Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ) - Милошевич Сергей
— Да ты что, красноносый, совсем уже офонарел, ребенку такие загадки загадывать! — возмутился Холмов.
— А что, нормальная загадка, — сообщил дед Мороз, начав беспрерывно икать. — Эти байстрюки и не такое знают, смею вас уверить…
— Ну-ка быстро вали отсюда, обормот горбатый! — внезапно рассвирепел Шура, увидев, как Владик скривился и захлюпал носом. — Чтобы и духу твоего здесь не было….
С этими словами Шура схватил деда Мороза за шиворот и потащил к лестнице.
— Нехорошо… Нельзя деда Мороза под Новый год прогонять, — бормотал тот, пытаясь упереться ногами в пол. — Примета пло… Договорить Санта-Клаус не успел, так как загремел вниз по ступенькам.
— Идиот…. - проворчал Холмов, брезгливо отряхивая руки, которые он испачкал о грязный халат Сайта-Клауса. — Где только такого нашли, ему бы разве что в ЛТП дедом Морозом быть…
Друзья вернулись в комнату, оживленно обсуждая неожиданный новогодний визит. Лишь Владик угрюмо молчал, изредка всхлипывая. Он искренне сожалел, что приход деда Мороза закончился столь неожиданно, а новогодний подарок так глупо ускользнул из его рук.
— Ну-ну, сынок, подсыхай, нашел из-за чего расстраиваться, — ласково похлопал Шура сына по спине. — Неужели ты думаешь, что на Новый год ты останешься без подарка?…
С этими словами он достал из-под кровати большую коробку, в которой находился игрушечный электромобиль на батарейках. Естественно, через секунду от минорного настроения Владика не осталось ни следа. Он схватил электромобиль и попытался его включить, но безуспешно.
На помощь сыну пришел батька, но результата по-прежнему не было — что-то в автомобильчике заело. Пришлось Шуре вместо того, чтобы сесть за праздничный стол, достать из шкафа коробку с инструментами и заняться починкой своего подарка.
— Запомни, сынок, одну истину — все, что сделано в СССР, все сделано на редкость хорошо и добросовестно, — злобно говорил Шура Холмов, с раздражением ковыряясь отверткой во внутренностях игрушки. — Запомни сам и своим детям расскажешь….
За этими хлопотами время пролетело незаметно, и вот из приемника раздался суровый голос Юрия Владимировича Андропова, поздравлявшего весь советский народ с наступающим новым, 1983-м годом. Вытянувшись по стойке «смирно», Дима и Шура с серьезными выражениями лиц слушали Генерального секретаря ЦК КПСС, держа в руках стаканы, наполненные сухим вином (шампанского достать не удалось). Наконец выступление закончилось, на секунду-другую в эфире воцарилась тишина, после чего по комнате поплыли мелодичные и торжественные звуки кремлевских курантов.
— С Новым годом, Вацман! — провозгласил Холмов и голос его дрогнул.
— Пусть нам в этом году повезет…
Друзья чокнулись, осушили стаканы и стали слушать гимн. Обоим стало грустно, как становится, несомненно, грустно каждому взрослому человеку в этот момент. Вот и еще один год прожит, и стал короче к могиле наш путь, и неизвестно, что год грядущий нам готовит — радость либо совсем наоборот. Дима немигающим взглядом смотрел в черный проем окна, где тусклым красным и зеленым светом вспыхивали традиционные сигнальные ракеты, освещавшие занесенные снегом крыши соседних домов… Он подумал, что наверное его родные в далекой Америке тоже в этот миг поднимают бокалы с каким-то импортным, и без сомнения, очень вкусным шампанским. Но тут Дима вспомнил о 13-часовой разнице во времени и судорожно вздохнул.
— Да, вот и еще один год тю-тю, — задумчиво произнес Шура, плюхнувшись на стул и швырнув в рот кусок копченой колбасы. — Но скорбеть по этому поводу, я думаю, не следует, жизнь идет дальше, и отвертеться от этого факта, как говорил Бендер, невозможно. Давай-ка по такому случаю водочки оприходуем, по пятьдесят капель…. Дима очнулся от своих невеселых дум и протянул Шуре свой стакан. В этот момент дверь их комнаты резко распахнулась и на пороге возникла веселая, улыбающаяся Муся Хадсон. В руке ее также был стакан, почти доверху наполненный какой-то светлой, полупрозрачной жидкостью.
— С Новым годом, мужики! — торжественно провозгласила она, высоко подняв свой стакан, отчего приобрела некое сходство с американской статуей Свободы. — Чтоб у вас в этом году все было путем…
— С Новым годом, Муся, — засуетился Шура, приглашая квартирную хозяйку жестом к столу. — Присаживайтесь. Ну, вздрогнули! С Новым годом, с новым счастьем…
На следующий день друзья проснулись, когда старенький будильник, стоявший на шифоньере показывал четверть второго дня. Опухшие и помятые после бурно проведенного новгоднего веселья, они молча посмотрели друг на друга и прямо в трусах, не одеваясь, уселись за стол, с остатками праздничного пиршества. Однако опохмелка почему-то не принесла ни одному, ни второму желаемого облегчения.
— Предлагаю пойти на улицу, проветрить физиономии, — предложил Холмов. — Тем более, мне все равно надо малого отвезти мамаше…
Одевшись, Дима и Шура с Владиком вышли на улицу, где было настоящее царство ярко сверкающего в солнечных лучах свежевыпавшего снега. Снег подмерз и было чертовски скользко. Однако песком была посыпана одна лишь одинокая дорожка — от входа в подъезд соседнего дома, котором жил дворник Прокопыч до находившегося неподалеку, за углом ликеро-водочного магазина. На большее Прокопнча, а может быть, и песка не хватило. С удовольствием вдыхая свежий, морозный воздух, Шура и Дима чуть ли не физически ощущали, как под воздействием живительной прохлады их помятые с похмелья лица постепенно выправляются, приобретают правильные очертания, словно сжатая и смятая пластмассовая канистра, в которую наливают воду. Немного оклемавшись, друзья, под восторженные вопли Владика стали шутливо перебрасываться снежками. Забава продолжалась до тех пор, пока Дима ненароком не заехал Холмову куском смерзшегося снега в лоб с такой силой, что тот, крякнув, потерял равновесие и шлепнулся на задницу. — Ничего-ничего, — пробормотал Шура, когда перепуганный Вацман подскочил к нему, помогая подняться. — Бывало и хуже…
Наконец они дошли до остановки, сели в холодный и пустой трамвай с заидневелыми окнами и поехали на улицу Артема, где жила бывшая жена Холмова. Расставшись с сыном, Шура сразу помрачнел, ушел в себя, и стал неразговорчив. Дима тоже погрузился в невеселые мысли о своих таких далеких близких, о том, как здоровье его дедушки, Зиновия Ефимовича, и удастся ли Диме застать его в живых.
Так они и бродили молча по пустнынной и притихшей, погруженной в снег, словно укутанной ватой Одессе до тех нор, пока не стало смеркаться. Лишь тогда друзья заторопились домой, к теплу и уюту. Когда они подходили к своему дому на Пекарной 21 «Б», Холмов неожиданно остановился и, наклонившись, внимательно осмотрел освещенное уличным фонарем сплетение следов на снегу возле подъезда.
— Так, тут уже кто-то топтался в женских импортных сапогах 39-го размера, — проворчал он. — Причем топтался довольно продолжительное время — гляди, как снег утрамбован. Видимо, кого-то ждали. Уж не меня ли, часом? Блин, совсем отдохнуть не дадут человеку…
Едва друзья зашли в подъезд и стали подниматься по лестнице к себе наверх, как снизу их окликнула Муся Хадсон. — Шурик, к тебе какая-то баба приходила, — сообщила она, держа у лба мокрое полотенце. — Долго ждала, завтра обещалась с утра прийтить…
— Баба — это хорошо, — произнес Холмов свою коронную фразу и вздохнув, пошел дальше. Новогодний уик-энд подходил к концу…
Глава 2
Утром, когда Дима и Шура еще спали, в дверь осторожно, но настойчиво постучали.
— Кого там еще черти принесли? — отчаянно зевая, произнес раздраженным голосом невыспавшийся Холмов.
— Извините, ради Бога, мне необходимо срочно поговорить с Александром Борисовичем Холмовым, — раздался из-за двери испуганный женский голос.
— Одну минуту, — проворчал Шура, поднимаясь. — Вставай, — потряс он спавшего Вацмана. — Оденься, к нам баба пришла…
Минут через пять, когда Холмов крикнул «можно!», дверь открылась, и в комнату вошла женщина лет сорока, с обыкновенной, как пишут в милицейских ориентировках, внешностью. Единственное, что отличало ее от тысяч других гражданок с обыкновенной внешностью — это какое-то странное, отрешенно-настороженное выражение лица. «Словно ее из-за угла пыльным мешком по голове трахнули», — сразу возникла в голове у начинающего писателя Вацмана литературная ассоциация.
