Бумажная клетка - Дягилева Ирина
– Вот со следователем тебе повезло, – радостно сказала Марина и осеклась от тяжелого взгляда подруги. Уже менее оптимистично добавила: – Свой человек в прокуратуре…
– Что ж в этом хорошего?
– Не знаю, – совсем сникла Марина.
– Он же не жилплощадью в Управе распоряжается, а убийство расследует.
– Ну извини, сказала, не подумав…
– Пойду, время подгоняет.
Войдя в квартиру и услышав голос Галины Матвеевны, Пульхерия решила, что та разговаривает с Катей. Она поспешила в гостиную. Каково же было ее изумление, когда она увидела Штыкина, который в непринужденной позе сидел на диване и пил кофе. Галина Матвеевна расположилась в кресле напротив. У Пули перехватило дыхание. Домработница тут же вскочила. Ведь ей не положено находиться в хозяйских комнатах. Игорь Петрович тоже поднялся и заулыбался радушно и доброжелательно.
– А вот и Пульхерия Афанасьевна. Легка на помине. Я уже закончил беседовать с Галиной Матвеевной. – Он повернулся к домработнице, которая, уставившись в пол, всем своим видом демонстрировала скромность и послушание. – Кстати, я в полном восторге от печенья и полностью удовлетворен вашими ответами. Полагаю, что нет нужды вас больше задерживать.
Игорь Петрович был вежлив до приторности.
Домработница вышла из комнаты. Пульхерия неожиданно успокоилась. Интуиция подсказывала ей, та в точности выполнила все указания папаши Гранде. И все же она понимала, что со Штыкиным совсем успокаиваться нельзя. Ей хотелось подробно расспросить Галину Матвеевну, а для этого необходимо, чтобы следователь поскорее убрался. Но он не спешил. Более того, снова уселся на диван и захрустел оставшимся на тарелке печеньем.
– К сожалению, в своем расследовании я продвинулся не слишком далеко.
– Это плохо, – согласилась Пульхерия.
– Главное, что я до сих пор не нашел никого, кто бы действительно хорошо знал убитую.
– А родители?
– В паспорте, конечно, указано место ее рождения. Какие-то средние Серогозы, где-то за Уралом. Я навел справки. Чтобы туда добраться, нужно несколько часов лететь самолетом, потом несколько часов плыть по реке, затем полдня трястись на телеге. Но я уверен, что ничего существенного родители Вики сообщить не смогут. Вряд ли она писала им подробные письма. В ее вещах нет ничего, указывающего на то, что она скучает по дому и считает дни до возвращения.
– Может, ее хотели ограбить? – предположила Пульхерия.
– Нет ни малейших следов взлома. Сексуальное насилие отпадает, наркотики тоже. В крови лишь небольшое содержание алкоголя. Ни малейшей зацепки. Говорите, вы ее едва знали?
– Да.
– Кто же вас с ней познакомил?
– Один мой давний знакомый.
Пуля была удивлена тем обстоятельством, что соседка Вики ничего не сказала Штыкину о Назарове. Неужели он ни разу у нее не был после того, как покинул гостиницу? Только она об этом подумала, следователь, словно прочитав ее мысли, сказал:
– Около двух недель Виктория Хромова и некий Никита Назаров вместе проживали в двухместном номере гостиницы. Это, случайно, не ваш давний знакомый?
Вопрос был произнесен таким же равнодушным, почти безразличным тоном, как и все остальное. Штыкин даже не глядел на Пульхерию. Ей очень хотелось думать, что вопрос формальный, следователь просто собирает информацию, но из опыта общения с ним она знала – Игорь Петрович не формалист. Спокойствие, которое ненадолго воцарилось в душе, вновь начало ее покидать.
Пуля, стараясь сохранять видимость безразличия, в тон Штыкину ответила:
– Да, мы с ним были близки. Но очень давно, больше пяти лет прошло с тех пор.
– Если бы у вас не было железного алиби, Пульхерия Афанасьевна, я мог бы подумать, что вы единственная, кому выгодно убить Викторию Хромову, – неожиданно выдал Штыкин.
Она буквально заставила себя взглянуть ему прямо в глаза. Они были серьезны.
– Надеюсь, вы пошутили?
– Какие уж тут шутки, – тяжело вздохнул следователь.
– А мотив?
– Вы встретили свою давнюю любовь, у него красивая молодая пассия.
