Галина Полынская - Звезда тантрического секса
Тайка плюхнулась в кресло и занялась детальным изучением цветка. В кои-то веки она не попыталась кокетничать с молодым человеком, видать отдает себе отчет, что венерология не самое лучшее место для знакомства.
Из кабинета выскользнула маленькая девочка, как мне показалось, лет четырнадцати и только ее яркая одежда и высокие каблуки указывали на то, что «девочке» годков гораздо больше.
– Можно заходить? – спросил ее молодой человек.
– Да, – хрипло ответила «девочка» и направилась к выходу.
Красавчик поплелся в кабинет, дверь за ним закрылась.
– Ах, какая гнетущая тишина, – прошептала Тая, – как тяжело на сердце…
– Прекрати сейчас же.
Если Тая начинала впадать в псевдопоэтическое настроение, это могло плохо кончиться.
Молодого человека не было очень долго, около часа, видать нагулял много разноцветного. Тая нервничала все больше и больше, больничная атмосфера сильно ее угнетала, да и на меня действовала не самым лучшим образом. Наконец-то двери приоткрылись, и вышел молодой человек. Выглядел он не самым лучшим образом, а правую руку держал согнутой в локте.
– Ну, – вздохнула я, усмиряя в груди сердцебиение, – я пошла.
– С богом, – всхлипнула Тая, теребя черные кружева на груди.
В просторном кабинете за столом напротив ширмочки с гинекологическим креслом сидел пожилой мужчина яркой еврейской наружности.
– Здравствуйте, – пролепетала я, стараясь не сесть мимо стула, – я провериться… на ВИЧ.
– Угу, – он мельком посмотрел на меня, – давайте талончик. У вас есть подозрение, что вы могли заразиться?
– В общем, да.
– Когда состоялся половой контакт?
– Контакт? У меня не было этого… самого… полового.
Мне было так страшно, что даже пудра с лица осыпаться начала.
– А с чего вы взяли, что могли заразиться?
– Я в некотором роде контактировала с кровью больного человека.
– Инфицированного или больного?
– А есть разница?
– Разумеется.
– Больного. Я так думаю, что больного.
– Когда это было? – терпеливо пытал меня доктор.
– Около недели назад.
– Ну, голубушка, тогда вы рано пришли, инкубационный период вируса три-шесть, до двенадцати недель, ранняя стадия обнаружения только через восемь-двенадцать недель, может, даже через год. Самая ранняя стадия обнаружения антигенных маркеров ВИЧ через две недели минимум.
– Скажите, пожалуйста, – неизвестно почему приободрилась я, – а какой шанс у человека заразиться СПИДом при сексуальном контакте?
– Один к тысячи, с презервативом один к десяти тысячам. Самая высокая степень риска это через кровь.
– Понятно, – я резко перестала бодриться. – Как раз таки с кровью я и контактировала.
– Каким же образом? Вас что, укусил больной СПИДом? Или вы кровно братались?
– Да нет, – я поняла, что пора сматывать удочки, и деньги мы заплатили зря. – Ладно, приду попозже. До свидания.
– Всего хорошего.
Я выскочила из кабинета. Тайка уже полулежала в кресле в предобморочном состоянии.
– Идем, трусло несчастное.
– Ты уже все? – прошептала она. – Теперь моя очередь?
– Домой идем, мы рано приперлись.
И я постаралась, как можно внятнее передать ей слова доктора, не все, разумеется, а что запомнилось.
– Рано пришли, да? – белое Тайкино лицо стало слегка розоватым, в глазах появился живой блеск. – Можно уходить отсюда, да?
– Да, да, пошли скорее.
Мне не терпелось покинуть это богоугодное заведение. Нам даже денег не было жаль, лишь бы свалить поскорее.
Оказавшись на улице, мы почувствовали, как жизнь возвращается в наши души и в сердца вливаются потоки радости. Тая даже принялась что-то гнусаво напевать.
– Придем через месяц-полтора, – захотелось мне немного умерить ее восторг.
– Придем, придем, – продолжала радоваться подруга, – непременно придем! Как жизнь прекрасна и удивительна! Давай купив грибов и сделаем целую сковороду жульена!
– Это уже не жульен будет, а грибы со сметаной и сыром.
– Какая разница, главное – вкусно!
Завернули на рынок, купили все необходимое и, довольные собой и миром, отправились домой.
Лавруша как всегда прискакал к двери, едва только наши шаги зазвучали на лестничной площадке.
– Прогуляешь его? А я грибы крошить начну.
– Без проблем, – с веселой готовностью кивнула Тайка.
Лаврика она очень любила и отказывалась от прогулок с ним, если только уж совсем не могла с утра подняться. А вообще, мы девушки славные и пить когда-нибудь бросим. Когда жизнь немного наладится, тогда и… господи, когда же это будет? Когда же она наладится?
