Дарья Донцова - Вставная челюсть Щелкунчика
– Петрову убил яд, – продолжил Степан, – в отчете токсиколога указано: дили… мити… коло… дини… Выговорить название я не способен. До начала восьмидесятых этот самый дили… мити… широко применялся в производстве средств от крыс и мышей. Его выпускали в разных видах: порошок и раствор, последний применялся широко, в частности, им опрыскивали амбары, в которых хранилось зерно, был вариант и для жилых домов. Отрава называлась «Гранат».
– Почему так? – удивилась я. – Средство пахло фруктами?
Степан развел руками:
– Не знаю, может, ваше предположение верно. С названиями в советские времена было странно. Меня всегда удивляло, что бензопила, очень хорошая, кстати, называлась «Дружба». Ну какая может быть дружба, если к тебе с бензопилой приближаются? В конце восьмидесятых «Гранат» признали опасным для здоровья человека, запретили применять во всех областях и сняли с производства. Но в Интернете можно черта лысого приобрести, ну-ка. «Гранат»! О! Пожалуйста! Доставят на дом любое количество, рекламируют как средство, которое любили наши бабушки.
– Посмотрите его состав, – посоветовала я.
– В нем этого дили… нет, – разочарованно протянул спустя короткое время Степан, – совсем другой состав: порошок коры асфанского дерева, корень мультилапки. Растительное сырье.
– Реалии современного бизнеса, – произнесла я, – производитель покупает название, хорошо известное народу, ну, например, печенье «Вкусное», копирует дизайн советской привычной обертки и начинает торговать товаром, который не имеет ничего общего с прежним. В старом было сливочное масло, в новом пальмовое, натуральная ваниль заменена на ароматизатор…
– Но в случае со средством «Гранат» все иначе, – возразил Степан, – теперь оно не токсично для человека.
– Не все изменения бывают к худшему, – согласилась я, – у меня сразу много вопросов появилось. Почему хотели отравить Алису? Кто решил убить девочку? Сомневаюсь, что Вера и Таня способны на это.
Дмитриев отодвинул планшет.
– Одна опшикала колготки едким спреем, вызывающим зуд, другая добавила в фляжку и бутылку с минералкой слабительное, обе дамы склонны к неблаговидным поступкам.
Я посмотрела на Степана:
– Убийство девочки нельзя назвать неблаговидным поступком, это тяжкое преступление, не всякий уголовник тронет подростка.
– Ключи были у Анюты Королевой и у обеих предприимчивых мамаш… – перечислил Степан.
– Кто-то еще мог, как Григорьева с Яковлевой, сделать копию, – перебила его я.
– В комнате раздевались только Марина, Алиса и Соня, – возразил Семен, – другим туда незачем заходить.
– Если только кому-то не потребовалось убить внучку Галины Сергеевны, – подчеркнула я. – Что могла натворить Алиса, чтобы вызвать столь сильную ненависть?
– Иногда хватает ерунды, – вздохнул Степан и взял зазвонивший телефон. – Да, да, обязательно сейчас? Ну… я подумаю.
– У вас срочные дела, – воскликнула я, – да и мне пора.
– Извините, – смутился Степан, – я не предполагал, что встречу вас, поэтому попросил одного человека приехать в офис. Разрешите вам позднее позвонить?
– Конечно, – улыбнулась я, – буду рада.
– Виола, не волнуйтесь, я найду доказательства того, что Яковлева оклеветала вас, – заверил Дмитриев. – Вере это с рук не сойдет.
Я хотела сказать Степану, чтобы он записал номер моего мобильного, но посмотрела на его айпад и передумала.
– Спасибо, очень неприятно оказаться обвиненной во взяточничестве безо всяких на то оснований.
Из кафе мы вышли вместе, Степан посадил меня в машину и вдруг спросил:
– Виола, надеюсь, вы не собираетесь ехать к Яковлевой выяснять отношения?
Я сделала самые честные глаза.
– Мне это даже в голову прийти не могло, да и времени нет, надо садиться за работу.
– Удачного дня, творческого вдохновения, – пожелал Степан, – звякну около девяти, не поздно? Вы жаворонок или сова?
– Жаросов, – засмеялась я, – встаю рано, ложусь поздно, иначе ничего не успеваю. Я сова, которая вынуждена петь жаворонком.
– Жаросов, – повторил Степан, – такое, кроме вас, никому не придумать.
Я помахала Дмитриеву рукой, влилась в поток машин, проехала по проспекту вперед, включила навигатор, вбила в него слова «Дом Соловьиная роща» и легла на курс. Хорошо, что теперь элитное жилье имеет имена. Степан, рассказывая о покупке любовником Вере квартиры, сообщил и название дома – «Соловьиная роща». Очень надеюсь, что Яковлева сейчас валяется на диване в халате и совершенно не ждет гостей.
