Кошмар в августе - Дельвиг Полина Александровна

К половине седьмого все было готово. Стол накрыт, камера подготовлена, свет притушен. Даша нервно мерила шагами коридор между входной дверью и кухней, поглядывая то на часы, то на телефон. Она была уверена, что перед тем как прийти, Валикбеев все же позвонит. Но время шло, звонка не было, и оставалось предполагать, что позвонит он сразу в дверь. Поэтому когда звонок все же прозвучал, Даша по инерции бросилась к двери, но, уже взявшись за ключи, сообразила — звонит телефон.

— Алло? — Голос ее чуть дрожал, выдавая нетерпение.

— Добрый день, Даша, Ираклий говорит...

Мог бы и не представляться, этот характерный акцент узнаешь сразу.

— Да, слушаю. — Она старалась говорить кокетливо.

— Дашенька, я хотел извиниться, у меня сегодня никак не получается. Вы не против перенести наше маленькое приключение на субботу?

По высоко зачесанному затылку словно обухом двинули.

— Как на субботу? — едва сумела она вымолвить. — Но... в субботу уже Юля будет дома...

— И что? — пророкотал Валикбеев. — Думаете, она вас не отпустит?

— Нет, но... —- Даша окончательно перестала что-либо понимать. — Я думала, вы зайдете... Я и стол уже накрыла.

— Ох, как жаль! — В голосе звучало вполне искреннее сожаление. — Я бесконечно виноват перед вами и обещаю при первой же возможности исправиться. Ну простите меня! — Да, да, конечно... — От растерянности Даша не знала, что и говорить. — Но, может быть, все-таки получится? Может, мы договоримся на более позднее время?

— Дело в том, что я не знаю, когда закончу... — Валикбеев то ли вправду колебался, то ли делал вид. — Разве что вы согласитесь подъехать к моему институту, здесь неподалеку есть пара симпатичных кафе.

Ни о каких кафе не могло быть и речи, если только она не решится взять рыб с собой.

— Я не могу оставить дом. Юлиного сына на вечер забрала бабушка, но она должна позвонить. Может быть, все-таки вы сюда?

— Нет, Дашенька, простите, но я не смогу. — Ей показалось или в его голосе действительно звучала ирония? — Давайте я лучше позвоню вам в субботу.

— Буду ждать... — пробормотала Даша и, повесив трубку, мрачно добавила: — Если, конечно, доживу. В субботу мой скальп будет выставлен перед входом в подъезд.

Скинув туфли, она забралась с ногами в кресло и обхватила плечи руками. Так много было поставлено на этот вечер... Что же делать дальше?

«Stranger in the night...» — задумчиво пел Синатра, и его бархатный голос неспешно ложился на августовский полумрак, легко покачиваясь в пламени свечей. «Stranger in the night...» — вторила ему рыжеволосая женщина с таким унынием, что будь великолепный Фрэнк жив, непременно удавил бы ее своими собственными руками.

Песня закончилась, и в доме воцарилась тишина. Даша продолжала обкусывать ногти и отрешенным взглядом следить за рыбами. Те чувствовали себя прекрасно, помирать не собирались, а вовсе даже наоборот — тыкались в стекло губастыми мордами в надежде получить что-нибудь вкусненькое. «Да что же это такое, — подумала Даша, — из-за каких-то скользких безмозглых тварей у меня вся жизнь наперекосяк? Мало того что приходится унижаться, навязывая себя малознакомым мужчинам, так они еще и не приходят!»

Ситуация и впрямь складывалась неважнецкая: Юлькин запрет она нарушила, а результата никакого не получила. И значит, послезавтра ее поджидает геенна огненная. Паэгле молчать не станет, она ее живьем съест. Правда, был выход — собрать вещи и прямиком в аэропорт, но это значило признать свое поражение, причем не только перед заносчивой одноклассницей, но и перед Полетаевым. А последний в отличие от Юльки, с которой она, может быть, больше никогда в жизни не встретится, будет припоминать ей этот проигрыш до самой смерти. Кроме всего прочего, просто так сдаваться она не привыкла. Что же делать? Ну не силком же их всех сюда тащить...