– Сознайтесь, эта чушь вам только что пришла в голову? – рассерженно спросила Пульхерия.
– Да, – кивнул Штыкин. И, слегка повысив голос, с угрозой сказал: – Только я на вашем месте поостерегся бы называть это чушью.
– Именно так это и называется. У меня не было никакого резона убивать Вику. У нее был роман с Гришей. Мне выгоднее было, чтобы он развивался и дальше.
– Согласен. Вы их познакомили, но трения, которые между ними возникли, привели к разрыву. Тогда вы пошли на физическое устранение соперницы.
– Я же была с Гришей…
– У вас есть деньги, вы могли нанять киллера.
– Штыкин, я была о вас лучшего мнения, а вы, оказывается, обыкновенный дурак. Киллеры – миф для обывателей. На поверку все они оказываются ментами.
– А вы откуда знаете? Выходит, я попал в точку, уже пробовали его нанять?
– Штыкин, если вы сейчас не заткнетесь, я вас своими собственными руками задушу. И мне для этого никакой киллер не понадобится.
– Вы правы, – неожиданно согласился он и миролюбиво добавил: – В этом месте вы должны были выкрикнуть: «Не бери меня на понт, мусор!»
– Прикалываетесь? – рассмеялась она. – Дешевых боевиков насмотрелись, в жизни все намного сложнее.
– Да-а, признаюсь, Пульхерия Афанасьевна, я нахожусь в тупике и выхода из него пока не вижу.
– Еще не вечер, Игорь Петрович.
Он шагнул к двери.
– Пойду я. Не буду больше злоупотреблять вашим вниманием.
Пульхерия проводила его до входной двери, и только когда он вошел в лифт, с облегчением вздохнула. Но тут же вспомнила о домработнице. Общаться с ней ей совершенно не хотелось, но это было необходимо. Стряхнув с себя оцепенение, она поплелась на кухню. Галина Матвеевна доставала из духовки противень с печеньем. Пуля ожидала ледяного приема, осуждающего взгляда, но та встретила ее с заговорщической, почти заискивающей улыбкой. На что только не пойдут люди ради денег. Пульхерия уже не была ужасной, развратной потаскушкой, осквернившей домашний очаг.
– Как все прошло, Галина Матвеевна? – изобразив на лице непринужденную улыбку, спросила она.
– Я все сделала в точности, как просил меня Александр Николаевич.
– Как это воспринял следователь?
– Думаю, что нормально.
– Шеф вами будет очень доволен, – как можно любезнее сказала Пульхерия. – Гришенька встречался с этой девушкой, Викой, а прошлой ночью, как назло, был один. Мы с Александром Николаевичем решили, что ментам лучше не попадаться. Потом доказывай, что ты не верблюд.
Галина Матвеевна понимающе кивнула:
– Разумеется, Пульхерия Афанасьевна, вы все правильно говорите.
– Кстати, вот две тысячи евро. Александр Николаевич просил вам передать, что если понадобиться помощь, вы должны обращаться ко мне или Герману, – прибавила она от себя, пытаясь создать себе задел на уважительное отношение в будущем.
Лицо домработницы просияло, просто запылало от восторга. Она уже почти примирилась с существованием Пульхерии в качестве хозяйки.
– Я вам так благодарна. Ленечке очень нужны хорошие лекарства и консультация опытных специалистов. Здесь, в Москве, есть один доктор, он быстро ставит таких, как Ленечка, на ноги. Я убеждена, что вы полюбите моего младшенького. Он такой тихий, отзывчивый на любую ласку.
Но Пульхерия, думая о своем, рискнула ступить на зыбкую почву.
– Александр Николаевич надеется на вас, а я полагаю, что мы с вами забудем о том, что произошло вчера вечером…
– Ну конечно, Пульхерия Афанасьевна. Можете не беспокоиться, я уже обо всем забыла.
Рот домработницы растянулся в широкой ухмылке, обнажая ряд золотых коронок.
– В жизни всякое бывает, – продолжила Пульхерия. – Герман с вами так любезен, не стоит его огорчать.
Широкая ухмылка не исчезла, но в глазах Галины Матвеевны засветилась гордость от того, что она получила над Пульхерией власть.
– После больницы вы ведь позволите Ленечке погостить у вас немного? Он не будет мешать ни вам, ни Герману Александровичу.
