Дарья Калинина - Пиф-паф, прекрасная маркиза!
Но как Хрущ оказался тут? В лесу?
Все правильно, Хрущу же после его художеств в Карповке удалось скрыться от Шурыгина. Двоих его сообщников полиция задержала, а вот третий – Хрущ – удрал. Выходит, преступник вернулся в родные места и хорошо подготовился к приезду Василисы. И тут же у Василисы в голове возник вопрос. А откуда Хрущ знал, что она вообще приедет в Коми? Откуда знал, что они с Игнатом Федоровичем поедут в Малочаевку?
Засада на лесной дороге была подготовлена Хрущем и его новыми сообщниками, Василиса была в этом совершенно уверена. Они перегородили дорогу спиленной березой, и Василиса с Игнатом Федоровичем попали в засаду. Но откуда преступники знали, когда и где нужно устраивать засаду? За ними следили? Похоже, так. Следили и выследили.
И новая, полная отчаяния мысль появилась в голове у Василисы. Ах, почему она не настояла, чтобы с ними вместе в Малочаевку отправился и следователь Калязин – приятель Шурыгина? Ну и что с того, что ему нездоровилось. Он бы сумел помешать похищению Василисы! И сейчас ей не было бы так мучительно страшно. Василиса не сводила перепуганного взгляда с Хруща и вся дрожала мелкой дрожью.
О том, что насчет пленницы планы у Хруща самые злодейские, говорило пугающее спокойствие, с которым он держался. Он вошел в дом, уселся напротив Василисы и молча на нее уставился. Под его взглядом Василиса совсем заледенела.
Честное слово, лучше бы ругался! Лучше бы проклинал Василису, ее бабушку и кого угодно еще.
– Серый, – внезапно крикнул Хрущ кому-то во дворе. – Тащи сюда инструмент.
Василиса заерзала на кровати. Что за инструмент? Зачем?
Она со страхом взглянула на появившегося в дверях Серого. Вид его не предвещал ничего хорошего. Серый был молодой еще паренек, тощий и отчаянно прыщавый. Он здорово трусил и, чтобы скрыть это, тоже гадко ухмылялся, беря пример с Хруща, которому стремился подражать во всем. Даже сутулился точно так же. И ноги волочил похожим образом.
– Принес?
– Принес.
Хрущ принял у своего помощника сумку, в которой громыхнуло что-то металлическое. Затем из нее показались молоток, гвозди, зубило, шило и клещи.
Разложив их перед собой на столе, Хрущ спросил у Василисы:
– Ну что, готова? Начнем?
– К че… чему я готова? И ч-что начнем?
От охватившего ее противного липкого страха зубы Василисы выделывали чечетку. Она никак не могла их усмирить, при попытке открыть рот зубы начинали стучать друг о друга.
Хрущ, казалось, наслаждался ее страхом. Он обвел глазами разложенные перед собой инструменты, потом взял в руки клещи и скомандовал своему помощнику:
– Держи ее.
– Рот бы надо заклеить. А то орать станет.
– Верно. Хотя на помощь к ней никто тут и не прибежит, но слушать ее вопли все равно противно.
– Иные так вопят, что оглохнуть можно, – подхалимски поддержал Серый.
– Тащи скотч. Разговорился тут.
Василиса заторопилась.
– Погодите, скажите сначала, что вам от меня нужно? Может, мы и так договоримся? Без клещей?
– Ишь ты, не понимает, чего нам от нее нужно, – вроде бы удивился Хрущ. – Ну, с непонятливыми у нас разговор короткий. – И он выразительно щелкнул клещами. – Раз! И нет ноготка! А за ним и пальчик. А потом глазик. Хочешь одноглазой походить, красотка? А без руки?
Серый, который присутствовал при этом разговоре, плотоядно ухмыльнулся.
– А можно я ее сначала того… Оприходую? Девка-то, кажись, ничего! Справная! А то после того, как ты с ней поколдуешь, тискать ее уже не то будет.
– Эх, молодо-зелено, все бы вам любовь крутить, – вздохнул Хрущ. – Ну, да солнце еще не село, и ночь впереди долгая. Пользуйся, пока я добрый.
Серый взвыл от радости, а Василиса от ужаса. Только не это! Прыщавый вызывал у нее настоящее отвращение. Она не перенесет, если он примется лапать ее своими противными потными руками. Стоило Серому дотронуться до нее, как она закричала.
– Заткни ей рот, – тут же отреагировал Хрущ. – Сам можешь тешиться, а нам с мужиками пожрать спокойно дай.
Остальные, не обращая на них внимания, уже и впрямь собрались за столом, на котором стояли какие-то банки, коробки и бутылка водки.
Серый был согласен на все. Он проворно заклеил Василисе рот скотчем, который заранее припас. Теперь Василиса могла лишь бессвязно мычать.
– За дом ее оттащи, – посоветовал Хрущ.
Серому было все равно, где развлекаться, лишь бы поскорей. Он бы с радостью накинулся на Василису прямо тут, но приказ старшего, которого он уважал и боялся, заставил его оттащить свою жертву за дом. По дороге он, не стесняясь, тискал Василисину грудь и даже хрюкал от удовольствия.
