Дарья Донцова - Три мешка хитростей
Валентина окинула меня спокойным взглядом. Наверное, у нее проблемы со щитовидной железой, потому что бывшая домработница Зверевой походила на фотографию молодой Крупской. Такие же глаза навыкате и слегка одутловатое лицо.
– Пройдемте в комнату, – вздохнула Валя.
Небольшое помещение, служащее, по-видимому, одновременно гостиной и спальней хозяйки, сверкало невероятной, просто хирургической чистотой. Если бы нам и впрямь требовалась домработница, непременно наняла бы Валентину. Занавески топорщились крахмальными складками, на паласе ни ниточки, комод отполирован до блеска, и окна сияют идеально протертыми стеклами. Но мы с Томочкой привыкли обходиться собственными силами. Раньше у нас не было денег на прислугу, а теперь просто не хотим пускать в дом чужую тетку, пусть даже отличную кухарку и сверхаккуратную работницу. Готовит у нас Томуся. Ее стряпня очень нравится Семену, Олегу, Кристе и мне. Я убираю квартиру, к слову сказать, имея современный моющий пылесос, это совсем нетрудно. Белье стирает автоматическая машина «Канди», посуду моет тоже машина, а продукты и многое другое мы теперь заказываем на дом. Есть такая служба. Называется 77. Набираешь телефонный номер, мигом отзывается оператор. Через три часа после звонка все заказанное привозит приятный молодой человек в форменной одежде, выкладывает покупки на стол, забирает деньги, отказывается от чаевых и убегает. Так что в супермаркет я теперь хожу только за чем-то необычным. Все остальное, начиная от гречки для нас и корма для животных и заканчивая стиральным порошком и туалетной бумагой, появляется в доме как бы само собой. Зачем же нам прислуга?
– Работы немного, – пела я, – так прибрать чуть-чуть, постирать, погладить. Вам ведь Ольга Леонидовна платила сто долларов, нас эта сумма…
– Зачем пришли? – неожиданно оборвала Валентина.
– Сказала же, ищу домработницу…
– Шли бы в фирму.
– Нам вас подруга Зверевой посоветовала.
Валя рассмеялась:
– У Ольги Леонидовны нет и никогда не было подруг.
– Почему? – быстро поинтересовалась я.
Валентина спокойно побуравила меня глазами, потом неожиданно сообщила:
– Если пришли узнать что-то о Зверевой, так и скажите, а то придумали чушь. Никто меня посоветовать не мог, смешно, право слово. Вы, наверное, из милиции? Можете со мной спокойно разговаривать, покойный муж участковым работал. Между прочим, давно думала, что Ольга чем-то противозаконным занимается.
– Почему?
Валя открыла было рот, но в ту же секунду по ушам ударила ревущая музыка.
– Надюша, – крикнула мать, – сделай чуть потише.
Но тяжелый рок гремел, заполняя комнату.
– Надя, – заорала мать.
– Чего? – донеслось в ответ.
– Приглуши чуток, разговаривать невозможно, голова заболит.
– У тебя вечно что-то болит, – рявкнула девочка, вырисовываясь на пороге, – целый день стонешь и мне жить не даешь. Надоело, отвяжись! Насрать мне на твою голову. Не нравится, уши заткни, а если надоедать будешь, имей в виду – из окна выброшусь тебе назло!
Валентина покраснела так, что на глазах выступили слезы.
Малолетняя нахалка нагло ухмылялась. В моей душе поднялась злоба. Твердым шагом я подошла к окну, распахнула его и велела.
– Вперед!
– Чего? – не поняла девица.
– Прыгай.
– Не хочу.
– Пообещала – давай, а мы музыку выключим и спокойно поговорим.
– Ты че, белены объелась, дура?
Я никогда никому не позволяю хамить себе, и расплата последовала мигом. Ухватив грубиянку за тонкое запястье, я дотащила ее до окна и ловко вытолкала наружу. Девчонка, не ожидавшая подобных действий от приличной с виду женщины, почти не сопротивлялась. Тело перевесилось через подоконник и исчезло.
Снизу послышался легкий вскрик. Я выглянула наружу. Хамка сидела, рыдая, на клумбе.
– Вы мне ногу сломали.
– Не ври, тут первый этаж. Впрочем, в следующий раз, когда тебя из окна вышвырнут, высовывай язык изо рта.
– Зачем? – удивилась Надя, вставая.
– Авось сломаешь свое поганое помело или исцарапаешь, – ласково ответила я, – в отличие от твоей матери я весьма ловко дерусь и не советую тебе сейчас права качать, ступай себе гулять.
– Ах ты… – завела девчонка.
– Ну-ну, говори!
– Ничего, – буркнула Надежда, – виданное ли дело, ребенка из окна вышвырнуть!
Я расхохоталась:
– Хорош ребеночек. Нет, дорогуша, коли хамишь, как пьяный мужик, значит, и поступать с тобой будут, как заслужила. Теперь отвали, дай взрослым людям поговорить.