Неожиданно Даша выпрямилась. А зачем их сюда тащить? Если гора не идет к Магомету, то Магомет вполне может навестить гору и сам. Она посмотрела на часы. Начало восьмого, время детское, если поспешить, можно еще многое успеть.

Скинув на ходу платье и вытащив из рыжих кудрей шпильки, Даша поспешила облечься в свою привычную одежду.

2

То, что центр Москвы изобилует темными подворотнями, секретом никогда не было, но чтобы совсем рядом с Большим театром — и такие катакомбы...

Словно в детстве, в замечательной игре казаки-разбойники, Даша азартно следовала за стрелками с надписью «Зоомагазин», ловко перепрыгивая через лужицы от капающих сверху кондиционеров, миновала стихийные помойки и кучку лениво покуривающих поваров, белые накрахмаленные курточки которых странно контрастировали с серой облупившейся краской рассыпающихся стен.

Постепенно надписи уводили в такие каменные дебри, что Даша начала всерьез опасаться встретить за очередным поворотом Гиляровского. Наконец, не без труда и упорства, добралась она до последней стрелки, упирающейся в решетку. Решетка была приоткрыта, за ней начинались ступени, ведущие не иначе как в преисподнюю. Первую ступень едва освещали остатки дневного света, но остальные терялись в сыроватом мраке. Еще раз взвесив все за и против, Даша решилась и, осторожно переступив через порожек, шагнула на продавленный от времени камень.

«Если это лучший зоомагазин в Москве, то что же делается в остальных?» — раздраженно думала она, кончиками пальцев придерживаясь за шероховатую стену. С каждым шагом становилось все темнее, к запаху ближайшей помойки добавлялся отчетливый запах сухих кормов, идущий снизу, из подвала. Вместе с темнотой и сыростью это производило гнетущее впечатление. Последняя ступенька упиралась в глухую стену. Не веря своим глазам, Даша принялась осторожно ощупывать стену и оказалась права — стена на самом деле была дверью, но выглядела так, словно ее выпилили из цельного куска металла. Даша попыталась нащупать ручку, но ничего иного, кроме разболтанного звонка, на двери не было. Нажав на кнопку раза два, она прислушалась. Тишина. Ни звука самого звонка, ни голосов, ни шагов — ничего. «Неужели уже закрылись?» В каком-то остервенении она принялась колошматить по двери руками, ногами, но удары глухо вязли в металле и шума производили не больше, чем падающие на снег апельсины. Отбив конечности и выбившись из сил, Даша уже решила было выбираться из подвала, как за дверью что-то щелкнуло, и в проеме показалось испуганное лицо совсем еще юного паренька.

— Вы кто? — спросил паренек, придерживая дверь.

— Я посетитель, — холодно произнесла Даша.

— А почему не с главного входа? — поинтересовался юноша, все еще не отпуская ручку.

— А... Я по стрелкам шла. — Впервые промелькнула мысль, что и в самом деле ни в один магазин не может быть такого странного входа. — Вот, у вас же стрелки нарисованы... — Она потыкала пальцем наверх, в сторону решетки.

— Так это для поставщиков. Для тех, кто товар привозит. — В ломающемся голосе звучало явное осуждение. — Идите теперь обратно и...

— Вы что, погоните меня обратно через все эти помойки?

Возмущенная Даша попыталась потянуть дверь на себя, но паренек, невзирая на субтильность, держался крепко.

— Такой порядок, все посетители — через главный вход.

— Ноя ведь уже пришла!

— Пройдите еще раз.

— Я к Истомину.

Имя директора магазина произвело магический эффект. Дверь распахнулась.

— А чего сразу не сказали? Проходите, сейчас позову...

3

Решив действовать стремительно, Даша выбрала очередную жертву без особых колебаний — Истомин, директор зоомагазина. Во-первых, по словам Юльки, он был красив, во-вторых, не надо было особо размышлять над предлогом для визита: раз он хотел приобрести Юлькиных рыб, то именно ему и следует их предложить, в-третьих, если рыб отравил именно Истомин, он не сможет не отреагировать на сообщение о том, что они все живы и невредимы. А большего ей и не надо, остальное она клещами вытащит.