Михаил Серегин - Допинг на троих
– Майор Дынин! – скомандовал Субботин. – Завтра же вызовите свидетелей, видевших молодого человека, и составьте фоторобот. Раздайте его всем оперативным сотрудникам. Кроме этого, раздайте фотографию девушки. Оповестите патрульно-постовую службу на предмет обнаружения и задержания девушки и этого мужчины. С сегодняшнего вечера устанавливается постоянное наружное наблюдение за Литовченко. Необходимо выяснить все его связи. Если этот человек является организатором и главарем всей группы, то у него должно быть еще несколько помощников. Владимир Александрович, докладывайте нам каждый день о том, с кем он появляется в клубе и чем занимаются его гости.
– Хорошо, – сказал я. – Кстати, что дал обход массажных салонов и центров аэробики?
– Пока немногое. Мы старались работать аккуратно. По предварительным данным, составлен список аж из пятидесяти девушек, которые работали в этих организациях и без видимых причин покинули их. Лейтенант Шевчук! – обратился Субботин к одному из оперативников. – Когда получите фотографию Улитиной, обойдите все рестораны и бары, осторожно показывайте ее швейцарам, метрдотелям, официантам. Может быть, кто-то видел ее в прошедшую неделю. Все остальные резервы пустить на разработку списка из пятидесяти фамилий. Времени у нас мало, работы много. Как нам почти доподлинно известно, преступникам хватает обычно двух недель, для того чтобы медикаментозно обработать девушку и подготовить ее для отправки за границу. Лысаков! – обратился он к еще одному оперативнику. – Попытайтесь выяснить по своим каналам, кто из иностранцев сейчас гостит или находится с рабочим визитом в этом городе.
– Слушайте, а может быть, взять этого Литовченко за муды и прозвонить его как следует в нашем управлении? – подал изящную идею Дынин.
– Пока этого делать нельзя. Слишком мало данных, – возразил Субботин. – Не исключено, что девушка объявится и все это окажется ложной тревогой.
– Вам виднее, конечно, – сказал Дынин.
– Думаю, день-два в запасе у нас есть, – подытожил Субботин. – Все, на сегодня закончим. Завтра встречаемся по оперативной необходимости. Итоговый сбор здесь в семь вечера.
Мы все поднялись и отправились каждый по своим делам. Дынин подбросил меня на машине до клуба.
– Пока! – крикнул он мне на прощание. – Давай, не забухай там! А то по пьяни выдашь все наши тайны.
Вечер в ресторане был в самом разгаре. Уже играл оркестр, и публики было много. Я уселся на указанный метрдотелем Сергеем Альбертовичем столик в глубине зала. Подошедшему официанту я заказал котлеты по-киевски, салат из морской капусты и маленькую бутылку виски. Пока жарили котлеты, я, расправляясь с салатом, наблюдал за происходящим. Почти все столики были заполнены, люди о чем-то оживленно разговаривали.
Где-то в половине девятого в зал вышел хозяин клуба Иван Путилин. Он подошел к стойке бара и поприветствовал сидевших там людей. Потом прошел по залу, то и дело останавливаясь то около одного, то около другого столика. Наконец он подошел ко мне и с улыбкой произнес:
– Литовченко еще нет. Как только он появится, вам немедленно сообщат.
Я уже приканчивал котлеты, как в зале появились двое гостей. Один был пожилым, коренастым, широкогрудым, с редкими седыми волосами на голове. На нем был светлый костюм, сиреневая рубашка и платок на шее. На его спутнике, молодом человеке, был костюм, одетый прямо на белую футболку.
Сразу же после их появления ко мне подошел Сергей Альбертович и сказал:
– Обратите внимание на только что прибывшую пару. Тот, что постарше, – господин Литовченко.
Я кивнул в знак того, что принял информацию к сведению. В течение последующего времени я пытался, особо не привлекая внимания, наблюдать за пришедшей парой. В своей жизни я имел немало дел с гомосексуалистами, и эти ничем не отличались от остальных. Типичная пара, где более пожилой, «папик», наверняка доминировал. Хотя для гомосексуалиста господин Литовченко слишком часто менял своих партнеров, разочаровываясь в них. Как правило, голубым все же свойственно большее постоянство в своих симпатиях.
За этими размышлениями я уговорил маленькую бутылочку «Джонни Уокера» и заказал себе еще одну вместе с пиццей. Выпив первый стакан виски, я закурил и задумчиво оглядел зал ресторана.
