Галина Гордиенко - Сюрприз под занавес
Электрон с Динкой сели.
Динка восторженно заулыбалась, мама ей наверняка снилась. Как и тетя Маша. Они же остались в Череповце! А Динка с Томиком в Санкт-Петербурге. У Софи.
Электрон хмыкнул и уселся поудобнее: спектакль только разворачивался, собственное местечко в партере его вполне устраивало. Вот только определиться с действующими лицами сложновато.
Впрочем, одна из девиц — безусловно мать смешной девчушки, уж очень они похожи. Волнистые пепельные волосы, изумительные лиловые глаза, ангельские личики, он в жизни таких не видел, кожа прямо светится…
Значит, эта та самая дама, что пишет танка. Старшая сестрица чуда в перьях, что застыло посреди комнаты. А вот вторая куколка…
Электрон мечтательно улыбнулся: как в цветник попал. Никогда не видел таких красавиц. Каждая в своем роде. Томик, правда, слегка выпадает из этого ряда, но что-то в ней есть, есть.
Собственные рассуждения внезапно не понравились Электрону, и он довольно зло заметил себе, что красота еще не все. В забавной взъерошенной девице чувствуется нечто большее.
Ну он и идиот! Хорошо, никто не слышит.
Так, забыли, он здесь просто зритель. Аплодировать — пожалуйста, сострадать — ради бога, и только, только!
Смятения Электрона никто не заметил.
Лелька встревожено всматривалась в лицо младшей сестры. Тамара страстно жалела себя любимую и такую несчастную. А Маша Епифанцева на мгновение почувствовала себя неловко. Больше из-за того, что нечаянно сорвалась и обозвала Тамару «серой мышью». Все-таки интеллигентные люди так не поступают! Они всегда фильтруют базар…
Маша зажала рукой преступный рот и сердито поправила себя — они всегда думают, что говорят, то есть, подбирают выражения. Она тоже так должна. Не срываться, а подбирать слова. Не зря же она за эти несколько месяцев столько книг прочла! И выписала столько красивых фраз для настоящих светских леди. Например…
Сумбур в голове помешал Маше вспомнить наиболее подходящую к случаю «интеллигентную» фразу, и она рассердилась на Тамару. А рассердившись, тут же забыла о благих намерениях. Ткнула пальцем в ухмыляющегося смуглого парня, подбоченилась и закричала:
—А это что — сиделка?!
На Электрона тут же уставились все. Даже Крыс наконец обрел свободу и теперь сидел копилкой и преданно поедал взглядом недавнего благодетеля.
Тамара обернулась на свою постель: троица тут же восторженно заулыбалась. Причем Электрон скалился так же старательно, как и Крысеныш.
Неожиданно он показался Тамаре удивительно красивым. Вдруг вспомнился недавний поцелуй, тонкий, чуть горьковатый запах неизвестной туалетной воды, густые, шелковистые волосы под пальцами…
И потом — он действительно всю ночь честно просидел в кресле, выполняя роль сиделки! Подумаешь — под утро решил немного подремать и прилег рядом.
Тамара вспыхнула как маков цвет и ледяным голосом отчеканила:
—Во-первых, не «что», а кто! А во-вторых, да, сиделка!
—Ха-ха,—ответствовала Маша.—Ты б еще Жерара Депардье или Чака Норриса в медсестры записала, скромная ты наша!
Электрон уселся поудобнее.
Динка зашевелила губами, пытаясь запомнить сложные имена и потом расспросить мать или Томика.
Крыс спрыгнул на пол и мгновенно исчез под кроватью.
В мире существовало два живых существа, которых пес смертельно боялся: Лелькин огромный серый кот по имени Константин и Маша Епифанцева. Первого — бультерьер считал кровным врагом. Ненавидел и мечтал когда-нибудь отомстить за многочисленные шрамы. А вот вторую…
Маша Епифанцева ввергала несчастного бультерьера в ступор! Крыс просто не знал, как к ней относиться, и предпочитал держаться подальше.
—Я никого не записывала,— растерялась Тамара.— При чем тут — записывала…
—Ага!— победно гаркнула Машка.— А это что — моль? Или… резиновая грелка?
Электрон на резиновую грелку не обиделся. И на моль тоже. Зато Динка удивленно пошлепала ресницами и решила вмешаться. Встала в постели и звонко объявила:
—Он не моль. И не грелка. Он — Электрон.
Тамара беспомощно молчала. В голове у нее была полная каша, она совершенно запуталась и никак не могла сообразить — при чем тут моль или грелка. И вообще — что тут делает Епифанцева, и о чем они с ней спорят. И с чего Машка приплела сюда Жерара Депардье и этого… как его… Чака Норриса.
Динкина реплика привела Машу в восторг. Она всплеснула руками и радостно закричала:
—А почему не атом? Или… — Маша поднапрягла память. — Или не квант? Не ядро? Не молекула? Не… черная дыра?
