, — порадовался Жора и шагнул внутрь.
— А у кого фотографии? — всполошилась Ольга и забегала глазами по собравшимся.
— У меня. Тихо, не ори. Сейчас выберемся и посмотрим, — сказал Жора и начал пробираться к окошку.
Я шла за ним, затем Ольга и Дрюня.
— Осторожнее, не сломайте ноги. И тише, — предупредила я шедших сзади.
Ольга тотчас же меня послушалась и зацепила ногой какую-то железку. Грохота было достаточно, чтобы разбудить людей в соседних домах.
— Ну, сказала же, черт возьми! — в сердцах выругалась я. — Жора, скорее. Сейчас здесь будут охранники.
Жора уже почти вытащил стекло. Он старался сделать это бесшумно, но, так как теперь шума бояться не стоило, он бросил его и скорее выбрался на улицу. Затем вылезла я. Дрюня стал пихать в окно Ольгу.
— Я не буду отсюда прыгать, — шепотом вопила Ольга. — Здесь высоко.
Жора простер к ней руки и уговаривал тихим голосом, нажимая на то, что два метра — это не так уж и далеко, что Оля — славная девочка и все сможет.
— Давай, милая! Ну, Олечка? Ну, давай, родная! — помогал Дрюня, подталкивая Ольгу, висящую в окне и не желающую прыгать. — Олечка, ну давай же, а то тут уже два огромных жлоба по лестнице скачут. Тебе меня не жалко?
— Жалко, Дрюня. Но я боюсь прыгать, — жалобно проканючила Ольга.
— А если сейчас сюда прибегут, от меня мокрого места не останется, Слышишь, Ольга? Некого тогда жалеть будет, — просил Дрюня Ольгу.
Топот теперь слышала даже я и боялась за Мурашова, хоть он и не был мне сильно симпатичен.
Видно, Дрюнин запас моральных сил уже истощился и больше бояться он не мог.
— Ну все, Ольга, — заорал он. — Жора, лови, — Дрюня протолкнул Ольгу в окошке и она вылетела пулей прямо на руки Жоре.
Мурашов выпрыгнул в ту же минуту и все трое помчались к машине, которую я подогнала поближе, но все-таки не так близко, чтобы ее можно было заметить из окна подсобки.
Они попрыгали на сиденья и я, дав газу, развернулась и поехала в обратном направлении, подальше от спортклуба.
— Я сейчас сойду с ума, — взмолилась Ольга.
— Сходить с ума — это нормально, — изрек Дрюня, обняв Ольгу. — Такие перегрузки не для тебя.
— Ну и мысли умные у тебя, Мурашов. Где вычитал? Или сам придумал?
— Хватит тебе, Полина? Чего я тебе сделал?
— Полтинник не отдал, — зло ответила я, вспомнив старое.
На самом деле, я на Дрюню не злилась, он столько раз сегодня помогал нам, да и полтинник мне не нужен его. Но уж раз человек спрашивает…
— На, держи, Полин. Извини, что забыл, — протягивал мне Дрюня бумажку.
— Да ладно, Мурашов. Я пошутила, — засмеялась я. — Оставь.
— Ну, как скажешь, — глядя на меня недоверчиво, Дрюня спрятал полтинник в карман.
Все-таки Мурашов остается Мурашовым. И никто его не переделает.
— Куда теперь? — перестав сходить с ума, спросила Ольга.
— Домой. Ко мне, — сказала я. — Но, если вам не интересно посмотреть содержимое пакета, могу забросить вас домой. К Ольге, то есть. И спите спокойно, дорогие товарищи.
— Нет, к тебе, — заорали они хором.
— Как это нам не интересно? — возмутился Мурашов. — Наша идея, а нам не интересно?
Ольга стукнула его по ноге. Очевидно, больно. Дрюня скорчил гримасу и замолчал.
— Какая еще ваша идея? — неспроста Ольга остановила Мурашова, ой, неспроста. Чует мое сердце.
— Идея выкрасть эти снимки, — поспешила вставить Ольга, пока Дрюня не оклемался и не выдвинул пару-тройку умных мыслей. — Давайте лучше побыстрее домой поедем, а?
Да уж, домой, действительно, надо бы быстрее. Там разберемся, что это за идея посетила Мурашовскую голову. Гений нашелся, идеи его посещают…
Его бы энергию, да на благо человечеству. Правильно говорят: «Сколько яблок промахнулось, упав не на те головы». Упало бы хоть какое-нибудь завалящее на Дрюнину — авось, чего путное придумал бы.
— Да-а… Снимочки хоть куда… Прямо сейчас можно на конкурс послать. Выиграют первое место и гран-при возьмут, — мечтательно произнес Жора, разглядывая парочку самых интересных фотографий. — Только… жаль, конкурсов таких не придумали… Или может мы о них ничего не знаем… Жаль…А ты ведь права было, Поля. Нравятся мне эти снимочки…
— Хватит тебе жалеть, майор Овсянников, — произнесла я, разглядывая самый интересный на мой взгляд снимочек: Светлана с Олегом на здоровенной с балдахином кровати. — Живи себе без конкурсов и радуйся жизни. Ты еще не видел самый классный снимок. Брось свои картинки. Иди сюда. Ольга, Дрюня! Ну-ка, угадайте, кто на этой милой фотографии?
Я положила фото изображением вниз на свои колени, чтобы остальным не было видно, и приготовилась слушать версии.
— Ну, судя по всем просмотренным мною фотографиям, — начал свою речь Жора, но его перебил Мурашов.
— На той, что ты, Полина, держишь в руках, должна быть та же девушка, что и на остальных.
— Светлана Альфредовна, — я просто поразилась догадливости Ольги. И это после того, как она пряталась в темном шкафу и ее выкидывали из окна.
— Ага. Она самая. А теперь угадайте, кто еще с ней? Принимаю версии всех, кроме Дрюни, так как он не знает этого человека. Хотя, раз уж он толкает такие умные мысли, то может и он догадается?
Ольга наморщила лобик, потерла пальцами виски. Наверное, чтобы лучше думалось. И высказалась.
— Неужели это он?! — в ужасе воскликнула она и отпрыгнула от кресла, в котором сидела я. — Никогда бы не подумала. Никогда не прощу! На всю жизнь запомню! Мерзавец! Подлец! Как мог он? О, Господи, какая же я дура!
Она плюхнулась на диван и закрыла лицо руками, принимаясь за рыдания.
— Ольга, ты что? Перестань! Зачем же теперь слезы лить… И, вообще, я понимала, конечно, что у тебя душа тонкая и так далее… Но, хоть убей, не понимаю, какое тебе до этого дело?
Я, действительно, не понимала, какое ей дело до того, с кем спит Светлана. Нет, конечно, определенная заинтересованность у нее должна быть, т. к. это не напрямую, но касается ее финансового благосостояния. Но зачем же так убиваться?
— Да я… да я с ним… столько пережила… а он… Подлец! — выплеснула свои эмоции Ольга, в перерывах рыдая.
— Когда же он успел? — Смотрела она при этом почему-то на Мурашова. — А я ему так доверяла…
Тут меня осенило. Ольга подумала, что спрятав фотографии, я специально ее дразнила и не показывала Дрюню с этой Светой.
Я засмеялась. Да, фантазия у Ольги работает. Только как-то не так, как у других людей… На то она и психолог.
Дрюня все это время сидел около моих ног на ковре и не понимал, почему Ольга бросает на него такие гневные и презрительные взгляды. Он переглядывался с Жорой, сидящим тут же, и пожимал плечами.
Жора тоже не совсем уловил суть и перемена настроения компании его не радовала.
— Ольга, давай заканчивай лить слезы и слушай сюда, — скомандовала я. — На фото не тот человек, о котором ты подумала.
Ольга успокоилась и раскрыла свои уши пошире. Все последовали ее примеру. Даже шеи несколько вытянулись в мою сторону.
— Насколько я понимаю, — продолжила я, все еще держа фотографию «лицом» вниз. — Ты подразумевала Дрюню, когда обзывалась всякими нелитературными словами.
Ольга слабо кивнула. А Дрюня икнул и как-то страшно посмотрел на Ольгу. Рот у него открылся. Он пытался что-то сказать, но получалось это у него, надо сказать, неважно.
— Так вот. Это не Мурашов. Можешь спать спокойно. Это наш любимый и дорогой Олежек, — теперь так же как Дрюня на Ольгу, на меня таращились Ольга с Жорой. Замкнутый круг какой-то! На кого бы мне вылупиться? — Да-да… Да хватит, в конце концов, глаза на меня пялить! На мне узоры не написаны! Глядите лучше на это.
Я швырнула фотографию на ковер и к ней сразу же подлетели Ольга — слезы у нее моментально высохли, талант! — Жора и Дрюня.
— Н-да. Это что ж получается: Светлана Альфредовна — подружка Олежека? — задал в пустоту вопрос Жора. А может сам себе или окружающим. — А еще она, по твоим, Полина, рассказам — подружка Миши Булгакова. Да к тому же все они втроем дружили с детства. Веселая троица.
— Ага, — согласилась я с выводами Овсянникова. — Дурно здесь пахнет, вокруг этой троицы. Надо бы побеседовать еще раз с Мишей, с глазу на глаз. А за Светочкой последить бы неплохо.