Многих сидящих здесь я уже знал. Я увидел своего знакомого Анатолия Исаевича. Он сидел за столом с какими-то молодыми людьми, слушая их рассказ с широко раскрытыми глазами. На своем привычном месте, перед картиной с морским пейзажем, сидел господин Шагян. На этот раз он сидел не один, а с уже знакомой мне Мариной Мамонтовой. Видимо, старик совсем потерял голову, если приперся сюда с бывшей проституткой этого же клуба, которая моложе его лет на тридцать пять. Шагян в обычной своей неторопливой манере пережевывал пищу. Его спутница напротив оживленно о чем-то болтала.
Я снова перевел взгляд на господина Литовченко и его молодого бойфренда. Он положил руку на руку своего партнера и осторожно, нежно поглаживал ее. «Господи, воистину бордель!» – подумал я. Мне захотелось уйти, но этого делать было нельзя, так как это была работа.
К счастью, долго наблюдать мне не пришлось. Парочка посидела и, заплатив за ужин, покинула клуб, тут же попав, видимо, в поле зрения оперативников Субботина.
Я допил свое виски и также отчалил домой, поймав такси. Я уже собирался спать, когда позвонил Дынин.
– Вовка, в общем... Этот педик снова был в клубе?
– Да, я видел его в ресторане.
– Так вот, если тебя интересует, то он сейчас с каким-то пацаном заперся у себя в хате и погасил свет.
– Спасибо, Дима, теперь я засну спокойно.
Дынин не понял моей иронии и, что-то буркнув, положил трубку.
Следующий день не предвещал ничего необычного. Вся информация стала поступать только после обеда. Я был в клубе, когда Путилину позвонил Дынин и сообщил, что Субботин принял решение брать Литовченко. Я срочно выехал в управление, где меня встретил тот же Дынин.
– В общем, так. Мы пасли его уже около полутора суток, и за это время никого, кроме этого пацана, не было. Парень, фоторобот которого мы составили, и близко не появлялся около него. Несмотря на то что все посты на выезде из города предупреждены, никаких результатов пока нет. Поэтому было принято решение взять Литовченко и попробовать его расколоть здесь. Взяли его тихо, без шума, никто и не знает, где он.
– И что? Удалось что-нибудь из него вытянуть?
– Пока нет. Им Субботин лично занимается.
– Можно ли мне поприсутствовать на допросе? – спросил я.
– Думаю, да. Пойдем сядем в соседней комнате, там все прекрасно слышно.
Мы вошли в помещение, в котором было широкое мутное окно. Это было стекло одностороннего видения. Через него обычно свидетели опознавали преступников. Беседующие в соседней комнате Субботин и Литовченко нас не видели и не слышали. Из разговора я понял, что беседа только что началась.
– А я вам говорю, что без своего адвоката я беседовать с вами не намерен.
– У вас будет возможность вызвать адвоката. Однако, если вам скрывать нечего, вы и сейчас можете со мной поговорить. Повторяю вам, что мы никаких обвинений не предъявляем. Но если вы будете упорствовать, мы найдем способ задержать вас на несколько суток.
– Что вас, черт возьми, интересует?
– Меня прежде всего интересует круг людей, которых вы приводили в клуб «Помпей».
– Это мое личное дело! – гордо посмотрел на следователя Литовченко, поправив свой платок на шее. – Я сам решаю, с кем мне проводить время и кого мне приводить в клуб.
– Да, конечно. Однако ваши молодые люди часто имели обыкновение покидать вас для того, чтобы воспользоваться услугами проституток.
– Ну и что? В конце концов, это их личное дело.
– А то, что после этого многие из них пропадали неизвестно куда.
– А это уже личное дело проституток.
– Не совсем. С некоторого времени это стало делом правоохранительных органов. Одну из этих девушек недавно нашли. Она была продана в рабство заграничному богачу, при этом ее с помощью наркотических средств довели до полудебильного состояния. У нее серьезные провалы в памяти, расстройство психики. Она сейчас проходит лечение в одной из московских клиник.
Сидевший вполоборота к следователю Литовченко уставился на собеседника пораженным взглядом. Несколько секунд он разглядывал Субботина, как будто пытался определить, насколько серьезно он говорит. Потом наклонил голову и сказал:
– Конечно, то, что вы рассказываете, ужасно. Но эти бабы сами не знают, что хотят. И если они попадают туда, то по своей вине. К тому же я не имею к этому никакого отношения! И с чего вы взяли, что к этому причастны мои знакомые?! Большинство из них, между прочим, не имеет к женщинам серьезных пристрастий. Вы и сами это наверняка понимаете, судя по вашим недвусмысленным намекам, которые вы позволили себе в начале нашей беседы.