Тамара нехорошо побагровела. Ее недавняя сиделка откровенно веселилась. Крыс опасливо выглядывал из-под кровати. Лелька задумчиво перебирала на столе разбитые ампулы.
Динка очень серьезно пояснила:
—Ты — Маша Епифанцева. Я — Дина Зимина. Томик — Тамара Журжина. А он — Электрон. Его так мама с папой назвали. Тебе не нравится?
Маша растерялась. Она совершенно не умела разговаривать с детьми. Зато абсолютно твердо знала — на них нельзя кричать. Так уверяла Лелька. А Лельке Маша верила как самой себе.
Нет, много больше. Потому что Лелька Зимина и была тем самым образцом, к которому изо всех своих силенок стремилась Епифанцева.
Настоящим интеллигентом. Настоящей леди. Красивой и ни на кого непохожей женщиной.
Пока Маша раздумывала, как бы поделикатнее ответить Динке, Лелька отбросила в сторону пустые ампулы, села в кресло и спросила:
—А что, собственно, здесь произошло вчера вечером?
* * *Да кончится ли когда-нибудь этот дождь?! Почти восемь утра, а темень как в три. Тошнит уже от электрического света. Июнь!
И вообще — сумасшедший дом, не квартира. Все время что-то происходит. Девица эта — исчадие ада. Вечно в центре внимания.
Давление у нее!
А старая мегера так и не вышла вчера вечером из своей спальни. Интересно, почему? Действительно выпила снотворное или…
Сто процентов — завещание написано на нее. Пока.
На кой черт древней развалине такая квартира?!
Лучше об этом не думать. Сегодня только пятница. Нет, УЖЕ пятница! В воскресенье вечером мы разъезжаемся. С подарками. Их наверняка сунут перед самым отъездом.
Два дня осталось. Всего два! Считая сегодняшний.
Другое важно — никакой ошибки. Все-таки Левитан. И именно пять эскизов. Пять! Кому они достанутся?
Софи пока молчит. Упорно. Лезет ко всем с расспросами, души наизнанку выворачивает, а о подарках ни слова. Как и о завещании.
Или мать что-то не так поняла?
Смешно. Каждый из нас на что-то надеется, лепечет о своем, старается казаться лучше. Одни прибедняются, другие больше болтают об успехах.
Что вернее? На что быстрее клюнет старуха? Не знаю.
Два эскиза в гостиной, их все видели. Осенний пейзаж и зарисовка старой усадьбы. Третий, похоже, из крымской серии, если малявка не врет.
Море! Очень неплохо. Крымских работ Левитана известно не так много.
Осталось две картины. Они наверняка в спальне Софи. Больше негде. Нужно как-то туда попасть. Или не стоит рисковать?
Ненавижу мерзкую девчонку. Не отходит от Софи. А та тает. Дура старая!
Малявка еще и к краскам лезет. Художницей себя объявила. Интересно, с чьей подачи? Не сама же придумала.
Хотя умно, ничего не скажешь. Мол, почему бы не преподнести картины будущей художнице?
Этого не будет, но… Как заставить Софи подарить мне эскизы?!
Может, просто выкрасть их? Хотя бы те два, в гостиной?
Нет, вычислят. Нас слишком мало.
Но если лечь на дно, то вряд ли. На лбу не написано… Главное, не трогать их первые годы.
Но это потом. Сейчас другое — для начала нужно спрятать хорошенько эту пару эскизов. Где, где?! Ведь наверняка вызовут милицию. Или нет? А если… если…
Нужно подумать. В крайнем случае… Точно. Пусть не выпендривается.
Классная шутка.
А как же квартира?!
ГЛАВА 9
«Ну прямо военный совет в Филях. Или не в Филях? Я вечно путаю даты и названия. Однако все равно смешно. Особенно когда Машка эдак умненько морщит узкий лобик и требует подробностей. Вот как сейчас. Будто этот… с именем… господь Бог и единственный точно знает, что происходит. Меня и не спрашивают. Само собой, все шишки падали на этого… с именем… А я тут прямо-таки на курорте, заотдыхалась. До тошноты.»
Маша в десятый раз с подозрением спрашивала:
—И эта мышь серая упала на порог твоей комнаты? Именно твоей?
—Точно, — в десятый раз покорно отвечал Электрон, и глаза его смеялись. — Именно моей. Чего я, клянусь, никак не ожидал. И вообще — уже отходил ко сну. То есть, стелил постель.
—Это в половине одиннадцатого-то?!— не поверила Маша.
—Ага,— безмятежно кивнул Электрон.— Хотел с книжкой поваляться. Пойти некуда, делать нечего, так что, сама понимаешь…
—Не понимаю,— сурово отрезала Маша.
