Галина Куликова - Рукопашная с купидоном
Вместо того чтобы потерять равновесие, Агашкин как-то странно чавкнул, потом загудел и затрясся мелкой дрожью. Из задников его ботинок неожиданно вырвалось короткое пламя, рявкнуло и погасло. Агашкин подпрыгнул, замахал свободной рукой, подпрыгнул еще раз и, не удержавшись, повалился на пол. Пламя жалко пшикнуло и умерло. Агашкин сел, растерянно глядя по сторонам.
— Ни черта себе! — воскликнул подошедший Корнеев. — Что это было?
— Отвлекающий маневр, — проворчал Медведь, взяв Агашкина за шкирку. — В коробке у него наверняка пушка или трубка с ядом.
— Спокойно. Отпустите его! — приказала Лайма намеренно грубым тоном. — Неужели вы не можете отличить бандита от безобидного обывателя?
— Лаймочка! — простонал Агашкин, с ужасом взирая на тяжелую тушу Медведя, нависшую над ним. — Что это?
— Не все ли тебе равно, Роберт? — прошептала она, наклоняясь к его уху. — Катись отсюда, пока тебе не оторвали ноги вместе с ценными ботинками. Эти типы шутить не любят. Понял?
— Хорошо, хорошо, — заволновался Агашкин, суетливо отряхиваясь. И, обращаясь к Медведю, капризно потребовал:
— И не надо на меня так кровожадно смотреть, я ведь не куриный окорочок!
— Пшел, — сказал Корнеев и, подтолкнув Агашкина в спину, посмотрел на Лайму. — Коробку точно не будем открывать?
— Я знаю, что в ней, — ответила она. — Господи, у нас совсем нет времени!
— Откуда он взялся? — лениво спросил Медведь. Судя по его позе, он не собирался торопиться до тех пор, пока все не станет ясно.
— Следил за мной от самого дома, — вынуждена была признаться Лайма. — Он… Э-э-э… Питает ко мне нежные чувства.
— Тьфу, — сказал Корнеев. — Может быть, стоит догнать его и что-нибудь в нем испортить?
— Это тебе не твоя пукалка с клавишами, — буркнул Медведь. — Испорчу я тебе! Потом доставай тебя из кутузки.
— Вы с ума сошли! — воскликнула Лайма. — Через десять минут самолет. Я запрещаю вам ругаться.
— Есть, — сказал Корнеев и посмотрел на свой «калькулятор».
— Что это у вас? — не выдержала Лайма. Подумала и прибавила:
— Доложите.
— Комп, естественно.
— Вы с него глаз не сводите. Почему?
— Как — почему? — опешил он.
— Для чего он вам сейчас нужен? — уточнила Лайма, и Корнеев удивленно ответил:
— Чтобы жить. — Он сунул ей в нос свою игрушку и показал экранчик, по которому что-то бегало и пикало. — Как без этого-то?
— Ясно, — сказала Лайма, которая использовала компьютер только для того, чтобы печатать внутриведомственные справки.
Она понятия не имела, каким образом он функционирует. И если вдруг на экран одна за другой начинали выскакивать плашки с тарабарскими вопросами, нажимала «О'кей» до тех пор, пока все не прекращалось. Когда она пыталась пройти ликбез у приходящих программистов, они смотрели сквозь нее, призрачно улыбаясь.
— Какие есть указания? — вернул ее к действительности Медведь. Его маленькие уши побагровели — вероятно, от негодования.
Он жаждал четкости и быстроты, а они с Корнеевым тянули время и отвлекались по пустякам. Лайма поняла, какие чувства его обуревают, только когда глазки-ириски приклеились к ее лбу.
— Предлагаю понаблюдать за нашим гостем издали, — поспешно сказала она. — Если противник осведомлен о месте и времени его появления в стране, он где-то тут. Нам нужно его вычислить и затем оторваться от преследования.
Медведь согласно кивнул, а Корнеев пробормотал, нажимая на крохотные кнопки со скоростью высоко квалифицированной машинистки:
— А что будет делать тем временем гость? Если мы, вместо того чтобы его встретить, начнем за ним следить?
— Я его встречу, — отрезала Лайма. — Встречу и некоторое время продержу здесь, в аэропорту. Свожу его в кафе, в конце концов. Ваша же задача — распознать противника.
— Принято, — откликнулся Корнеев и отключился: глаза слились с экраном и потухли.
— А если противник будет вооружен? — продолжал допытываться Медведь. — И решит напасть?
— В этом случае действуйте по обстоятельствам.
— Ясно, действуем по обстоятельствам.
* * *Нанак Бондопаддхай был орошен дорогим парфюмом, одет в европейский костюм кремового цвета и мягкие замшевые туфли с дырочками. На воротничке легкой рубашки красовалась изящная вышивка. «И ведь наверняка все — ручной работы», — подумала Лайма, улыбаясь, как заведенная.