* * *«Соловьиная роща» оказалась совсем не так роскошна, как я предполагала, обычная многоэтажка, декорированная панелями, имитирующими красный кирпич. От собратьев ее отличали нарисованные на фасаде птички да большая вывеска над главным входом с надписью «Здесь живут счастливые соловьи».
Мне пришлось три раза объехать вокруг здания, чтобы найти свободное место, и приткнуть машину. Думается, местные соловушки могли стать еще счастливее, получи они личную парковку у подъезда. Я притулилась в соседнем переулке, хотела выйти и услышала тихое гудение, кто-то прислал мне письмо. Адрес отправителя был неизвестен, но в графе «тема» значилось: «от Степана». Не стоит удивляться тому, что Дмитриев узнал координаты моего почтового ящика, похоже, он способен добыть любую информацию.
Я открыла письмо.
«Виола! Решил, что вам будет интересно узнать кое-что про Анюту Королеву. Правая рука Аллы Константиновны, бессменный исполнительный организатор всех конкурсов «Девочка года», в семнадцать лет была осуждена за убийство своей соседки по комнате в студенческом общежитии педвуза, где училась на первом курсе. Преступление Королева совершила за неделю до своего совершеннолетия. Девушке впаяли шесть лет, она отсидела срок от звонка до звонка, отбывала наказание в колонии для взрослых, так как ей на момент объявления приговора исполнилось восемнадцать. В отличие от других зэчек Анюта твердо решила никогда более на зону не возвращаться. Все характеристики у нее за время заключения были идеальны, нет ни одного замечания. Королева ударно шила распашонки для младенцев, участвовала в художественной самодеятельности, редактировала стенгазету «Путь к свободе». Анюте посчастливилось попасть в образцово-показательный лагерь неподалеку от Москвы, там работал филиал одного из столичных вузов, при желании контингент мог получить высшее образование. Анюта не упустила свой шанс, вышла на свободу с чистой совестью и с дипломом журфака, устроилась на автобазу диспетчером. Должность явно не для человека, у которого за плечами институт, но бывшей зэчке найти хорошее место сложно. Королева перебралась в район, где ее никто не знал, и нашла себе другую работу, стала писать статьи в разные издания. Несколько лет она была фрилансером, затем кропала материалы для интернет-порталов, и в конце концов ее взяла к себе Алла Константиновна. Сначала Королева исполняла роль секретарши, подавала кофе, потом ее повысили до личной помощницы Мироновой, и вот теперь она организует конкурсы красоты «Девочка года». В анкете, заполненной при поступлении на работу в холдинг «Красавица», Анюта слегка приукрасила свою биографию. Она указала: шесть лет училась на журфаке. Но ни словом не обмолвилась, что посещала филиал вуза в казенном доме. В дипломе не указано, где получено образование, «корочки» у Королевой, как у всех студентов. О пребывании под судом она тоже не сообщала. И последнее. Как Анюта убила сокурсницу? Она ее столкнула с лестницы, перекинула через перила на седьмом этаже.
Степан».
Глава 19
В подъезде у лифта за столом сидела женщина лет шестидесяти, с упоением читавшая старый роман Смоляковой.
– Вера Яковлева в какой квартире живет? – спросила я.
– Сто двадцатая, пятнадцатый этаж, – не отрываясь от чтения, сообщила тетушка.
Я молча вошла в лифт и нажала на нужную кнопку, думая о том, как убедить Веру открыть мне дверь. Яковлева посмотрит на экран домофона и мигом узнает меня… А кто впустит в свою квартиру человека, которому сделал гадость? Даже если он не очень крупная женщина и не держит в правой руке бейсбольную биту, а в левой камень? Приготовившись к долгому разговору через дверь, я нажала на белую клавишу на стене.
Из-за двери раздался сердитый голос:
– Опять приперлась! Что теперь? То я тапками по полу стучу, то у меня телевизор работает. Сколько можно приставать? Вам надо к психиатру обратиться. Или уехать жить в глухую деревню, в избу. Вот тогда никто над головой шуметь не будет. Надоели ваши бесконечные претензии…
Дверь в квартиру открылась, на пороге стояла взбешенная Яковлева. Увидев меня, Вера попятилась.
– Привет, это не вредная соседка, – произнесла я. – Как себя чувствуете? Поговорить надо.
Вера дернула дверь на себя, но я оказалась начеку и быстро всунула между створкой и косяком свою сумку. Мой вам совет, никогда не используйте для этой цели ногу. Тот, кто не хочет впускать гостя, может попытаться с силой захлопнуть дверь и травмирует вашу ступню, а в ней много мелких косточек, зарастают они долго, болят сильно. И голову совать в щель не стоит, в ней, правда, костей меньше, но все равно не надо. В качестве стопора лучше всего подходит ридикюль, даже небольшой клатч не позволит замку захлопнуться.