Ворча себе что-то под нос, девица ушла.
– Спасибо, – немедленно сказала Валентина, – от чистого сердца спасибо. Девчонка совсем от рук отбилась, грубит постоянно, ты ей слово, она тебе два. А вчера с кулаками на меня накинулась. Честно говоря, перепугалась, она на самом деле сильная, вот только перед вами спасовала. Ей еще никто не вламывал как следует. Отец умер, а у меня духу не хватало ремнем учить, и потом думала, что лаской лучше. А оно вон что выросло.
– Съев два килограмма шоколадных конфет, пьют горькие таблетки от расстройства желудка. Вашей Надюше не помешает хорошая порция тумаков. Так почему вас уволила Зверева?
– Она мне велела убирать комнаты, у нее их четыре, – пояснила Валентина, – только к письменному столу приказала не подходить. Я и не пыталась, зачем, если нельзя. К тому же он всегда на ключик заперт.
Через какое-то время Ольга Леонидовна вызвала Валентину к себе в неурочный день и весьма злобно прошипела:
– Рылась в моих бумагах, дрянь!
– Нет, – принялась оправдываться Валя, – даже не притрагивалась.
– Врешь, – топала ногами хозяйка, – брешешь!
– Стол ведь заперт…
– Заткнись и убирайся, воровка!
– Что-то пропало?
– А то не знаешь, – фыркнула Ольга Леонидовна и вытолкала домработницу взашей, не заплатив ей ни копейки.
Расстроенная Валя пришла домой и стала думать, как убедить Звереву в своей непричастности к краже. Но ничего достойного так и не придумала. Часа через два зазвенел звонок, и появился мужчина.
– Представительный такой, – объяснила Валя, – интеллигентный, руки белые, ухоженные, к физической работе не привычные.
Вошедший мужчина принялся ласково уговаривать учительницу:
– Ну зачем вам чужая история болезни? А у Олечки неприятности на работе начнутся, могут уволить, верните!
– Не брала, ей-богу, – клялась Валя.
– Может, думали продать? – спросил гость.
Он вынул из кошелька сто долларов и протянул их женщине.
– Возьмите и отдайте документы.
– Так ведь стол постоянно заперт, – отбивалась бедняжка, – на нем пыль горой, сразу видно, что никто никогда его не вытирал!
Мужчина встал.
– Ладно, не хочешь по-хорошему, сделаем по-плохому!
Два дня Валентина боялась высунуться из квартиры. В среду к Наде прибежала Алиса, дочь Ольги. Девочки учились в одном классе и дружили.
Алиска с порога заорала:
– Тетя Валя, мама вам деньги прислала. Только убираться у нас больше не надо, другую наняли.
Валентина повертела в руках сто баксов. Алиса как ни в чем не бывало тарахтела:
– Маманька нашла пропажу. Сама виновата – швырнула бумаги на стол, а они свалились за батарею. Только сегодня их там обнаружили.
Валя облегченно вздохнула. Неприятно, когда тебя обвиняют в воровстве.
– Вот так мы с ней и расстались, впрочем, Ольга Леонидовна, когда меня во дворе встречает, не здоровается, – вздохнула Валя. – Получается, я вроде как виновата в чем!
– Не расстраивайтесь, говорят, она никого не приветствует.
– Да, это верно, – пробормотала хозяйка.
– В какой больнице работает Зверева?
– Клиника челюстно-лицевой хирургии, на Петровке, – пояснила Валя. – Домик такой небольшой в глубине двора стоит, за огромным зданием. Сразу и не найти, если не знаешь.
И она принялась подробно описывать дорогу. Я взглянула на часы: полдевятого. Пожалуй, для визита в больницу поздновато, хотя, может, как раз и лучше приехать туда вечером. Из начальства в это время никого, а дежурный врач с медсестрами небось пьют чай с тортом. Профиль у клиники специфический, вряд ли там бывают экстренные операции. Небось с аппендицитом или прободной язвой желудка повезут в другое место.
– Мамочка!!! – раздался из коридора нечеловеческий крик, и наглая Надюша влетела в комнату, – мамочка, ужас какой!
Девчонку колотила крупная дрожь, и из глаз потоком лились слезы. Пухлые губы, с которых исчезла помада, тряслись. Надя разом растеряла свою позднеподростковую наглость. Сейчас это была насмерть перепуганная маленькая девочка, торопящаяся под мамино крыло.
– Что случилось? – испугалась Валя. – Детка, что с тобой?
Наденька только беззвучно открывала рот, наконец рассудок вернулся к девушке, и она пробормотала:
– Жуть страшенная. Сидим с Алиской во дворе, на скамейке, а тут сверху как упадет! Прямо гул пошел, и звук такой – шмяк. Мы сначала подумали, может, кто матрац сушил, а он с балкона и навернулся. А это, а это, а это…
