Наталья Никольская - Усы в ангельской пудре
– Вс шутишь, шутник горохоыый, – проворчала Бабуся. – Лишние деньги, когда есть прибавка к пенсии – оно, конечно, никому не помешают. Вот только я пока не пойму – за что же ты мне платить собираешься? Я же и не делаю совсем ничего.
– Это вам так кажется, – улыбнулся Игорь. – Все, я готов. Поехали!
– Ты пока иди заводи свою тарантайку – а я на минутку к Фаине Борисовне загляну, нет ли там каких новостей, – кивнула Бабуся, и Игорь в который раз удивился тому, сколько в этой маленькой старушке скрыто природной смышлености и расторопности.
В тарасовский Дом Молодежи они с Бабусей подъехали с опозданием примерно на двадцать минут.
Никаких следов громкого праздника здесь совсем не наблюдалось – не было ни афиш, ни каких-либо объявлений при входе, что здесь проходит выставка породистых кошек.
В фойе стояло несколько игровых автоматов, возле которых вяло топтались несколько подростков, с таким сонным, полуобморочным видом, словно они провели тут целую ночь, и даже не одну.
В небольшом зале на первом этаже шла репетиция студии современного танца – под ритмичную музыку несколько девушек в черных купальниках и ярко-красных юбочках так лихо отплясывали «ча-ча-ча», что Игорь, заглянув в дверь, поневоле засмотрелся.
– Здесь, может быть, – сказал он неуверенно. – Разминаются.
Признаться, он не против был бы посмотреть, как девушки будут отплясывать дальше. Особенно хороша была одна из танцовщиц, с розовой лентой в черных, волнистых волосах, которую Игорь про себя сразу же окрестил «Кармен». Ее тело сейчас словно разговаривало с ним без слов, подчиняясь страстной, зажигательной мелодии, и разговор этот был очень даже откровенным и волнительным.
– Какие же это кошечки? – дернула его за локоть Бабуся, мигом выводя Игоря из приятного оцепенения. – Это же девки плясучьи, вон, почти что голяком перед людьми скочут. Пошли дальше искать.
Наконец, кое-как удалось все-таки выяснить, что выставка-продажа породистых кошек, а точнее очередное заседание клуба «Я и Вискас» находится в угловой комнате на втором этаже, и вход туда – строго по пригласительным билетом.
– Но ведь утром об этой выставке даже по радио объявляли! – удивился Игорь.
– Ничего не знаю. Чужих пускать не велено, – неумолимо произнес охранник при входе. – То, что журналисты все подряд в объявления дают – это одно, а мне приказ – другое.
– Я специально свою бабушку издалека привез, потому что она у меня помешена ка кошках. У нее дома – полнымполно кошек!
– Четырнадцать, – скромно уточнила Бабуся.
– А по мне хоть – двадцать пять, – огрызнулся охранник, своим видом больше смахивающий на вышибалу в ресторане, чем на попечителя кошачьих утренников.
– Эх, не почитаешь ты, милок, старость, – смиренно вздохнула Бабуся. – Не лелеешь. А вот зато мой Аркаша этого потом никому не прощает. Я его попрошу, и он тебя, глядишь, когда-нибудь научит, как с бабушками столетними обходиться надо. Он уже здеся, мой Аркаша?
– Пока нет. Проходите.
Имя Аркаши произвело настоящее действие волшебного заклинания, и стражник кошачьего шоу тут же убрал свою огромную ручищу, преграждающую вход.
Зато войдя в зал сразу же стало понятно, почему сюда впускали вовсе не всех желающих.
В одном конце просторной комнаты действительно было сооружено что-то вроде сцены, наскоро украшенной вырезанной из картона кошачьей мордой, зато в другом конце зала стоял длинный фуршетный стол для участников праздника заставленный всевозможными явствами.
– Смотри-ка, а колбаски бы я поела, – обрадовалась Бабуся, тут же прикинув, откуда лучше всего вести наблюдение. – Да тут как на свадьбе прято, или как на поминках!
Впрочем, приглядевшись, Игорь мог заметил что стол этот был весьма необычен, так как оказался сервированным полностью для кошек.
– Погодите, это не для нас, – в последний момент схватил за руку Бабусю Игорь, которая уже примерялась, с какой тарелочки лучше ухватить кусок колбасы. – Какие еще
поминки? Здесь только для кошек!
– Брось! – поразилась Бабуся.
– Брысь, Муся! Брысь! – послышался тут же сердитый голос дамы в шляпке, которая как раз осторожно спустила свою кошку на стол, и она вместо того, чтобы начать в показательном порядке кушать «Вискас», приняла обнюхивать чей-то забытый на скатерти носовой платок.