Новый пророк держался важно, словно павлин в заповедном саду. Несмотря на невысокий рост, смотрел надменно, полуприкрыв глаза с тяжелыми коричневыми веками. На его оливковой щеке темнела большая родинка, похожая на кусочек бархата. По-английски он говорил чисто и правильно, на Лайму смотрел одобрительно и несколько раз подчеркнул, что возлагает особые надежды на свой визит в «эту богатую и обширную страну».
Помощник его оказался довольно забавным типом. Невысокий, в белом балахоне и свободных штанах, он постоянно что-то лопотал и размахивал руками. Глаза у него были круглыми, а рот маленьким, похожим на сморщенную вишню.
Лайма честно выучила его имя — Пудумейпиттан. Скорее, это была фамилия. Лайма так и не решилась выговорить ее вслух. Нового пророка, к слову сказать, она тоже никак не называла. Только в самом начале, когда выловила его возле ограждения, вежливо поинтересовалась:
— Господин Мегхани?
— Иес, — подтвердил тот и протянул ей руку тыльной стороной вверх, как делают женщины, рассчитывая на поцелуй.
На его мизинце сидел перстень с крикливым камнем. Лайма легонько потрясла драгоценные пальцы и на всякий случай сделала книксен. Со стороны она наверняка выглядела как дура.
Бондопаддхай привез с собой высокий и узкий чемодан, похожий на сейф на колесиках. За чемоданом приглядывал помощник и грохотал им так, словно таскал за собой гроб с костями. В кафе, куда Лайма привела их, индусы заняли центральный столик, и пророк слегка оттаял, когда увидел в непосредственной близости смазливую девицу в обтягивающем платьице и с голыми коленками. Она сидела прямо напротив, заложив ногу на ногу, и курила, далеко отставив локоть и выпуская дым поверх выпяченной нижней губы.
— В вашей стране очень красивые женщины, — заявил Нанак, одобрительно улыбаясь.
«Да уж, — подумала Лайма. — Женщины красивые, это факт. А вот к мужикам, по-моему, лучше и не приглядываться».
— У вас есть время немного осмотреться, — сказала она любезно. — Кроме того, очень важно не допустить обезвоживания организма после перелета. Заказать вам минеральную воду или сок?
Бондопаддхай заказал и воду, и сок, и кофе — решил комплексно бороться с обезвоживанием. Когда Лайма с тем же вопросом обратилась к его помощнику, тот замер на своем стуле и долго не мигая смотрел ей в рот. В конце концов Лайма плюнула и велела принести ему чаю с лимоном. Не понравится — сам будет виноват.
Ни Медведь, ни Корнеев не подавали признаков жизни, и она вся извертелась, потому что Бондопаддхай стал обращать пристальное внимание на девицу за соседним столиком. И улыбаться ей как-то уж слишком сладко. Физиономия его подобрела и очеловечилась, в глазах зажглись чарующие огоньки, и Лайма всерьез обеспокоилась. Девица затушила сигарету и, сложив ладошки под подбородком, принялась строить пророку глазки. Лет двадцати двух — двадцати трех, прехорошенькая, с распущенными по плечам светло-рыжими волосами, ярко накрашенными губами и точеным носиком. Глаза у нее были подведены так, что казались в два раза больше положенного.
Когда зазвонил мобильный телефон, Лайма схватилась за него с облегчением.
— Сходите в туалет, — предложил Медведь безапелляционным тоном. — Продвигайтесь прямо и налево. Там я вас перехвачу. Корнеев присмотрит за нашим восточным сокровищем. Надо посоветоваться.
Лайма извинилась перед гостями и сказала:
— Еще несколько минут, и мы можем трогаться в путь.
— Напишите, в какой гостинице мы остановимся, — потребовал Бондопаддхай, доставая из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку.
— А вам зачем?
— Я привык все сверять по карте, — важно заявил он, доставая из внутреннего кармана пиджака карту Москвы, приобретенную, вероятно, в бюро путешествий. Заметил, что Лайма колеблется, и прикрикнул на нее:
— Я, кажется, попросил! Почему вы медлите?
Лайма неохотно нацарапала название гостиницы с зарезервированными номерами и быстро двинулась по проходу к выходу из кафе. Сказать по правде, ей было не по себе. Оставить одних двух этих гавриков! Следовало сказать Медведю, что без нее они будут абсолютно беззащитными. О том, как она сама в случае опасности сможет их защитить, Лайма даже не задумывалась. Но уж Корнеев как наблюдатель точно не внушал ей никакого доверия. Он наверняка даже не смотрит в сторону подопечных, а таращится на свою игрушку.
От кафе до туалета было рукой подать. Еще издали Лайма увидела мощную фигуру Медведя, который выделялся среди прочих своей величиной и могучестью. Лицо его казалось рассеянным и глуповатым — вероятно, он изображал послушного мужа, которого жена таскает за собой по всему аэропорту. А может, у него всегда такое лицо — Лайма ведь его почти совсем не знает.