Застегнув на пушистой шее широкий ошейник с декоративными шипами, которых все равно не было видно в густой шерсти, пристегнула карабин, и они отправились на прогулку. Напевая: «то ли еще будет…», я пошла на кухню и вывалила в раковину аккуратные белые шампиньоны, красивые, будто искусственные. Готовить такую прелесть было сплошным удовольствием. Чудесные, как в рекламе грибные ломтики посыпались на сковороду, следом – мелко нарезанный лучок, и через пару минут по кухне уже разлился восхитительный аромат. Грибы я любила во всех их проявлениях и обожала «тихую охоту» на сыроежек и маслят. Мне даже мухоморы нравились – радостные такие, самодостаточные, прелесть.
Пока грибы жарились, я натерла внушительную горку сыра и подготовила сметану. Ох и поедим же мы от души! Предвкушая пиршество, я прислушивалась – не звучит ли на площадке топот лап и шум шагов? Взглянув на часы, я заметила, что гуляют они уже сорок минут, значит, скоро должны были уже вернуться. Накрыв готовые грибы крышкой, я подошла к окну, оно выходило аккурат во двор. Таи с Лавром нигде видно не было, и я сделала вывод, что они пошли в школу.
– Странно, – сказала я, обращаясь к сковороде, – Тая обычно гуляет с Лавром во дворе, в школу без меня не ходит…
Со стороны прихожей послышалось какое-то царапанье и поскуливание. Я мигом очутилась у двери, распахнула ее и увидела Лаврентия. Он был один, без Таисии. Поводка на пёслере тоже не было, один ошейник.
– Лавр, а где Тая? – растерянно спросила я, выглядывая на лестничную клетку, в надежде, что она поднимается следом. Лавр молчал и крутил хвостом. Подруги нигде не было.
Сказать, что я испугалась – не сказать ничего, я просто впала в транс, и перед глазами мгновенно замелькали картины одна страшнее другой. Выключив газ, я схватила связку ключей, и бросилась на улицу, оставив Лавра дома. Оставалось надеяться, что Тая жива, и просто тихо лежит раненная под каким-нибудь кустом. Я оббежала двор, побывала в школе, нарезала пару кругов по окрестностям – пусто. Как Тая могла оставить собаку и куда-то исчезнуть я не понимала. Не понимала я так же, как с Таей что-то могло случиться, если рядом с нею был сенбернар? То, что он жутко добрый у него на морде не написано, если что, может и гавкнуть, навряд ли кто-то чужой захотел бы проверить его на злобность.
В полной растерянности стоя у подъезда, я пыталась собраться с мыслями. Если бы ее убили, она была бы где-то здесь, если ее похитили… Господи, ее похитили! Перепрыгивая через две ступеньки, я помчалась домой и, схватившись за телефон, набрала номер своей редакции.
– Да?! – рявкнул Конякин.
– Станислав Станиславович, позовите, пожалуйста, Влада!
– Сена, знаешь ли ты что…
– Прошу вас, позовите, дело очень срочное!
Наверное, у меня был такой голос, что даже на Конякина это произвело впечатление, и он позвал Владика.
– Влад, – задышала я в трубку, – случилось страшное, Таю похитили, приезжай ко мне прямо сейчас!
– Стоп, успокойся, ты уверена, что ее похитили?
– Да!
– В милицию…
– Что толку в милицию, они принимают заявление только на третьи сутки! А за трое суток с нею может произойти все, что угодно! Влад, приезжай, ты мне очень нужен! Необходимо кое-что отвезти одному человеку, да ты его знаешь, это Горбачев. Приезжай! Я знаю, что у Конякина отпроситься не возможно, но сделай это невозможное, потому что я тоже в опасности!
– Я понял, понял, считай, что я уже выехал.
– Я тебя люблю!
– Главное, держи себя в руках, все будет хорошо, может она еще и объявится.
Но я знала, чувствовала – не объявится.
Глава шестнадцатая
Заперев дверь на все замки, я лихорадочно набрала номер Горбачева. Его мобильник не отвечал, а в «Фараоне» сказали, что на месте его нет и когда будет не известно. Должно быть, бравый детектив гонялся по г. Москве за каким-нибудь очередным преступным элементом и знать не знал, что с его хорошими знакомыми происходят такие скверные дела. Затем я принялась писать письмо Михаилу Сергеевичу, где слезно каялась во всех своих грехах, просила прощения за то, что обчистила карманы бедного трупа и клялась, что больше никогда не сделаю ничего подобного. Рассказала о нашем визите в «Орешник», об исчезновении Таиски и посетовала на свою горькую участь. То, что она будет горькой, я ни минуты не сомневалась.
