Елена Логунова - Хижина тети Томы
– Необычное решение, – пробормотала я.
Осторожно пошевелив зеркало, я проверила, не спрятал ли маньяк Вася за ним что-нибудь интересное так же, как это сделал в своем скворечнике Рома.
Тайника не было ни за зеркалом, ни где-либо еще. Во всяком случае, я его не нашла, хотя очень старалась, не поленилась даже простучать стены и в попытке отогнуть закрепленный на полу палас едва не оторвала кусок плинтуса. Копать так глубоко пришлось по той простой причине, что на поверхности – в шкафу, в тумбочке, на столе и так далее – никаких вещей постояльца не осталось. Доблестная милиция выгребла все! Не знаю, что имела в виду Маша, когда сказала, что в номере не прибрано, но никакого мусора я не нашла даже в урне. Таким образом, у меня почти исчезла надежда узнать что-нибудь о моем третьем лишнем кавалере с маньяко-шпионскими наклонностями.
Зато я убедилась, что из окна номера можно было с большим удобством следить за моей скромной персоной! Золотая подкова пляжа с высоты башенки была как на ладони. Снующую между зонтами и лежаками Соньку в приметной дырчатой майке и помятой шляпе фасона «бледная поганка» я разглядела даже невооруженным глазом и наш курятник нашла без особого труда. Думаю, при наличии бинокля с наблюдательного пункта двадцать второго номера можно было пересчитать все горошинки на застиранных занавесках моего собственного окошка! Не зря рекламный щит у входа в «Чайку» подавал как особое достоинство своих номеров «великолепный, захватывающий вид на море». Я бы еще приписала: «И на сушу, если кто интересуется».
Очевидно, желание полюбоваться видом из окна периодически обуревало и других постояльцев «Чайки». Пока я с мрачным удовлетворением глазела на бухту с высоты птичьего полета, этажом ниже в окно высунулся мужчина с роскошной полированной лысиной. Я бы, может, его и не заметила, но дядька буквально улегся на подоконник и начал вертеть головой, слепя меня своей сверкающей макушкой. При этом он во все горло кричал:
– Да, дорогая! У меня все в порядке, добрался, поселился, обживаюсь! Да, дорогая, мне без тебя тоже очень-очень скучно, ты не представляешь, как остро я чувствую свое одиночество!
Сверху мне было видно, что обостренная чувствительность нисколько не мешает лысому вруну легко переносить присутствие на своих плечах женской ручки с длинными красными ногтями, которые так и норовили игриво пробежаться по голой спине кавалера. Не переставая плакаться в трубку, лысый под рукой подруги сладострастно извивался и тряс жирными боками.
– Небось при вселении эти двое тоже записались как супруги Ивановы! – ехидно сказала по поводу сладкой парочки моя Тяпа. – Интересно, они там голые?
Чтобы удовлетворить ее любопытство, я высунулась подальше, заглянула за край подоконника и замерла, увидев нечто гораздо более интересное, чем сексуальные игрища прелюбодеев.
На ребре, образованном сгибом белого металлического подоконника, на сером фоне пыли довольно четко выделялись шесть цифр. Точнее говоря, это были числа, связанные между собой арифметической закономерностью: 52 = 57–05.
Я быстро прикинула: последний дождь прошел неделю назад. Добрый был ливень, настоящая летняя гроза! Вода с наклонных поверхностей падала каскадом, будь в тот момент на подоконнике какие-нибудь записи, их смыло бы без следа. Затем понадобилось бы еще три-четыре дня, чтобы на подоконнике осел такой слой пыли, по которому можно было бы писать пальцем. Получается, что этот арифметический пример из учебника для второго класса средней школы начертал последний обитатель номера, а им был погибший маньяк Петров.
– Второклассник написал бы иначе! – заявила Нюня.
Я не успела поинтересоваться, о чем это она. Дверь открылась, и на пороге возникла Маша. На этот раз она была вооружена не шваброй, а пылесосом, высоко воздетый раструб которого покачивался на трубе на манер рассерженной кобры.
– Не знаю, как там у вас в Азии, а у нас в России говорят, что незваный гость хуже татарина! – недружелюбно объявила расистка Маша.
– Моя уже уходить! – с достоинством сообщила я.
Маша охотно посторонилась и пропустила меня на лестницу, но провожать не стала. Администраторша Вера Андреевна встретила меня настороженным взглядом с оттенком враждебности. Видно, опасалась, что алчная китайская вдовушка начнет обвинять персонал приличной гостиницы в пропаже мифических «вессей муза». Я была выше этого. Сказала только вежливо:
– Спасибо, проссяйте!
Администраторша распрощалась со мной с откровенным удовольствием. Тоскливо звякнув дверным колокольчиком, я вышла на крыльцо и зашлепала вниз по ступенькам. Спустилась к рукотворному ручейку, присела на горбатый каменный мостик и задумчиво оглядела фасад здания.
Мне было непонятно, почему Василий Петров занимался арифметикой, лежа на подоконнике и елозя пальцем по грязи? Неужели у него в номере не было более удобных принадлежностей для письма?
– Может, и не было! – сказала моя Тяпа. – Не зря ведь шпионские записи в блокноте делал Рома, хотя наблюдения вел явно Вася! Или же у шпионов было четкое разделение труда.
В этот момент закрытое окно на втором этаже гостиницы со стуком распахнулось, и из него вывалился на всеобщее обозрение пышный веснушчатый бюст, слегка прикрытый помятыми кружевами. В декольте гармошкой улеглись многочисленные подбородки, на которых упокоились толстые щеки с содержащимися между ними пухлыми губами и носиком-пуговкой. Верхнюю половину лица занавешивали спутанные обесцвеченные волосы.
– Алле, котик? – капризно заговорила дама. – Зайчик, это я! Солнышко, у меня заканчиваются деньги, ты бы подбросил мне на счет пару сотен баксов!
Я огляделась и не увидела поблизости ни зайца, ни кота. Солнце, правда, в небе было, но обращаться к нему с просьбой о материальной помощи смысла не имело. Мне стало ясно, что рыжая толстуха разговаривает с земным воплощением солнышка, исполняющим также обязанности котика и зайчика, по сотовому. Я вспомнила лысого вруна, который вел телефонный разговор в аналогичной позиции, и нашла объяснение странным действиям шпиона Петрова. Очевидно, он тоже разговаривал по телефону, когда у него возникло непреодолимое желание заняться арифметикой! Нормальных канцелярских принадлежностей под рукой у Васи в тот момент не имелось, но прямо перед глазами был пыльный подоконник, более или менее пригодный для письма.
Над закономерным вопросом, с какой стати постояльцы отеля «Чайка» пользуются мобильной связью исключительно в позе деревянной кукушечки, я не раздумывала ни секунды. Мне было прекрасно известно, что в поселке связь исключительно плохая, в некоторых местах вообще нет приема – горы мешают.
– Логично предположить, что данные цифры имеют особо важное значение. Может, это вовсе не арифметический пример на вычитание, а шпионская шифровка? Петрову могли сообщить комбинацию чисел по телефону, и он сразу же записал ее на чем попало, чтобы не забыть, – рассудила Тяпа.
– Я как раз хотела объяснить, что на пример из школьного учебника запись не похожа, – сказала Нюня. – Математическая задачка имела бы обратный порядок: сначала собственно действие на вычитание и только потом результат. То есть правильно было бы написать «57–05 = 52». А тут «52 = 57–05». К тому же в нормальном примере вычитаемое было бы обозначено одной цифрой, просто пятеркой, без нуля. Очень странная запись!
– Странная, но смутно знакомая, – пробормотала я. – Что-то она мне напоминает…
– Извините, разрешите пройти! – печально произнес за моей спиной знакомый голос.
Поспешно сползая с мостика, я едва не сверзилась в ручеек. Помяла гортензию, с трудом удержалась на краю бассейна, развернулась, балансируя на камне, и уставилась на побеспокоившего меня человека раскосыми глазами, которым только крепкий скотч помешал сделаться круглыми, как плошки.
На дорожке перед мостиком, с плохо скрытым нетерпением ожидая возможности преодолеть водную преграду, переминался Дима. Несмотря на жару, красавец-брюнет надел черную рубашку и темные костюмные брюки. В этом наряде и непроглядных солнечных очках он смахивал на итальянского мафиози.
– Прям бал-маскарад какой-то! – сострила моя Тяпа. – Все сегодня в костюмах!
Я молча покачивалась на мокром валуне, помахивая руками, как маленький застенчивый лебедь, что вполне можно было принять за приглашение к продолжению пути. Дима поблагодарил меня невыразимо печальной улыбкой, прошел по мостику и начал восхождение к двери гостиницы.
– Не узнал! – с легким сожалением сказала моя Тяпа.
– Интересно было бы знать, зачем он идет в «Чайку»? – застенчиво спросила Нюня.
– Расхотел жить в тети-Люсином балагане, – предположила я. – Или окончательно передумал ухаживать за мной и свел знакомство с какой-нибудь одинокой распутницей Ивановой из числа проживающих в гостинице!