Да, этот фуршет действительно был очень необычным, по крайней мере, Игорь такое видел впервые.
На бумажных тарелочках повсюду были рассыпаны ровные кучки кормов «Вискас» и «Кити-кэт», которые Игорь поначалу издалека принял за мелкое печенье.
Впрочем, на отдельных тарелочках виднелись и другие угощения – нарезанное аккуратными кусочками, как в ресторане, вареное мясо и язык, колбаса, сардельки, рыбные консервы, а для любителей морских деликатесов – крабовые палочки.
В центре стола стояло также большое, плоское блюдо со свежемороженной килькой, которое явно пользовалась у пушистых конкурсантов повышенным спросом.
Вокруг необычного стола степенно прогуливались, в основном, немолодые дамы и ухоженные старички с котами на руках, которые вполне могли бы показаться членами клубы знакомства «Тем, кому за пятьдесят», и о чем-то тихо между собой переговаривались.
Но, как понял Игорь, все они тем не менее уже участвовали в конкурсе, потому что время от времени кто-нибудь осторожно опускал свою кошку на стол, а остальные наблюдали, как она будет себя вести, и оценивали ее застольные манеры.
Процесс поедания кошками выставленных разносолов записывался сразу на две видеокамеры, и фотографировался какими-то неизвестными личностями.
Игорь заметил, что как только какая-нибудь хозяйка допускала свою конкурсантку до угощений, как та первым делом, расшвыривая на своем пути и топча кошачьи сухари с импортными названиями, к великому неудовольствию жюри тут же неслись к блюду к килькой, и ее потом приходилось оттаскивать от него силой.
Члены жюри выделялись в толпе своим исключительно деловым, строгим видом – эти несколько человек ходили вокруг стола с блокнотами, делали в них какие-то пометки, а потом поднимали наверх карточки с цифрами «три» или «четыре».
Наверное, жюри было строгим, потому что больше всего ставила кошкам «тройки».
Мелодичную музыку, которая создавала в зале приятную атмосферу, то и дело нарушал надсадный кошачий мяв – кто-то из хвостатых участников конкурса постоянно рвался к столу, к недоеденной рыбе, другие – просто из рук, воинственные коты мечтали свести с кем-то счеты, и тоже постоянно угрожающе шипели.
« Терпеть не могу кошек», – подумал Игорь про себя в который раз – попав в место, где было собрано сразу столько кошек, у него от одного мяукания снова начиналось что-то
наподобие тихой чесотки.
Но для участников шоу эти душераздирающие крики, казалось, были слаще любой песни.
Признаться, совершенно все кошки и коты, которых Игорь видел на этом необычном празднике, казались ему похожими друг на друга, как близнецы – белые, пушистые, и непривычно курносые.
В общем, нормальные кошки персидской породы, которые почему-то стоили в сто раз дороже, чем российские – всех расцветок и размеров. И даже больше, чем в сто раз, учитывая, что наши, обыкновенные кошки сейчас и бесплатно никому не нужны, и целыми армиями мыкают горе по чердакам и подвалам.
Чем эти фифы заморские, которые воротят нос от колбасы, лучше наших, бездомных?
Сам же Игорь теперь в упор глядел на Бабусю, которая с живым интересом заглядывала то в одну, то в другую кошачью мордочку, словно сама была главным членом жюри, и с прищуром приглядываясь к физиономиям хозяев.
– Можа и наша тут есть? А как разобрать? – пробормотала Бабуся. – То ли дело кошки у нашей Фаины Борисовны – там хоть есть на что взглянуть. Особенно рыжая алкоголичка.
– Евдокия Тимофеевна, я вот что должен вас спросить, – наконец, решился Игорь задать прямой вопрос, который никак не выходил у него из головы. – Вы сейчас при входе про Аркашу упомянули. Получается, что бы подслушивали мой разговор со свидетельницей, с Юлей? Иначе вы эту информацию никак узнать не могли.
– Ну да, так получается, – ответила Бабуся, у которой сразу предательски забегали глазки.
– Но – как вы могли? Какое вы имеете право лезть везде, даже когда вас об этом не просят?
– А чего в том зазорного? Я, Горяшка, может быть, хочу еще на вашей свадьбе с Иркой погулять, частушки попеть? – хитро улыбнулась Бабуся.
– Какиие еще частушки?
– Как это какие – матерные, хулиганские, я ведь их страсть как люблю. – пояснила Бабуся. – А ты не серчай, потому что если тебя не женить, то ты вовсе на, Горяшка, на девках скурвишься, а ты ведь мне не чужой совсем.
– И все же это…уже какой-то беспредел, – сжал Игорь кулаки. – Вы слишком много себе позволяете…Нет, правда, я порой вас просто…видеть не могу.