– Хороша, – облизываясь, шептал он. – Хороша…
Василиса извивалась и брыкалась, но что толку, если руки и ноги у нее были связаны, а рот заклеен. Она лишь получила от Серого пару оплеух в ответ на то, что случайно сумела задеть его своими кулачками.
Наконец Серый затащил Василису за дом, где и бросил прямо на землю. Парень был хиловат, тащить эту ношу ему было трудновато, дышал он тяжело и прерывисто.
– Слышь, ты, шалава, – произнес он, наконец отдышавшись. – Будь со мной поласковей! Тебе самой от этого приятней будет. Слышишь меня?
Василиса в ответ взбрыкнула ногами, чтобы у Серого не оставалось иллюзий на ее счет. Добром она ему не дастся. Ни за что! Никогда!
– Ну, не хочешь, как хочешь. А могла бы перед смертью хоть какое-то удовольствие получить.
Перед смертью? Значит, уже все решено?
Василиса замычала, изо всех сил вращая глазами.
– Сказать чего-то хочешь? – догадался прыщавый. – Говори.
Он сорвал с нее скотч. Василисе показалось, что вместе с липкой лентой с лица сошла и кожа. Но она сдержалась и не закричала. А вместо этого спросила:
– Почему вы хотите меня убить?
– Это Хруща спрашивать надо. Он знает.
– Неужели ты не знаешь? Ты же его первый помощник! – Василиса нарочно льстила прыщавому, зная, как лесть действует на мужчин. – Хрущ на тебя полагается, как на самого себя. Я же вижу. Неужели он не сказал тебе, зачем я ему понадобилась?
Серый хмыкнул, явно довольный поворотом, который приняла их с Василисой беседа. А потом спросил:
– Тайну тебе бабка сказала?
Василиса раздумывала недолго.
– А если сказала, то что?
– От этого все и зависит.
– А хочешь, я тебе бабушкину тайну скажу?
– Ага, – недоверчиво пробормотал он. – А взамен чего хочешь?
– Ничего мне не надо. Ты мне нравишься, поэтому я тебе просто так скажу. Хрущу не скажу, а тебе скажу, лапусик. Ты же красавчик, мы бы могли быть с тобой прекрасной парой. – И Василиса почмокала губами в воздухе. – Хочешь этого?
– Хочу!
Будь прыщавый хоть немного поумней и будь у него побольше опыта с женским полом, он бы заподозрил подвох. Но в нем сейчас играли гормоны.
– Вдвоем могли бы жить, – соблазняла Василиса. – Ты и я! Секс хоть каждый день и каждую ночь. Хочешь?
Прыщавый облизнул губы.
– А чего? – произнес он наконец. – Давай! Говори!
– Только ты меня развяжи сначала.
– Как же! Я тебя развяжу, а ты деру?
Прыщавый оказался неожиданно умней, чем рассчитывала Василиса. Но она не сдавалась.
– Куда же мне тут бежать, голубчик? И разве от тебя убежишь? Ты вон какой быстрый. Небось, футболом занимаешься?
– Ага, – снова расплылся Серый в ухмылке. – С ребятами во дворе гоняем.
– Вот видишь! Куда мне с тобой тягаться. Не смогу я убежать, риска никакого. Развяжи.
Но прыщавый не торопился.
– Сначала скажи, что тебе бабка передала.
– Ну, слушай.
Василиса лихорадочно соображала, что бы ей наплести прыщавому. Конечно, она не собиралась говорить ему правду. Еще не хватало! Но что-то сказать все же было нужно.
– Бабушка мне сказала, что я должна поехать к Прохору Кузьмичу и сказать ему, что все знаю.
– А чего знаешь-то?
– Знаю, что делать надо.
– И чего?
– Сесть на самого крупного жеребца, какой только найдется в деревне, и когда солнце только покажется над горизонтом, ехать ему навстречу. Отсчитать на коне тысячу шагов, потом сойти, повернуть вокруг себя через левое плечо на одну четверть и пройти еще тысячу шагов. Когда будет камень, значит, все.
– Все?
– Да.
– А зачем конь, если шаги считать нужно?
– Так конские же шаги.
– Мудрено что-то, – усомнился Серый. – А ты мне не врешь?
– Правду говорю.
– Поклянись!
– Чтобы нам с тобой вместе никогда не бывать! Клянусь!
Василиса ничем не рисковала, давая такую клятву. А прыщавый ей вроде бы поверил.
– Ишь ты, – хмыкнул он. – Вона чего твой прадед удумал. Умный, видать, мужик был. Хитрый.
Прадед? Значит, этим мерзавцам нужно выведать то, что отец бабушки Василисы в свое время ей рассказал? Но что это за галиматья, которой все они придают такое значение? И бабушка, и Савва Прохорович, и этот Хрущ. Последний тут вообще с какого боку? Не похож он на жителя Малочаевки.
Когда Василиса спросила об этом у прыщавого, тот объяснил:
