Елена Логунова - Стрела гламура
— Кошка это была, что ли? — удивился близорукий Ефим Михайлович. — Ну, тогда все правильно, весна на дворе. Кошку не обманешь, она весну чувствует и сразу же гулять бежит!
Люся, облаивая вдогонку гулящую мартовскую кошку, сердилась и дергала поводок.
— Ладно, рядовой Люсин, пошли в казарму, — неожиданно смягчился старый генерал, подпадая под обаяние примстившейся ему весны. — И смотри под ноги, если увидишь фиалки— сигнализируй! Нарвем букетик для твоей хозяйки.
— Что за пень торчит на дороге? — сердилась Алиса Ложкина, выглядывая из-под раскидистой ели. — Уходи, уходи, старый хрыч!
Старый хрыч Ефим Михайлович Мариманов, фальшиво насвистывая и старательно ковыряя валенками снег на предмет первоцветов, неторопливо удалялся от дачи, с которой благополучно бежал Зая. Довольно улыбающийся Василий Ложкин осторожно застегнул куртку и выбрался из елового шатра. На животе у него бугрилась большая выпуклось: под курткой Василий спрятал кролика. Усмиренный Зая лежал тихо-тихо, блаженно нюхая парфюмерный флакон.
— Все, утопал старый! Пошли! — скомандовала Алиса.
Хоронясь за деревьями, похитители кролика вышли на тропинку и торопливо зашагали по ней в сторону туркомплекса.
Генеральша Мариманова, стоя у окна, нетерпеливо высматривала Ефима Михайловича и Люсю, которым пора было уже вернуться домой с затянувшейся прогулки. Ольга Сергеевна переживала за старика мужа и нежную любимицу таксу, потому что снегопад усилился, а Ефим Михайлович поленился надеть теплый тулуп, ушел в спортивной куртке на рыбьем меху. Про Люсю и говорить нечего было, собаку старый дурень увел на променад вообще голой и босой. Даже попонку на нее не накинул, сказал — пусть закаляется!
Нервничая, Ольга Сергеевна заломила руки и пробежалась по комнате, из-за чего пропустила, когда Ефим Михайлович с Люсей вошли во двор. Она все еще стояла у окна, а генерал уже шагнул в комнату, фыркая, как собака после купания, и весело сказал:
— Ольга! Опять к стеклу приклеилась?
— Фима! Что так долго? — всплеснула руками генеральша. — Я же беспокоюсь! Вечер уже на дворе, мороз, и снег повалил, как пух из дырявой перины!
— Да не волнуйся ты, непоседа! — по-весеннему настроенный Ефим Михайлович улыбнулся и игриво ущипнул пышную супругу за щечку. — Отличная мартовская погода! Смотри, даже беременные бабы гулять не боятся!
Ольга Сергеевна послушно посмотрела в окно. По тропинке мимо решетчатой ограды генеральской дачи быстро прошли две женщины, одна, пониже ростом, в желтой куртке, другая, повыше, в красной. Та, что в красном, явно была в положении. На ходу она бережно придерживала руками выпирающий живот, и даже на расстоянии было видно, как светло и радостно она улыбается.
— И куда торопится, чего бежит? — укоризненно покачала головой умудренная жизненным опытом генеральша. — На седьмом-то месяце беречься надо бы!
Беременный кроликом Василий Ложкин в сопровождении супруги Алисы поспешал к оставленной на стоянке «Ниве», еще не зная, что снежный завал перекрыл единственную дорогу, ведущую из горного приюта в большой мир.
12
Уже в сумерках мы большой веселой компанией посетили сауну, где все ели шашлык и многие пили красное вино. Собственно, трезвенниками были только Масяня и я, вынужденная за Масяней присматривать. Ребенок у нас шустрый, а тут он еще пришел в особый восторг от того, что сразу за зимними играми на снегу последовало купание в по-летнему теплой воде. Температуру воды в бассейне сауны довели до двадцати восьми градусов в специальном расчете на малыша. Взрослые еще пользовались душем и джакузи, а также валялись в свежем снегу, которого становилось все больше.
Благожелательно приглядывая за тем, как Мася включает-выключает в бассейне искусственный водопад, норовя неожиданно обрушить поток воды на плечи и головы купальщиков, я одновременно наблюдала за присутствующими. Кто сказал, что трезвому среди пьяных должно быть скучно? Я, наоборот, забавлялась.
Особенно интересно было смотреть на Дину и Антона, которые демонстрировали стремительно возрастающую взаимную симпатию. Свидетели свадебной церемонии вели себя так, словно сами вот-вот собирались составить новую ячейку общества. Глядя на них, легко можно было обознаться, кто тут жених и невеста, потому что настоящие новобрачные демонстрировали анекдотический финно-угорский темперамент. Соответствующий случаю анекдот мне потихоньку нашептал Колян:
— У финна спрашивают, что ему больше нравится — Новый год праздновать или сексом заниматься? А он подумал с полчасика и медленно так отвечает: «Но-вый год луч-ше, по-то-му что ча-ще!»
Анекдот был бородатый и не особенно смешной, но зато актуальный. Вадим и Катерина держались так ровно-безразлично, что можно было подумать — в их случае даже високосный год случается чаще, чем секс. Впрочем, я уже знала, что Катька — великая притворщица, и не исключала вероятности того, что наедине с молодым мужем она демонстрирует бурный латиноамериканский темперамент.
Кто выглядел бесконечно довольным и в высшей степени радостным, так это папочка Курихин. В банном облачении, состоящем из пары простынь, Андрей Петрович снова смахивал на огородный овощ, на этот раз — на капусту, но простецкий вид не мешал ему быть душой компании. Курихин один за другим провозглашал замысловатые тосты и потешал гостей бесконечными историями из своей жизни. Истории были сплошь героико-драматические, в них господин Курихин в одиночку противостоял многочисленным и разнообразным недоброжелателям: деловым конкурентам, налоговикам, гаишникам и так далее. Всех без исключения представителей вражьей силы Андрей Петрович называл мерзавцами, похоже, это было его любимое ругательство.
Разумеется, я вспомнила случайно подслушанный разговор двух сердитых шептунов, один из которых тоже все время поминал неких мерзавцев. Этой шипящей личностью вполне мог быть Курихин, он очень рано вернулся с прогулки. А на роль шептуна номер два, по моим расчетам, претендовали Тараскин, Катерина, Дина, которая досрочно закончила санное катание, лишившись компании в лице Ирки, Маси и моем, а также Анатолий. Он вообще никуда не уходил с дачи, хлопотал по хозяйству. Впрочем, кандидатура Анатолия казалась мне сомнительной. Вряд ли кто-то из хозяев или гостей стал бы запросто разговаривать с прислугой на «ты».
Сама не знаю, почему я вообще об этом думала. Наверное, по причине вынужденной трезвости не смогла в полной мере проникнуться общим весельем. Наконец муж мой это почувствовал и самоотверженно предложил:
— Давай, Кыся, теперь ты выпей с народом, а я пока присмотрю за детьми!
Из сказанного я сделала вывод, что наш единственный ребенок в глазах нетрезвого Коляна как минимум двоится, и остереглась доверить ему малыша. Правда, вина все-таки выпила. Оно в личных погребах алкогольного короля Курихина было отменное, сплошь коллекционные образцы.
Ближе к ночи небо ненадолго прояснилось, снегопад прекратился. Этот момент был признан идеально подходящим для огненной потехи. Тараскин привез с собой из города большой набор пиротехники и обещал яркое зрелище, о чем за иными развлечениями дня и вечера едва не позабыл. Вспомнил только, когда неутомимый народный сказитель Курихин завел рассказ о мерзавцах-«эмчеэсниках», которые должны расстреливать лавиноопасные склоны из пушек, а они не расстреливают, так что дорогу заваливает два-три раза за сезон, из-за чего любители зимнего отдыха то и дело застревают на высокогорье сверх намеченного. В этот момент у меня возникло нехорошее предчувствие, что мы разделим их судьбу, но я не успела поделиться своими страхами, потому что Тараскин звонко шлепнул себя по лбу и вскричал, обнажив в широченной улыбке тридцать два зуба:
— Трам-тарарам! А не пора ли и нам пострелять из ракетниц?
Участники увеселительного мероприятия дружно высказались в том духе, что пострелять можно, почему бы не пострелять? Хоть из ракетниц, хоть из китобойных пушек! Замотанные в простыни, присутствующие в сауне являли сходство с древними римлянами не только по части экипировки. Народ наелся хлеба (с шашлыком и многочисленными закусками) и страстно жаждал зрелищ. Так что сауну мы вскоре покинули. Оделись сообразно национальным традициям и погоде и сгруппировались во дворе.
— Господа, дамы и дети, прошу никого не расходиться! — призвал всех затейник Тараскин, вытаскивая из багажника своего внедорожника здоровенную коробку с фирменной наклейкой магазина фейерверков. — Огненная потеха состоится через пятнадцать минут! Подождите немного, уверяю вас, шоу того стоит!
Вообще-то нам всем и так уже было весело. Сауна, шашлык, вино! Даже Масяня захмелел, хотя ребенку, конечно, спиртного не наливали, ему хватило пьянящего горного воздуха. Катерина тоже пила крайне мало и кривилась от каждого микроскопического глотка прекрасного шампанского, как будто это был уксус. А все остальные резвились, кто во что горазд. Я, Ирка и Масяня с визгом и хохотом играли в веселую подвижную игру «Поросячий хвост». Розовый и мягкий, как парная брюква, Андрей Петрович, проникновенно глядя на курящуюся дымом трубу и сложив руки перед грудью, точно оперная дива, прочувствованно выводил неверным голосом:
